Упражнения в английском стиле, или Убийство в «Вудроу-хаусе» - Н.Р. Пушель

Катрин, не спеша, подошла к креслу и постаралась расположиться там с комфортом. Пока она усаживалась, СИ повторил про себя заготовленную первую фразу. Она должна была звучать так: «Миссис Уокер, почему вы скрыли от правосудия, что мисс Роберта Лотан ваша дочь»?

Он отошел от стола и, заложив руки за спину, стал прохаживаться вдоль шкафов с книгами, давая свидетельнице время осознать, что полиции стало известно нечто важное и оно напрямую касается ее.

Катрин пару минут следила взглядом за инспектором, догадавшись о ведущейся против нее психологической атаке, потом перевела взгляд на сержанта. Тихим, но уверенным голосом она спросила:

– СИ, вы, вероятно, желаете узнать, почему я не сказала, что Роберта Лотан – моя дочь?

Сержант выронил ручку и, кряхтя, согнулся, пытаясь нашарить ее под диваном, на котором сидел. СИ замер. Ему требовалась пара секунд для перегруппировки.

Катрин между тем продолжала:

– У меня не было сомнений, что вы эту деталь выясните очень скоро. Днем раньше, днем позже – какое это имеет значение.

– Это имеет значение, миссис Уокер, и вам прекрасно известно, что большое. По причинам, к рассмотрению которых мы сейчас перейдем, мисс Лотан несколько лет назад поменяла фамилию – в детстве ее звали Роберта Пристли. Она долгое время считалась дочерью вашего покойного мужа, не так ли?

Катрин сделала вид, что шокирована вопросом.

– Что вы себе позволяете, инспектор? – ледяным тоном произнесла она. Как расценивать ваше «долгое время считалась»?

СИ был готов к отпору и не дал себя смутить.

– Если ее отцом не был Марк Бартон, мне крайне трудно будет объяснить завещанные ей средства и долю в компании, миссис Уокер, – отчеканил он.

Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение, и Катрин решила больше не злить СИ. К тому же, она все равно собиралась обнародовать истину. Так почему бы и не теперь? Она сделала вид, что покоряется его напору:

– Вы правы, но вы должны понимать, почему я промолчала. Роберта родилась почти тридцать лет назад после головокружительного, но краткого романа с Марком. Я совершенно потеряла голову – ничем другим нельзя объяснить мое безумное желание иметь это дитя. Но он всю жизнь боялся, что правда всплывет, а Роберта, как на грех, росла ужасно похожим на Марка ребенком. Вот такая ирония судьбы! И я вынуждена была в 12 лет отослать ее в пансион в Америку.

– Ее обучение оплачивал Марк?

– Разумеется. И он поставил жесткое условие – никто не должен ничего заподозрить. Если бы хоть кто-то догадался об их родственной связи, он бы прекратил финансирование. Он смертельно боялся, что об их сходстве станет известно его драгоценной жене.

– У Роберты с Марком были хорошие отношения?

Катрин усмехнулась.

– Они никогда не встречались.

Она сделала паузу, чтобы в полной мере насладиться эффектом своих слов. – Марку ребенок не был интересен. Тем более, ребенок – девочка.

Сержант поднял руку с карандашом, привлекая ее внимание:

– Вы хотите сказать, что отец и дочь не были знакомы?

– Да, сержант, – повернулась к нему Катрин, – именно это я и хочу сказать. Отец не желал знакомиться с дочерью. Сначала я пыталась настаивать, но потом сдалась – все было бесполезно. Она вздохнула.

– Роберта никогда не знала отца, но росла умным и не доставляющим проблем ребенком. Сейчас она превратилась, как пишут в журналах, «в красивую и уверенную в себе женщину».

– И ей очень не помешает полмиллиона фунтов, которыми она с удовольствием поделится с матерью? – полувопросительно произнес СИ.

– Она была многого лишена в детстве. Считайте это возмещением долгов. Не полным, но все же.

Она поднялась.

– Полагаю, вы выяснили все, что хотели, и я могу идти?

Она выглядела решительной и расстроенной, поэтому Уивер решил, что пока с нее хватит. Сейчас ему ничего больше не добиться.

Когда Катрин вышла, СИ посмотрел на коллегу:

– Что скажете, сержант?

– Скажу, – начал сержант, немного покраснев, что, может, она и была влюблена в Бартона, но вряд ли рожала ребенка только из-за этого. Мне видится, что она думала, что тот разведется и женится на ней, но не тут-то было. Ее муж, видимо, проблемой не был.

– Соглашусь, – произнес СИ. – Похоже на то, но это дело давнее. Для нас гораздо важнее, что у нее есть мотив.

– Сразу два, – добавил сержант. – Деньги и ненависть.

– Деньги – да, – отозвался СИ, – но ненависть? Почему сейчас? Она столько лет жила согласно требованиям Бартона, так почему теперь не выдержала?

– Мы не знаем, что он ей сказал или собирался сделать. Может, он хотел изменить завещание и вычеркнуть дочь.

– Нотариус не упоминал об этом. Не будем строить необоснованных догадок. Денежного мотива более чем достаточно. Надо еще раз опросить всех, включая слуг, и постараться установить ее передвижения в вечер убийства с точностью до минуты. Теперь, когда она стала подозреваемой, любое расхождение в показаниях может стать ответом.

***

Выйдя в холл, СИ и сержант задержались у центрального стола с вазой, вполголоса обсуждая дальнейшие действия, когда из гостиной появился Алекс, сделал кружок вокруг стола и прислонился к стене. СИ удивленно посмотрел на него и внезапно увидел, что тот пришел с намерением рассказать им что-то. Он почувствовал прилив энтузиазма. Наконец узелки начали разматываться!

СИ сделал приглашающий жест рукой, и Алекс подошел к ним, правда, после секундного замешательства. Он принял решение поделиться с полицией секретом, но прекрасно отдавал себе отчет, как этот секрет отразится на одном из обитателей дома, поэтому был смущен.

Желание сообщить полиции информацию, которой он владел, пришло к нему далеко не сразу, однако безвылазное пребывание в особняке начинало порядком утомлять его – вернуться в Лондон, чего очень хотелось, невозможно; с Корой, конечно, весьма приятно проводить время, но он пожертвовал бы этой интрижкой ради возможности распоряжаться своей жизнью и быть свободным человеком, снова не обремененным долгами. Поэтому если ради этого надо немного расшевелить присутствующих и сообщить полиции нечто, что может направить расследование по новому пути, то, значит, настало время сделать это.

Кора, конечно, красива, и в другое время он был бы рад встречаться с такой привлекательной девушкой, но сейчас он чувствовал в ней неуверенность, двойственность и что-то еще, что затруднялся определить. Она словно все время была на грани взрыва и сдерживалась. А истеричные женщины весьма утомительны.

СИ поощрительно похлопал его по плечу, и Алекс едва не поморщился. Но отступать было поздно, да и неправильно. Он тихо начал без предисловий:

– СИ, мне стало известно