Магические ключи - Алекс Рудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вам не запрещены личные вещи, — сказал поручик, — кроме телефона и других средств связи.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я его.
Молодой аристократ просто выполнял свои обязанности и делал это по уставу, но без лишнего рвения. Он не торопил меня, пока я прощался с герцогинями и удивленными гостями. И даже придержал дверцу машины, когда меня усаживали на заднее сиденье.
— Куда вы повезете его сиятельство? — спросил Бердышев поручика.
Он проводил меня до машины и сейчас зорко оглядывал пустую улицу, темноту которой разгоняли только редкие фонари и мигалки гвардейских машин.
— В изолятор на Шпалерной, ваше высокопревосходительство, — ответил поручик.
И добавил, пожав плечом:
— Распоряжение Императора. Велено поместить графа Смирнова-Карельского в одиночную камеру и ждать дальнейших указаний.
— Я завтра же добьюсь приема у Императора, — сказал мне Жан Гаврилович. — Уверен, что этот арест — какая-то чудовищная ошибка.
Я благодарно кивнул.
Этот маленький спектакль мы разыгрывали специально для поручика и его гвардейцев.
На улице было холодно — по прогнозу со дня на день ожидался первый снегопад. Я поежился в тонком комбинезоне и подумал, что надо заказать Ане комплект зимней формы из магических тканей.
Вслед за мной в машину втиснулся гвардеец. Второй сел слева от меня.
— Ваше сиятельство, — сказал поручик, усевшись рядом с водителем, — я наслышан о ваших магических талантах. Прошу вас, не пытайтесь бежать. Даже если мы не сможем помешать вашему побегу, этим вы только осложните свое положение.
— У меня и в мыслях не было бежать от вас, — улыбнулся я. — Надеюсь, со дня на день все разъяснится. А я пока высплюсь в камере.
Несмотря на мои уверения, гвардейцы всю дорогу не спускали с меня глаз.
Ехать пришлось недалеко — следственный изолятор на Шпалерной располагался почти напротив Малого Зимнего дворца на другом берегу Невы. Автомобиль скатился с Литейного моста, повернул налево и въехал в подворотню, которую перегораживали стальные ворота. Ворота с лязгом закрылись, отрезая нас от ночной Столицы.
— Прошу за мной, ваше сиятельство, — сказал поручик.
В тюремной канцелярии меня ожидал сам начальник тюрьмы — видно, аристократы попадали в изолятор нечасто. Начальник беспокойно хмурился, очевидно, прикидывая — как вести себя с необычным арестантом.
В канцелярии возникло непредвиденное затруднение — мне предложили переодеться в полосатую арестантскую одежду. К счастью, мой титул и спокойный тон произвели впечатление на начальника тюрьмы. Я вежливо попросил разрешения остаться в своей одежде и сам предложил тщательно меня обыскать.
— Прошу прощения, ваше сиятельство — служба! — сказал начальник и сам ощупал мои карманы.
— Понимаю, — улыбнулся я. — И сочувствую от всей души. Я постараюсь не доставлять вам лишних хлопот.
Я многозначительно покосился на начальника. Жан Гаврилович должен был предупредить его о нашем замысле — обойтись без этого, к сожалению, не получалось.
Начальник даже бровью не повел.
— Гусев! — прикрикнул он на охранника. — Отведи его сиятельство в седьмую камеру и выдай постельное.
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие! — отозвался Гусев и разгладил длинные рыжие усы.
Шагая длинным тюремным коридором, я с любопытством оглядывался — когда еще доведется попасть в настоящую тюрьму! Кирпичные стены были выкрашены серой масляной краской. По потолком тускло горели лампы, а справа тянулись одинаковые металлические двери с маленькими оконцами. Оконца были плотно закрыты задвижками.
Возле одной из дверей Гусев велел мне повернуться лицом к стене а сам завозился, звякая ключами. Дверь открылась, чуть слышно скрипнув хорошо смазанным петлями.
— Прошу, ваше благородие! — хрипло сказал Гусев.
Я шагнул в камеру, и охранник запер за мной дверь. Я с любопытством огляделся.
Камера представляла собой маленькое помещение, размером три на три метра. Кровать, стол и металлический табурет — все надежно привинчено к полу. слева от двери, в углу весело журчал унитаз. Его даже занавеской не отгородили. Унитаз был на удивление чистым, и бачок работал исправно — это я сразу же проверил. Рядом стоял ершик, а на стене висел рулон тонкой туалетной бумаги.
Маленькое окошко под самым потолком было забрано частой и толстой решеткой, сквозь которую арестант мог видеть только кусочек неба и ржавую крышу противоположного корпуса.
Я хмыкнул, покачал головой и сел на табурет.
В замке снова заскрежетал ключ. Гусев принес свернутый тонкий матрас, шерстяное одеяло и жесткую подушку.
— Подъем в шесть утра, — сказал он, — Завтрак в семь.
— Спасибо, — кивнул я и развернул матрас на кровати.
— Может, принести еще одеяло? — предложил Гусев, испытующе глядя на меня. — Ночи холодные уже.
— Не надо, — отказался я. — Денег нет.
— Это ничего, — неожиданно сказал Гусев. — Я так принесу. Если что надо друзьям передать — вы только скажите, ваше благородие. Я ведь понимаю, вы сюда случайно угодили. Через неделю-другую разберутся. Или выпустят вас, или переведут отсюда.
— Хорошо, — кивнул я. — Буду иметь в виду.
Единственное, чего мне хотелось — поскорее остаться одному. Несмотря на то, что все это я затеял сам, тюремная обстановка давила на психику.
Но и обижать Гусева отказом не годилось — с тюремщиком лучше дружить, пока от этого есть польза.
— Принесите одеяло, — попросил я.
В конце концов, передам надзирателю денег через Жана Гавриловича, только и всего.
Гусев принес второе одеяло.
— А свет выключается? — спросил я его, кивая на тусклую лампочку под самым потолком. Лампочку тоже окружала частая решетка — видимо, чтобы заключенный не добрался до стекла.
— Не положено, ваше благородие, — ответил Гусев. — Спите так, быстро привыкнете.
Он вышел.
А я завалился на кровать. Надо было выждать немного, на случай, если надзиратель захочет заглянуть в камеру через окошко в двери.
Время тянулось медленно. Я всерьез задумался — как заключенные годами сидят в одиночной камере? Как проводят однообразные дни, что делают, чтобы не сойти с ума?
От нечего делать, я прислушивался к звукам вокруг. Громко журчала вода в бачке туалета. За окном чуть слышно насвистывал холодный осенний ветер. Из коридора доносились смутные шорохи — наверное, эти звуки шли из других камер.
И вдруг я услышал четкий негромкий стук. Три быстрых удара, пауза — и еще два удара, чуть медленнее.
Стук повторялся раз за разом — как будто кто-то упорно стучал металлом по кирпичной стене.
Я поднялся с кровати и стал медленно обходить камеру по периметру. Стук шел из-за стены слева. Но я не мог определить — стучат в соседней камере, ил еще дальше по коридору.
Это явно был какой-то сигнал. Судя по тому, что он все время повторялся, на него должны были ответить.
Я сел на табурет и приоткрыл рот, чтобы лучше слышать.
Вскоре из-за стены справа донесся ответ. Точно такой же стук, но теперь два удара звучали быстро, а три — чуть медленнее.
Спустя минуту, стук