Быстрый взлет. Королевские ВВС против люфтваффе - Джон Брехэм

– Боб, он спикировал прямо в воду.

– Хорошо, теперь уходим.

Преследование оказалось более длинным, чем мы предполагали, и топлива у нас осталось опасно мало.

Удовлетворенные своей победой, мы неслись на юго-запад, в направлении к дому, надеясь на старый преданный «мосси». В нескольких километрах впереди мы могли видеть линию западного побережья Ютландии и спустя несколько секунд пролетели около маленького городка на берегу. Внезапно словно ад разверзся, и небо заполнилось красными линиями трассеров с вражеской зенитной батареи, которую мы не заметили. Я уворачивался из стороны в сторону, но зенитчики стреляли метко. Мы слышали удары и лязг, когда снаряды и осколки ударялись в наш «мосси», ставший дичью.

Казалось, прошла вечность, пока мы не оказались вне их досягаемости и достаточно далеко над морем. Двигатели не были повреждены, но оказались пробиты один или большее число наших топливных баков. Стикс сделал какие-то быстрые вычисления и сообщил, что при существующей скорости бензин закончится, когда мы будем приблизительно в 170 км от английского побережья. Это была неприятная мысль, но мы должны были попытаться что-то сделать. Чтобы максимально увеличить дальность полета, я выключил один двигатель. Когда он встал и винт замер, мы увидели, что законцовки его металлических лопастей были погнуты.

– Боже мой, Стикс, мы, должно быть, зацепили за землю, когда во время преследования «фокке-вульфа» попали в его вихревой поток.

Десяток сантиметров ниже – и для нас все было бы кончено.

На сильно уменьшенной скорости мы летели на нашем поврежденном «мосси» к Англии. Приблизительно в 160 км от нашего берега, когда расходомер топлива уже практически ничего не показывал, мы медленно поднялись на 900 м и передали на аварийной частоте сигнал «Мейдэй» («помогите мне»). На этой высоте это была примерно максимальная досягаемость нашей рации, так что мы с успокоением услышали в ответ слабый английский голос, который попросил нас продолжать передачу и указать возможно точнее наше местоположение. Несколько минут спустя тот же самый голос сообщил, что в нашем направлении вышли катера аварийно-спасательной службы Королевских ВВС.

Несмотря на эту поддержку, море выглядело ужасно огромным, и мы абсолютно не были уверены в том, что точно указали свое местоположение. Шансы, что нас найдут, казались действительно слабыми. Эти мрачные мысли мелькали у меня в голове, когда Стикс толкнул меня и указал на два пятнышка на горизонте. Суда! Я на несколько градусов изменил курс, чтобы повернуть к ним, и, когда мы приблизились, увидел, что это траулеры, которые медленно шли южным курсом, один позади другого. Если они находились днем так близко к Англии, то должны были быть нашими. Учитывая, что встреча с небольшим спасательным катером на пространстве Северного моря будет не более чем случайностью, мы решили, что наше спасение в этих траулерах.

Последняя проверка расходомера показала, что топлива не осталось. Я сказал Стиксу, что буду садиться на воду, и приказал, чтобы он сбросил верхний аварийный люк и затянул свои привязные ремни. Выполнив плавный разворот, я планировал к точке приблизительно в 800 м впереди ведущего судна. На море было лишь небольшое волнение. Планируя все ниже и ниже, внезапно почувствовали натиск воздушного потока. Это отлетел и скрылся позади верхний люк. На высоте 15 метров я предупредил Стикса, чтобы он держался. Напрягшись, я посадил «мосси» на воду как можно мягче, насколько это было возможно на скорости 200 км/ч. Раздался звучный удар. Когда нас бросило вперед, я одной рукой закрыл лицо и голову, другой же рукой резко потянул штурвал к своему животу, пытаясь не дать нашему самолету зарыться носом в воду. Было еще несколько ударов с раздирающим шумом, когда наша деревянная птица скользила по твердой поверхности моря и, быстро замедляясь, остановилась.

Вокруг было тихо, если не считать плеска воды о разбитый фюзеляж и дыхания двух перепуганных мужчин. Мы выбрались через верхний люк и сидели на кабине, осматриваясь вокруг. Носовая часть самолета была под водой, но мы сами все еще были фактически сухими. «Мосси» разломился пополам сразу позади крыльев, и хвостовая часть медленно дрейфовала вдаль. В 800 м с одного из траулеров спустили лодку. Видя, что наша часть самолета с двигателями погружается в воду, я предложил Стиксу, чтобы каждый из нас сел в свою спасательную шлюпку. Я надул свою, надеясь забраться в нее, не слишком измочившись. В этот самый момент небольшая волна качнула наш «остров», и мы оба окунулись в море. Мой спасательный жилет уже был надут, так что я проплыл пару метров в удивительно теплой воде к своей резиновой шлюпке, плававшей поблизости. Забраться в нее оказалось труднее, чем я полагал, и я пожалел о том, что никогда в прошлом не проходил шлюпочных тренировок. После длительной борьбы я оказался в шлюпке, как выяснилось, не с того конца, но я был слишком утомлен, чтобы заботиться об этом. Оглянувшись на Стикса, я увидел, что тот болтается в воде в нескольких метрах от меня. Очевидно, он потерял свою шлюпку. Старательно гребя руками, я подплыл к нему и втащил его к себе, положив поперек ног. Он выглядел довольно зеленым, достаточно наглотавшись воды Северного моря. Мы вдвоем сильно перегрузили шлюпку, рассчитанную на одного, и, измученные, дрейфовали, терпеливо ожидая, когда лодка подойдет к нам.

Сильные руки подняли нас в лодку и завернули в одеяла. Наконец, мы поднялись на борт траулера, где нас приветствовал лейтенант Королевского военно-морского флота средних лет. В каждой руке он держал стакан, до краев заполненный ромом. С благодарностью я принял его, проглотил и немедленно пожалел, что сделал это. Ром был настолько крепким, что я едва снова не упал за борт в воду. Стикс едва успел произнести: «Спасибо», как его начало тошнить, и он помчался на нос.

В знак благодарности нашим спасителям мы подарили им почти все, что у нас было при себе. Они заботились о нас по-королевски, но нам пришлось убедить их, что им следует немного разбавлять водой свои спиртные напитки. В течение некоторого времени эти два траулера, или, если быть более точным, минные тральщики военно-морского флота, расстреливали остатки нашего самолета из своих 20-мм «эрликонов», чтобы заставить их затонуть. Однако наш гордый «мосси», хотя и получил множество попаданий, не спешил в свою могилу. Когда мы уходили в направлении Англии, он все еще непокорно качался на волнах. Мы пробыли на борту траулера недолго – к нему на быстром торпедном катере подошел командир флотилии и забрал нас, чтобы минные тральщики могли продолжить свою работу. Мы попрощались со спасителями и на скорости 30 узлов[127] отправились в Гримсби, находившийся в 110 километрах. Приблизительно на полпути нас встретил катер из аварийно-спасательной службы Королевских ВВС, и мы снова поменяли судно. Экипаж катера дал нам взаймы гражданскую одежду, и, пока мы шли в гавань, нас осмотрел врач.

В сумраке мы пришвартовались в Гримсби, где нас встретил командир близлежащей авиастанции бомбардировщиков. Он привез нас на свой аэродром и угостил с размахом. Но мы очень устали и были не в настроении праздновать. Мы скоро ускользнули, чтобы лечь в кровать. Некоторое время я не мог заснуть, предвидя неприятности, которые ждали нас утром по возвращении в Мангевэлл. Встреча с разгневанным Эмбри, вероятно, будет гораздо страшнее, чем бой с гуннами! После завтрака на следующий день мы на «оксфорде» вернулись в Бенсон в нашей позаимствованной гражданской одежде. Наша форма все еще была сырой. В Мангевэлл-Парк я отправился прямо в кабинет Мэг и попросил, чтобы она сказала командиру группы, что мы вернулись. Через открытую дверь я слышал, как она сообщила Эмбри, что скитальцы вернулись, но в очень странной одежде, и спросила, хочет ли он видеть нас. Я услышал, что он увидит меня, только когда я буду должным образом одет в форму. Тон его голоса заставил меня вздрогнуть.

Когда я переодевался в своей комнате, меня начало трясти. К моему страху встречи с Эмбри добавилась реакция на шестичасовой полет, бой, посадку на воду и счастливое спасение. Стикс пробовал убедить меня, что все будет хорошо, но я сомневался в этом. Мэг проводила меня в кабинет босса, длинную, с высоким потолком комнату. Командир группы сидел в дальнем конце за своим столом, вместе с Дэвидом Атчерлеем. Уже одна эта длинная «прогулка» к столу деморализировала. Все это время немигающие серо-стальные глаза командира сверлили меня. Его первый вопрос застал меня врасплох.

– Каковы ваши успехи?

Я ожидал немедленного взрыва. Я представил ему краткий отчет о наших приключениях, и он поздравил меня с успехом. Затем очень спокойно высказал мне все, что думал о моем полете без его специального разрешения. Он ни разу не повысил голос, и, вероятно, из-за этого его слова имели еще более разрушительный эффект. Я уважал этого человека больше, чем кого-либо из тех, с кем прежде встречался, и это делало испытание еще труднее. Напряжение после боевого вылета и ощущение того, что мы подвели его, поставили меня на грань эмоционального срыва. Видя мое затруднительное положение, Дэвид дружески улыбнулся, чтобы ободрить меня. Это не помогло. С огромным трудом я сдерживал слезы, когда бормотал жалкие извинения. После завершения разноса Эмбри сказал: