Наполеон и Мария-Луиза - Ги Бретон

Людовик XVIII называл его «сын мой, дорогой сын» и говорил про него: «Не правда ли, у него самые красивые глаза?» Он обращался к нему на «ты», гладил его по волосам и щипал за подбородок.

Этот фаворит, будучи отчаянным либералом, вскоре восстановил против себя ультра и членов Конгрегации.

В течение многих недель эти люди, гораздо более роялистски настроенные, чем сам король, искали способ для устранения Деказеса. Однажды виконту Состену де Ларошфуко, ярому стороннику Конгрегации, пришла в голову одна идея:

– Надо заменить Деказеса женщиной. Женщиной высокородной и умной, которая смогла бы иметь абсолютную власть над королем.

Все ультра согласились с предложением.

– У меня есть на примете такая женщина, – добавил он. – Это мадам дю Кайла.

Члены Конгрегации были этим несколько удивлены. Ведь мадам дю Кайла была любовницей виконта.

– Я пожертвую ею за нашу идею, – сказал он, сделав благородный жест.

Все стали его поздравлять.

В тот же вечер он отвел не ведавшую о предназначенной ей роли мадам дю Кайла в сторонку и вдруг произнес патетическим тоном:

– Мадам, мы стоим на краю пропасти! Нет такой руки, которая смогла бы сорвать с глаз короля ослепляющую его повязку, кроме руки женщины, достаточно нежной для того, чтобы не задеть его самолюбие в тот момент, когда она раскроет ему глаза. Этот принц испытывает необходимость любить тех, кому позволяет давать себе советы. Его сердце наполовину занято политикой. Знаменитые женщины, пользуясь своим благим или плачевным влиянием на монархов, поочередно приводили к катастрофам или к успехам королевства во Франции и в Испании. Сегодня только женщина может спасти религию и монархию. Природа, рождение, воспитание, даже само несчастье выбрали именно вас для выполнения этой миссии. Попросите у короля аудиенции под предлогом того, что вы хотите попросить его оказать протекцию вам и вашим детям, предъявите ему те сокровища очарования, ума, разумности, которыми наградила вас природа и которые не должны прозябать в тени, а блистать во дворцах. Очаруйте его с первой же встречи, сделайте так, что, когда вы уйдете, он почувствовал бы сожаление от того, что расстается с вами, и желание снова вас увидеть. Войдите в его сердце с помощью любви и в его разум с помощью своего ума. Станьте необходимой для того, чтобы смогла найти отдохновение эта страдающая душа, отягощенная заботами о троне. И с помощью советов помогите Франции избежать грозящей ей катастрофы.

Мадам дю Кайла была ошарашена. Мысль о том, что пойти и предложить себя – даже во имя спасения трона и алтаря – толстому, страдающему подагрой старику, который правил в Тюильри, была ей крайне неприятна. Она напустила на себя благородное возмущение.

– Что! – сказала она. – Вы хотите ослепить меня перспективой власти и главенства при дворе? Да разве я давала вам право сравнивать меня, пусть ничтожную, позабытую всеми и ушедшую в горе, с этими отчаянными честолюбивыми женщинами, которые используют свои пороки и даже добродетели для того, чтобы завоевать и руководить сердцем королей? Если вы хотите, чтобы мы остались друзьями, никогда больше не говорите со мной на эту тему. Я даже готова забыть о том, что вы не поняли меня и заговорили со мной об этом101.

И для того чтобы показать, что ничего больше не желает слушать на этот счет, она увлекла его в свою спальню…

Кем же была эта мадам дю Кайла, из которой ультра хотели сделать новую Исфирь?

Это была женщина тридцати пяти лет, необычайно соблазнительная, неоднократно доказавшая, несмотря на свой благородный облик, свою склонность к любовным играм. Брюнетка с горячим взором, чувственным ртом, упругим задом, она продвигалась по жизни благодаря своей красивой груди и большой ловкости. Состен де Ларошфуко так нарисовал нам ее портрет:

«Остроумная, игривая, умеющая придать своему голосу, уж не знаю каким образом, очень нежный оттенок, унаследованный от семейства Талонов, проявивших себя на судебном поприще, она умела показать свой ум ласковым и нежным взглядом, который иногда бывал хитрым, и очень редко жестоким. А помимо этого она была загадочной, поскольку все у нее было поверхностно, умна, рассудительна, имела хороший вкус. Она была бабочкой, которая, если судить по первому впечатлению, не была способна ни на чем остановиться, но которая могла, однако, привязаться к чему-либо, если ее не принуждать к этому. Сердце ее было для нее компасом, а ум рулем».

Урожденная Зоэ Талон, мадам дю Кайла была дочерью маркиза Омера Талона, личности странной, который был поочередно королевским прокурором в 1777 году, советником Следственной палаты в 1779 году, гражданским наместником в «Шатле»102, депутатом Генеральных Штатов в 1789 году и тайным агентом. Затем он оказался замешанным в одно из самых загадочных дел времен революции: в дело Фавра.

В конце 1789 года маркизу де Фавра нанес визит Кромо Дюбур, казначей графа Прованского, вручивший ему два миллиона, положенных у голландских банкиров, чтобы организовать похищение Людовика XVI и его доставку в Перон.

– Как только король окажется в этом городе, – объяснил Кромон Дюбур, – финансируемые нами группы поднимут пригороды и перебьют народных вождей. Затем потребуют отречения короля и назначения Мсье наместником королевства.

Фавра был прирожденным авантюристом. Соблазненный деньгами, он согласился и немедленно принялся за дело. Он стал закупать оружие и лошадей, набирать людей, встречаться с подстрекателями. Увы! Он совершил неосторожность, доверившись некоему Морелю, который, испугавшись всего этого, выдал его Массю де Невилю, помощнику Лафайетта. «Храбрый генерал» приказал арестовать Фавра.

На суде граф Прованский, которого весь Париж считал главным вдохновителем заговора, сумел с большой ловкостью вывернуться и оправдаться, а Фавра был приговорен к смерти.

Этот несчастный, упрямо молчавший во время следствия, испытал большое огорчение. Поняв, что Мсье ничего не станет предпринимать для его спасения, он написал пространную записку относительно своих связей с братом короля и вручил их председателю суда.

А председателем суда был Омер Талон.

Прочитав написанное Фавра, судья помчался в тюрьму, для того чтобы уговорить приговоренного к смерти молчать.

– Если вы выдадите Мсье, скандал вспыхнет с новой силой и навредит королю, королеве, всему двору. Ваши обвинения против королевской семьи могут привести к падению монархии.

Видя, что его слова мало тронули пленника, Омер Талон добавил:

– Вы ведь верите в Бога. Примите же венец мученика, и небеса откроются для вас. Мсье будет обязан своей жизнью вашему молчанию, и если в будущем он не пожелает выполнить свои обязательства относительно вашей семьи, я напомню ему об этом.