История военного искусства - Ганс Дельбрюк

 Пожалуй, Тилли следовало бы перейти в наступление в то время, как союзники еще переправлялись через Лобербах (положение, схожее с положением Ангальта на Белой горе); однако он этого не сделал, вероятно, для того, чтобы дать возможность своей артиллерии обстрелять развертывавшегося противника. В этот момент обнаружилось, что его левый фланг мог быть охвачен противником. Чтобы предотвратить это, Паппенгейм, командовавший на этом участке, двинулся влево и тем самым оторвал левое крыло, кавалерию и Голштинский полк от правого крыла. Во время попыток взаимного охвата здесь разгорелся бой; Паппенгейм настолько далеко обошел вокруг крыла противника, что вторая линия шведов смогла непосредственно двинуться против него130.

 Главные силы Тилли не могли наблюдать сложа руки за этим боем, к тому же в это время открыла огонь шведско-саксонская артиллерия, и, будучи гораздо многочисленнее имперской, она превосходила ее своей действительностью. Поэтому Тилли двинул и свой правый фланг, а именно всю массу своей пехоты. Он построил четыре ударных колонны, которые наступали рядом и совместно с кавалерией опрокинули саксонцев. Как последние могли бы им противостоять? Ведь имел место не только удар испытанных во многих боях ветеранов на новичков, но на стороне ветеранов находилось и подавляющее численное превосходство. Так как между паппенгеймовским и правым крылом, которым командовал сам Тилли, образовался значительный промежуток, то перед главными силами шведской армии не находилось почти вовсе противника. Возможно также, что при уклонении вправо союзной армии шведы несколько отделились от саксонцев; это, может быть, и является причиной того, что шведские сообщения, дабы предотвратить какие-либо нарекания, усиленно подчеркивают, что своим сдвигом вправо они хотели отнять у противника преимущества в отношении солнца и ветра.

 Вследствие уклонения влево паппенгеймовцев и разгрома саксонцев шведская армия оказалась обойденною одновременно с обоих флангов; один кавалерийский полк под командой Фюрстенберга даже обошел шведов с тыла. Так как около 15 000 саксонцев было сметено с поля сражения, то у Тилли оказался перевес сил, почти 36 000 человек против неполных 25 000. Но превосходное тактическое искусство шведов и более совершенное командование самого короля и его генералов свели это превосходство на нет.

 Еще до разгрома саксонцев и завершения обхода шведов с этой стороны рейтары Паппенгейма были отражены. Шведская кавалерия, перемешанная с мушкетерами, показала себя, по сравнению с имперской, на высшей тактической ступени131. Шведы подпускали к себе неприятельскую кавалерию; затем мушкетеры встречали ее залпом, и шведская кавалерия бросалась и опрокидывала их; рейтары Фюрстенберга, которые зашли шведам в тыл, были встречены повернувшими вокруг фронта войсками второй линии, разгромлены и уничтожены.

 Однако решительное значение имело столкновение на левом фланге шведов, где четыре мощные колонны имперской пехоты находились теперь на участке, с которого они прогнали саксонцев. Могли ли устоять шведы, если бы эти массы, поддержанные своей кавалерией, повернувшись налево, атаковали их обнаженный фланг? Как только Густав Адольф заметил, что саксонцы покидают поле сражения, он образовал из двух пехотных бригад второй линии оборонительный фланг, притянул на помощь еще один кавалерийский полк с другого крыла и атаковал соединенными силами рейтаров и мушкетеров, как это было и на другом крыле, неприятельскую кавалерию, которая здесь насчитывала всего 6 полков, а за вычетом полка, зашедшего шведам в тыл, - только 5, разбил их и прогнал с поля сражения. Это произошло раньше, чем имперские пехотные терции успели после преследования саксонцев собраться, построиться и обратиться в новом направлении. Одна из терций даже ушла настолько далеко, что среди поднявшейся страшной пыли не могла разобрать, что собственно происходит, и остановилась в бездействии, ожидая приказаний высшего начальства, и дальнейшего участия в сражении не принимала. Между тем три остальные терции, покинутые своей кавалерией, атакованные и угрожаемые с разных сторон шведскими рейтарами, оказались не в состоянии пустить в ход то, что составляло их действительную мощь - бурную атаку. Казалось бы, что при их огромной силе они могли бы, поддерживая друг друга, отогнать неприятельскую кавалерию и затем перейти в наступление. Но этого не произошло: по-видимому, шведские рейтары, спокойно и твердо руководимые, производили непрерывные и одновременные атаки с разных сторон, и терции были вынуждены держаться чисто оборонительно. Если я выше сказал, что Тилли охватил шведов с обеих сторон, то теперь нам приходится отказаться от этой формулировки: охват правого фланга был отбит раньше, чем возникла угроза охвата для левого фланга, а этот охват, в свою очередь, был парализован, так как шведы противопоставили ему наступление. Кавалерия, так сказать, остановила терции, а тут стали приближаться шведские мушкетеры и, главное, шведская легкая артиллерия132, выпустившая град своих снарядов в густые массы, где ни один выстрел не мог пропасть даром. Положение, опять-таки, имеет сходство с Каннами, с той разницей, что усугубленное действие метательного оружия в данном случае значительно облегчило шведам их истребительную работу над окруженным противником.

 "Из семи пехотных бригад шведской армии только три бригады действительно сражались", - писал впоследствии Густав Адольф. Это, прежде всего, две бригады, сражавшиеся с терциями Тилли, к которым надо причислить еще пехоту, принимавшую участие в отражении Паппенгейма и в истреблении рейтаров Фюрстенберга.

 Рейтары Паппенгейма, несмотря на свое значительное численное превосходство, может быть, 7 000 против 4 000, ничего не добились, так как шведская кавалерия опиралась на свою пехоту и пользовалась деятельной поддержкой мушкетеров. Собственно говоря, Паппенгейм не был окончательно разбит, он доносил, что, собрав своих людей, он все же не мог их снова повести в бой, и на другое утро "среди бела дня, на глазах у неприятеля, отступил". На другом крыле, наоборот, имперская кавалерия оказалась в меньшинстве против шведской, при которой удержались и два саксонских полка - неполных 4 000 против по меньшей мере 5 000; при этом пехота, имеющая малое количество мушкетеров и еще не вполне оправившаяся для наступления, оказала лишь очень скромную помощь своей коннице. Таким образом, разные роды войск, не объединившиеся для совместных действий, были побеждены комбинированными действиями войск противника - сначала кавалерия, а затем и пехота.

 Тилли, несколько раз раненный и с трудом спасшийся, отступил к Галле, пройдя, надо полагать, позади фронта шведов. Возможно, что он был с рейтарами Фюрстенберга, которые были изрублены в тылу у шведов. Паппенгейм и четвертая терция, которая не приняла участия во втором акте сражения, сперва отступили на Лейпциг и лишь на следующий день присоединились к Тилли. Так как последний еще располагал в северо-западной Германии значительными силами, то это эксцентрическое отступление и было заранее предусмотрено на случай плохого исхода сражения. Точно так же и саксонский курфюрст бежал не по дороге назад на Дюбен, а в сторону, на Эйленбург.

 Взятая в плен пехота Тилли непосредственно перешла на службу к шведам, так что армия последних после сражения оказалась сильнее, чем до него.

СРАЖЕНИЕ ПРИ ЛЮЦЕНЕ 133 16 ноября 1632 г.

 Валленштейн вторгся в Саксонию и занял Лейпциг. Густав Адольф пришел из Южной Германии, чтобы прогнать его оттуда. Силы Валленштейна настолько увеличились вследствие присоединения к нему Паппенгейма, прибывшего издалека, из Маастрихта, что Густав Адольф не мог отважиться сразу на него напасть; а подкрепление, на которое шведский король еще мог рассчитывать, люнебург-саксонский корпус под начальством герцога Георга, стоял по ту сторону Эльбы близ Торгау, так что Валленштейн находился между обеими неприятельскими армиями. Густав Адольф занял к северу от Наумбурга на реке Заале сильную позицию, которую он так укрепил, что Валленштейн, несмотря на свое численное превосходство, не решался его атаковать. Несколько дней обе армии стояли друг против друга и очень страдали от плохой ноябрьской погоды. Наконец Валленштейн решил разместить свои войска на зимние квартиры в саксонских городах; но как только об этом узнал Густав Адольф, он перешел в наступление, в надежде или соединиться с герцогом Георгом, или разбить имперцев раньше, чем они снова успеют собраться вместе. Валленштейн велел легким войскам задерживать продвижение шведов и весьма искусно занял позицию, при которой он мог рассчитывать дать успешное оборонительное сражение. Она расположена была не прямо поперек пути наступления шведов, а подставляла последним свой правый фланг; но фланг этот, опиравшийся на городок Люцен и окруженный сырыми, труднопроходимыми лугами, был неприступен. Поэтому шведам, чтобы приблизиться к имперцам, приходилось описывать большую дугу и терять много времени, что не только дало возможность производить дальнейший сбор войск, но и усилить укрепление позиции усердным производством окопных работ; а позиция и без того была прикрыта с фронта сильными естественными препятствиями. Когда Густав Адольф уже в первый день своего наступления (15 ноября) узнал, что неприятель стоит неподалеку от него, он свернул в его направлении, чтобы атаковать его на следующее утро как можно раньше. Сам он располагал на месте 16 300 человек, из коих 5 100 - рейтаров при 60 орудиях, в том числе и легких полковых пушках; Валленштейн мог пока противопоставить этим силам лишь 12 000 человек; из них 4 000 - рейтаров при 21 тяжелом и неустановленном числе легких орудий134. Однако туман, застилавший всякий обзор, задержал атаку шведов до 10 часов утра, а в полдень к имперцам присоединились еще 1 400 рейтаров и между 2 и 3 часами дня - 1 500 человек пехоты, так что в общем в сражении участвовало 14 000 человек против 16 300.