Капкан для белой вороны - Наталья Саморукова

– Сучка, я тебя уничтожу! – задыхаясь, грозила Марина, – я тебя разорву на куски, шизофреничка хренова. Таких не лечить, таких сразу убивать надо. Ее жертва, все еще не растерявшая пыла, молча уворачивалась от атаки. Но по дыханию, сбитому и частому было понятно – долго ей не продержаться.

Сидя в крепко запертой комнате, я могла лишь тихо наблюдать за поединком. Обнаружить себя? А смысл? Все мое тело было по-прежнему ватно слабым, я не смогла бы пройти самостоятельно и двух метров.

– Аааааа! – истошно заорала прижатая к полу Ли. Ее лицо попало в полосу света и я поняла что хорошо знаю женщину. Я не свалилась со стула, не упала на пол, я стояла, тупо глядя на исход драки. Марина, на всякий случай еще пару раз долбанув свою жертву по голове, встала, отряхнула балахон от налипшего мусора и устало откинула со лба мокрые от пота волосы.

«Боже праведный, – шептала я про себя, – вот оно как все, оказывается. Но поверить в такое? Немыслимо. Ведь я же доверяла ей как самой себе, я делилась с ней сокровенным. К ней первой я примчалась, когда случилась нелепая размолвка с Лешкой. И никогда, и под дулом пистолета я на смогла бы заподозрить ее».

Она подкралась к Марине незаметно. Я, ошарашенная происходящим, опомнилась слишком поздно. Опустив на голову победительницы какой то темный предмет, Ли тут же отступила в тень. Но я успела различить на ее лице болезненно торжество. Она пошла в разнос. Вцепившись Марине в волосы, она долбила ее головой по тяжелой столешнице. Мне показалось, что в уголках ее рта проступила пена.

Но Марина странно изогнулась дугой и мощным сильным рывком поднялась на ноги. Они стояли напротив друг друга, замерев точно звери перед прыжком. Их глаза в темноте светились. Желтые у Марины и прозрачно серые у Ли. На пересечении взглядов воздух искрился, трещало растревоженное электричество.

Вдруг Марина мертвенно побледнела, с лица ее сошли все краски жизни, уступив место призрачным синим теням. Она будто бы сделалась меньше, незаметней, тьма наступала на нее…

Я в ужасе отшатнулась от окна. В щиколотку уперлось что-то жесткое. Пистолет! Как я могла забыть о нем. Задрав штанину я обнаружила его на том самом месте, куда в спешке примотала скотчем, убегая из дома. Господи, еще бы знать, как им пользоваться. В том, что совесть позволит мне им воспользоваться, я ни секунды не сомневалась. Отринув в сторону мысли о невинно убиенном Коронене, я пощелкала маленькой штучкой. Кажется, это был предохранитель. Так, отводим до упора назад, целимся. Есть ли в пистолете пули? Пули в нем были… Газовые.

Падая на пол, я с удивлением услышала второй и третий выстрелы.

Когда глаза стали различать свет, первым кого я увидела, был Станислав. Ну все, значит на этот раз я точно благополучно миновала границу сущего. Что мне сказать ему? Как оправдаться? Отчетливо понимая, что о прощении могу и не заикаться, сжалась от страха в комок и зажмурила глаза.

– Вы что же думаете, я вас на себе попру? – послышался недовольный голос.

– О чем это вы? – не сразу сообразила я. Потом стало медленно доходить – неужели пронесло?

Я помотала головой, открыла сначала одни глаз, потом уже более уверенно второй. В полумраке надо мной возвышалась мужская фигура, в лицо бил свет фонаря.

– Уберите, так и ослепнуть можно.

– Это вы мне говорите? Однако? Вставайте живо, некогда прохлаждаться. Здесь сейчас милиция через пять минут будет и уж тогда мы точно не попьем кофе.

– Кофе? – ошалело спросила я.

– Именно.

Я кое-как поднялась, и опершись о любезно протянутую руку, медленно поковыляла к выходу. Интересно, где это мы сейчас?

– Интересно, где мы? – спросила я Станислава.

– В гостях, – хмыкнул он, – в гостях хорошо, а дома лучше. Поедемте, Анастасия Батьковна, домой.

– Куда? К вам?

– Дудки. Мой дом не трогайте. А у вас я уже был. Спасибо. Правильнее будет сказать – по домам. Ну, разбежались, – сказал он, вытолкав меня на высокое крыльцо. Прямо в объятья Гришки.

– Гриша… – только и нашлась сказать я. Да так и застыла. Выглядел мой коллега огурцом и был совсем не похож на человека из застенков.

– Ничего другого я от тебя и не ожидал, – недобро глядя на меня, заявил Григорий, – ведь я же просил тебя, убедительно просил посидеть тихо. Ты чуть все не испортила!

– Ты?? Меня?? Просил?? – заорала я, – ты пропал, я не знала что думать! Я чуть с ума не сошла. Что с Лешкой? Плевать я хотела на все остальное!

– Нормально все с Лешкой. Насть, на парь мне мозги. Я оставил тебе записку, потому что ты напилась в хлам, разбудить было невозможно, сказал, что дело фактически решено, и чтобы его решить практически, мне срочно надо уехать.

– Никакой записки не было!!! Твою мать, ты меня за полную дуру держишь?

– Как не было записки? – растерялся Гришка, – точно?

– Еще бы не точно. Записку он оставил, а то позвонить не мог. Где Лешка? Что ты резину то тянешь!

– Дома Лешка, все в порядке, Насть. А позвонить я не мог. Нельзя было позвонить.

Я тихо стекла на перилам на нижнюю ступеньку и села, повесив голову. Сил совсем не осталось. Слезы ручьем лились на подмерзшую землю. Кажется, даже пар шел.

– Ну все, не устаивай тут глобальное потепление, – похлопал он меня по плечу и заорал в сторону припаркованного у ворот мини вена, – Мужики, снимаемся!

Машина тут же с готовностью зафырчала и тронулась в сторону дороги, уходящей в лес. В свете фар я разглядела целую кавалькаду легковушек, одна за другой они плавно трогались с места. Две снялись с места, одна осталась, тускло подмигивая габаритными огнями. Это была ярко желтая Шкода. Как то раз чешский экскурсовод Сима пыталась объяснить нам, что значит слово «шкода». Не ручаюсь за точность, но в переводе Симы это слово означало «грусть по поводу потери».

Все кончилось. Я еще ничего не знала, я все еще была в шоке от случившегося, но неумолимо сжимающиеся тиски ослабили железную хватку. Дышать стало легче и кровь, переполненная кислородом, кружила голову.

В машине за рулем сидела Марина. Курила длинную черную папироску и смотрела вдаль. Глаза ее были почти мертвыми, неподвижными.

– Давайте побыстрее, – поторопил нас Григорий. Сам он остался на даче, встречать вызванный наряд милиции и улаживать проблемы.

– А ты молодец, – одобрила меня Марина, когда после узкой лесной грунтовки мы выехали на пустое ночное шоссе, – смело обращаешься с оружием. И не только с оружием, как ты Стасика приложила.

Марина заливисто засмеялась и резко прибавила скорости. Минут через двадцать мы уже подъезжали к моему дому. За всю дорогу Марина не проронила больше слова. Не снизошла. На мои робкие попытки о чем то ее расспросить, узнать подробности, лишь презрительно кривила красивый хищный рот.

Прощаясь со мной у подъезда, пренебрежительно бросила:

– Извини, может как-нибудь потом поговорим. Ребята тебе все объяснят.

– Скажи, а зачем ты тогда на меня напала? – решила я кое-что уточнить на прощание.

– Я? На тебя? Вот это новость! С чего ты взяла?

– Твою машину видели тогда, в тот вечер… когда на меня напали. Что я пережила… страшно вспомнить.

– Ооо… – схватилась Марина руками за голову, – какой идиотизм! Настя, прости. Это не я, это мои мужики. Я ведь с самого начала, как только узнала об убийстве Иры, а потом Гали, стала подозревать Ли. Мои люди следили за домом и разведка донесла, что Ли часто бывает в вашем дворе. Несколько раз ее видели в машине, у нее темно-зеленый БМВ, пару раз она заходила в дом. Куртка, мне говорили что-то про куртку. Видимо, у вас были похожие куртки. В тот день у ребят было задание снять ее отпечатки пальцев. Они все сделали, вроде бы успешно, но мне это надолго спутало все карты. Отпечатки пальцев, которые удалось добыть и те, что обнаружили на орудии убийства, не совпадали.

– На орудии убийства? Но никакого орудия не было! Нож так и не нашли!

– Нашли, нашли… – успокоила меня Марина, – милиция все проморгала, что могла. А мне, сама понимаешь, не было никакого резона обращаться в милицию. После убийства Галины по моей просьбе как следует проверели все места, где теоретически Ли могла спрятать нож.

– И что же?

– Нашли на даче ее братца. Ничего удивительного. Но когда вышла эта история с отпечатками, я стала грешить на Витольда, время конечно было потеряно. Его убийство окончательно все запутало. Но все в конце концов встало по местам. Спасибо Стасу. А все-таки ловко вы его… – и она опять заливисто рассмеялась, на этот раз уже, закрыв дверь машины и медленно трогаясь с места.

Дома творилось что-то запредельное. То рыдающая, то смеющаяся Санька носилась по кухне с чайником, попутно пыталась разогреть какое-то мясо, одновременно с этим одну за другой опрокидывала в рот стопочки коньяка. Преуспела она только в последнем. Чайник так и остался холодным, мясо сгорело, а Санька к моменту моего торжественного появления была уже порядком не в себе.