Сын зари - Дмитрий Казаков

Серега планировал операции, командиры водили в бой отряды, но на любое важное решение требовалось согласие Кирилла, а бойцы ждали, что он воодушевит их. Каждый вечер приносили убитых и раненых. Вторых нужно было утешать, а над первыми — проводить ночные бдения.

Сам бывший журналист в них более не участвовал, но в окнах большого дома у самых стен Печерского монастыря теперь с заката до рассвета горели свечи, и сидящие на стульях люди молились вполголоса.

А на берегу, у Гребного канала, появилось свежее кладбище.

Простые деревянные кресты стояли рядами. Пролетающие мимо птицы любили садиться на них, и с каждым днем этих «насестов» становилось все больше и больше.

Кирилл проводил беседы, на которые собиралось до полусотни человек. Тех, кто допускался на них, начали отбирать. Занимались этим Серега, Федор и Арсен. Посланника они в это дело не вмешивали, считая, что не к лицу ему отягощать свою душу столь мелкими заботами.

Кирилл узнал о том, что не все могут прийти послушать, случайно.

Самоуправцам досталось и на орехи и на все остальное так, что проняло даже бывшего десантника.

— Это, как бы я грешен, — только и сказал он, когда Кирилл озвучил только что выдуманную епитимью.

Тимоха все так же фиксировал слова Сына зари, и кипа листков в его ведении достигла солидной толщины. Свою копию делал Стас, и один верующий из общины Арсена тратил часы отдыха на то, чтобы переписать изречения посланника, но не для себя, а для всех.

Вдруг с первоисточником что-нибудь случится?

Дина к большой радости Кирилла вела себя скромно и спокойно, ничуть не кичилась тем, что стала женой Сына зари, молилась и работала вместе с остальными, а к мужу относилась с благоговением. Остальные понемногу привыкали, что у посланника есть супруга, и осуждающих взглядов становилось меньше.

Сыграли еще две свадьбы по тому самому обряду, который он придумал для своих нужд.

Повреждения, заработанные Кириллом в плену, потихоньку заживали, он все реже вспоминал о них. Дожди шли почти каждый день, ночи становились все холоднее и холоднее, намекая, что лето осталось в прошлом.

На третий день после большой проповеди на автостанции сгинул Стас: отряд, с которым он пошел на задание, угодил в засаду, потерял нескольких человек убитыми, вынужден был торопливо отступать, и никто не мог точно сказать, что произошло с лысым толстяком — погиб, или угодил в плен.

Он не был особенно любим людьми, но яркой, фанатичной верой выделялся среди остальных. Кроме того, принадлежал к числу тех, кто первым признал Сына зари и его миссию.

Вернулся Стас через два дня — на него наткнулся один из патрулей на пересечении улицы Бринского и Казанского шоссе, примерно там же, где Кирилл месяц назад едва не стал жертвой каннибалов. Командир патруля, увидев знакомое лицо и услышав свидетельство, дал единоверцу сопровождающего и отправил в сторону «штаб-квартиры».

Там Стаса, заявившего, что он сбежал из плена и должен поговорить с самим посланником, отвели к Кириллу.

— Ты вернулся, — сказал тот, стараясь, чтобы голос не выдал волнения.

Этот разговор бывший журналист «вспоминал» дважды. И если в первый раз, когда еще не был знаком с лысым толстяком, он не понял, что именно увидел, то во второй сумел разобраться, что именно произойдет в данной точке будущего и к чему приведет.

— Во имя Отца, Единственного и Несотворенного, всссыыы! — Стас истово закивал. — Поклонения достоин Сын зари! Я же взял грех лжи на душу, сказав, что бежал из плена! Неправда это!

— А в чем же правда? — спросил Кирилл, думая о том, что он сам, один из величайших обманщиков, какого только можно представить, и не имеет права осуждать других за вранье.

— Меня отпустили.

— Кто?

Реплики звучали для Кирилла дважды: сначала внутри головы, всплывая из памяти, и только затем проникали в уши. Они оба играли давно написанные роли, говорили то, что должны, и если один не мог от этого уклониться, то второй не хотел, его вполне устраивал сценарий.

Но мерзкий привкус, ощущение, что Кирилл мошенничает, оставалось.

— Начальник службы безопасности коммуны, ввссссыыы. — В голосе Стаса прозвучала ненависть. — Его там называют Василичем, широколицый такой, седоватый, волосы короткие…

— И зачем он это сделал?

— Ему не нравится то, что творит Дериев. Он предлагает Сыну зари союз.

— Интересно… А ты, случаем, не лжешь? — Кирилл изобразил на лице сомнение.

Еще бы — в такое сразу поверит только глупец.

— Готов поклясться чем угодно, самим Несотворенным Отцом, и Сыном Его! — фанатично воскликнул Стас.

Кирилл подумал, что имеет дело с редчайшим видом предателя — с тем, кто готов отдать своего духовного наставника в руки врагов не из-за личной выгоды или славы, а ради собственных убеждений, ради того, чтобы истинная вера восторжествовала, стала еще сильнее.

Вряд ли лысый врет. Скорее всего, Василич и вправду его отпустил, сказав все, что нужно на тот случай, если проклятый Сын зари и вправду обладает умением отличать правду ото лжи. В то, что их главный враг в самом деле способен заглядывать в будущее, ни майор, ни его подручные поверить были не в состоянии.

— Не стоит, — сказал Кирилл. — Но информация твоя слишком важна, чтобы я выслушивал ее в одиночку. Кроме того, она касается дел мирских, а для них у меня есть надежные помощники.

Через пятнадцать минут они уже были в штаб-квартире, и Серега с Арсеном внимательно слушали Стаса.

— Василич замыслил бунт против майора и все такое? — Бывший десантник хмыкнул. — Не верю я в это. Он слишком осторожен и сам на первый план вылезать не любит, так что на брехню похоже.

— Ловушка? — спросил Арсен. — Предательство?

— Моя верность посланнику известна всем, всссыыы! — прохрипел Стас.

— Да тебя, толстый, никто не подозревает. — Серега лениво махнул рукой. — Исполнителя, пешку, никто в свои планы посвящать не будет.

— Это может быть шансом быстро разобраться с Дериевым и его кодлой, — сказал Арсен. — Внутренняя рознь разрушит коммуну куда быстрее, чем наши усилия. И потерь будет меньше.

Они оба посмотрели на Кирилла. Что бы кто ни говорил, решать ему.

— Василич властолюбив, и часть бойцов коммуны, в случае чего, наверняка пойдет за ним, а не за Дериевым, — сказал Кирилл, изображая задумчивость. — Он предлагает переговоры в развалинах «Этажей» на Белинке трое на трое, чтобы договориться обо всем. Можно рискнуть. А при личной встрече я точно выясню, лжет он или говорит искренне. Сегодня ночью мы тебя отпустим, и ты спокойно доберешься до места рандеву. К утру вернешься.

В глазах Стаса сверкнуло торжество. Он попытался его скрыть, опустив голову.

Серега и Арсен ничего не заметили, но Кирилл ждал от предателя именно этой реакции и поэтому уловил ее.

— Когда он хочет? Завтра на закате? — продолжил он. — Хорошо, я согласен.

— Всё к вящему торжеству дела света, вссссыыы, — проговорил Стас, и в голосе его прозвучала настоящая мука. Предавать нелегко, даже если ты полностью убежден в том, что делаешь благое дело.

Кирилл улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка не превратилась в оскал.

В будущем, которое он выбрал, на самом деле был риск: существовала вероятность, что он потерпит поражение и угодит в руки майора. В таком случае Сына зари ждет расстрел, когда-то давно пережитый в «воспоминаниях».

Получивший инструкции Арсен увел Стаса.

— Не нравится мне всё. И тип этот тоже, — заявил Серега, почесывая подбородок.

— Он предатель, — сказал Кирилл.

— Что? — Глаза бывшего десантника округлились, он стал напоминать очень большого ребенка, увидевшего хитрый фокус.

— Он собирается отдать меня в руки Дериева.

— Так нужно немедленно его шлепнуть! — Серега сжал огромные кулаки.

— Ни в коем случае, — покачал головой Кирилл. — Майор приказал разведать «Этажи» довольно давно. Сегодня ночью они спрячут в одном из складов продуктового магазина группу захвата, причем сделают это так, что мы завтра обнаружить засаду не сможем.

— Почему? — Серега нахмурился.

— Потому что так надо, — терпеливо проговорил Кирилл. — В ней будет сам Дериев. Он не удержится и явится насладиться триумфом, посмотреть, как меня будут брать в плен и расстреливать. Мы выманим его из укрытия и сделаем так, чтобы его поражение и смерть стали наглядным уроком. Понимаешь?

— Ну как бы да… А что для этого нужно сделать?

В том, что касалось общих замыслов, Серега чувствовал себя не особо уверенно и всегда торопился перейти к конкретике.

— Организовать нашу собственную засаду там, где ее не заметят люди майора, и сделать это не позднее, чем сегодня вечером, пока они еще не знают, согласимся мы на встречу или нет.