Беглец. Второй пояс (СИ) - Игнатов Михаил Павлович "Аорорн"

Я довольно кивнул:

— Ну и отлично. Не буду тебя больше мучить, пойду займусь собой.

Для меня это означало, что сначала я вновь читал свитки техник, погружаясь в чужую память. Затем сидел, сосредоточенно вглядываясь в ядра Зверей, в течение ручья или пытаясь удержать в ладонях шар воды побольше. А затем начинал осторожно вливать стихию в Единение.

Чем удобен этап Мастера, так тем, что я пока не сталкивался с нехваткой стихии. Если Воин постоянно тратит всю доступную силу на то, чтобы раскрывать узлы, то Мастеру это не нужно.

Правда, я подозревал, что нужно будет Предводителю Воинов. Потому что в воспоминаниях техник я отчётливо видел десятки узлов, которых пока не было в моём теле. А значит, мне когда-то нужно будет их раскрыть.

Но пока мне рано об этом беспокоиться. Предводитель сможет перейти в Третий пояс, окончательно покинуть Пояса, в которые сброшены те, кто не подошёл Империи, не сумел удержать нужное для неё Возвышение. Не думаю, что в Третьем поясе будут проблемы с количеством стихии.

Пока же, мне хватало и того, что я восполнял в простой медитации.

Неделя за неделей я использовал в Единении всё больше и больше узлов.

Двадцать семь узлов, двадцать восемь узлов, двадцать девять. Сегодня пришло время очередного прорыва.

Тридцать узлов.

Меня на миг ослепило.

Я, сосредоточенный на духовном зрении, на движении стихии в меридиане, отпрянул в сторону, перенёсся вдаль от созвездия Единения, завис так далеко от него, что оно, наполненное стихией, сияло ярким синим светом где-то вдалеке, окружая своими линиями средоточие.

Это продолжалось всего миг, может быть, два. А затем сияющих линий стало в несколько раз больше. Каждый узел Единения словно выпустил из себя тонкий синий луч. Они прорезали темноту тела, устремились куда-то к его границам, а затем вдруг засияли там крохотными звёздочками.

Ещё несколько мгновений и свечение меридианов Единения погасло, они опустели, лишившись стихии. И дело здесь было не в том, что я не удержал Форму, ослеплённый и ошарашенный. Нет. Вся стихия перенеслась на границу тела, засияв там новым, незнакомым мне рисунком созвездия.

Я вынырнул из тела, отказавшись от духовного зрения и рванул халат на груди, с изумлением уставившись на синий узор.

Пока я был занят прочтением и прочим, то снаружи уже давно стемнело, пещера медитации погрузилась в полутьму. Лишь с одной стороны свод немного желтел слабым лунным светом.

Так что в полутьме, да ещё с моим зрением Мастера я оказался едва не ослеплён при взгляде на то, что сияло на моей груди.

Всё оказалось точно так, как и выглядело при взгляде с другой стороны, изнутри, духовным взором. Теперь я нёс на себе созвездие. И не на коже, как мне показалось в первый миг, а под ней. Едва удержался от глупости — от желания поддеть её ножом и узнать, насколько глубоко находится под ней эти синие узоры. Казалось, что у самой поверхности, потому так отчётливо и просвечивают.

Но так и не вытащил ножа. Сомневаюсь, будто это могло повредить тому, что было создано стихией, да и к чему подобные проверки? Уверен, жизнь и без того сумеет провернуть со мной подобное во время одной из будущих схваток.

Если верно понимаю, случилось именно то, о чём намекал мне когда-то давно Клатир. Я сумел удержать первое настоящее созвездие Формы Единения. И оно, похоже, впервые сработало именно так, как и должно. Создало на моём теле татуировку, которая… Которая что?

Короткая проверка показала, что теперь мне не нужно задумываться о том, чтобы поддерживать Форму Единения в теле. Я и без того был быстр и силён, словно одновременно применял сразу несколько техники усиления. Повторное использование Формы в это время, закручивание стихии в меридианах ничего не давало. Я не становился быстрей или сильней. Что-то ощущалось лишь тогда, когда окрылённый успехом, я сумел протолкнуть Форму в тридцать первый узел.

Но эта прибавка оказалась столь мизерной, что не стоила усилий. Тем более что пока на мне была только татуировка Формы, я мог использовать узлы для Звёздного Клинка и Когтя, наполняя их стихией в полной мере. Что я выберу в бою? Стать быстрей на волос или усилить в несколько раз оружейную технику? Ответ очевиден. Тем более Форма очень сложна в поддержании, а я теперь могу не тратить на неё сосредоточенность в сражении.

Зато начал тратить другое. Несколько тысяч вдохов боёв с воображаемым противником открыли мне удивительную вещь. Татуировка Единения сама по себе поглощала стихию. Не так чтобы заметно, любые духовные техники, особенно если использовать синюю пыль со стали, тратили её гораздо больше. Но неприятно. Впрочем, за всё нужно платить.

И самая большая моя плата оказалась совсем не в том, что татуировка начала потреблять стихию. А в том, что я лишился своего лучшего и любимого оружия.

Тот треск, что раздался, когда я срубил Флаг Миллиона Убийств, был слышен не только от него. Увлёкшись проверкой новых границ своей силы, очередной удар я нанёс не в воздух, пронзив воображаемого врага, а сквозь него, словно разрубив надвое. И впечатав Пронзатель в камень пещеры.

И услышал тот же самый хруст.

Быстрая, но тщательная проверка позволила мне найти на древке Пронзателя едва заметную трещину. Схватка с Тёмным, схватка с отрядом Агоста Тамим, схватка с Мечами, где я не стеснялся крушить чужие мечи и, наконец, уничтожение Флага Миллиона Убийств не прошли даром для моего оружия.

Оно, созданное обычным кузнецом Морозной Гряды, не выдержало всех этих испытаний.

Эта трещина в его древке из Ясеня оглушила, смыла всю радость от возможностей, открывшихся мне с татуировкой Формы.

Не знаю, сколько я просидел в пещере, оглаживая древко Пронзателя и пытаясь смириться с мыслью, что больше не могу его использовать, если не хочу, чтобы он подвёл меня в самый неожиданный момент. Если не хочу, чтобы он оказался сломан, если не хочу, чтобы его путь оборвался.

Не знаю, я потерял счёт времени. Но стены пещеры уже светились, когда я в последний раз провёл пальцами по древку и прошептал:

— Спасибо за всё, что ты для меня сделал.

Через мгновение я уже оказался в кисете. Огляделся, выбросил на пол всё оружие из стойки. Поставил туда только Пронзатель. Сдвинул её так, чтобы она оказалась рядом с огромным мечом Сарефа Тамим. Достойное соседство. Несколько вдохов молча глядел на Пронзатель, а затем открыл глаза уже в пещере. В моей правой руке был сжат Верный.

— Теперь я буду полагаться на тебя.

Про себя же добавил — и не буду больше полагаться только на силу и встречать врага кулак к кулаку. Хотя… Нужно быть честным. Ни с Тёмным, ни с Флагом Миллиона Убийств по-другому бы и не вышло.

Теперь в правой руке у меня сверкал синей сталью Верный, а из кулака левой вырывался слепящий сиянием Коготь. Таким меня и увидел Рейка — в одних штанах, прыгающего по пещере и рубящего воображаемых врагов.

И тут же восторженно завопила:

— Татуировка! Да ещё и такая необычная, синей краской! Почему ты о ней не рассказывал?

Я хмыкнул, оглядел себя ещё раз. Сейчас, при свете дня, уже не видно, что линии под кожей светятся, так что выглядело всё действительно так, словно я разукрашен краской. Но я честно ответил:

— Потому что до сегодняшней ночи у меня не было этой татуировки.

И насладился видом становящихся всё больше и больше глаз Рейки. Всё же это очень и очень весело. И приятно, что не нужно ничего скрывать о себе и можно говорить чистую правду.

Через мгновение Рейка уже стояла рядом, ухватив меня за плечо и вглядываясь в одну из линий. Затем её глаза изменились, стали словно пустыми, без единой мысли или чувства. Она явно нырнула в меня духовным зрением. Три вдоха и она изумлённо выдохнула:

— Это не татуировка!

Я лишь пожал плечами, ощутив, как соскользнула с меня хватка её пальцев:

— Но я решил называть её именно так. Мне почему-то кажется, что все эти татуировки и придуманы, чтобы повторить то, что вышло у меня, — спохватился. — А ты знаешь, что в Нулевом татуировки запрещены?