Флибустьерское синее море - Василий Баранов

— Дэн, — сказал Сол, — у нас все в порядке.

— Вижу, Сол. Вижу, дружище. Вы молодцы.

— Я тут подумал, император прав.

— В чем?

— Всех холостых за борт.

— Чего?

— Ты сам сказал, капитан приказал, что бы все матросы женились. Я согласен. Всех, кто не женится за борт, спишем на берег. Придем в порт, я обязательно женюсь.

— Сол, ты женишься? — Если этот парень решил обзавестись семьей, дело серьезное.

— Да, что б у меня семья была, дом. Детей заведу, непременно сына рожу. Потом можно девчонку, но сначала сына. Вот так. Я ему расскажу о наших походах. О нашем капитане. Когда он подрастет, я приведу его на наш корабль, на "Скиталец". Сам буду обучать морскому делу. Пусть учится у отца. Матросом будет. Если что, я его по родительски наставлю на путь истинный. Пусть знает…

— Сол, погоди, ты чего. Еще не родил сына, а уже собрался ему мозги вправлять. Драть.

— А как же, он должен стать настоящим моряком, как его отец. Что б не позорил меня, наш корабль и императора.

— Так нельзя, Сол. Представь, он вырастет, женится и у него родится свой сын. Вот он сидит в вашем доме, посадил сынишку на колени. А тот спрашивает, а дед где? Вон, сидит возле дома, трубку курит. А дед у нас старый? — будет спрашивать твой внук. Нет, сынок, дед у нас еще хоть куда. Он моряк, он не раз выйдет в море. И ты с ним пойдешь. Правда, я с дедом пойду? Конечно, с дедом. Он тебе покажет, что такое море.

Сол улыбался, довольный.

— Ты думаешь, Дэн, мой внук тоже пойдет в море? Со мной?

— Спрашиваешь. С тобой пойдет. Ты дед, кто его еще научит морской премудрости. Отец, твой сын, поможет. Но основатель рода ты. Твой долг показать им, что такое настоящий моряк.

— Да. Да, — Твердил Сол. — Я научу внука, непременно научу. В первый поход он пойдет со мной.

Сол пошел дальше, мечтая о том, что выйдет на этом корабле со своим внуком. Вон Брайан. С молотком в руке. Прилаживает дощечку. Дэн подошел к другу. Тот ворчал:

— Как это так. Руки то у них где были. Косо прибили. Это ж не какой-то корабль, это "Скиталец". Дэн, это же наш "Скиталец", уроды, кто их этому учил.

— Не брани их. Это ты у нас мастер, а они даже не подмастерья.

— Я когда работал на верфи, — продолжал Брайан, — корабль, как ребенок. Он на твоих глазах растет, а потом ты его провожаешь. Разве так можно. Дэн, ты думаешь, это палуба скрипит под ногами. Мачты скрипят, паруса хлопают. Нет, это корабль с нами разговаривает. Это его песня. У него хрипловатый голос, у нашего корабля. Вслушайся в этот голос, в голос нашего "Скитальца". Он поет такие песни. Я хочу сочинить что-то этакое. Про наш корабль.

— Ты сочинишь, Брайан. Ты не просто плотник, не просто матрос. Ты поешь. Ты поешь, как никто другой. В тебе талант. Ты сочинишь песню о ветре, о волнах. О парусах, что над головой.

— Думаешь, — оживился Брайан. — Я спою про нас. Это будет лучшая песня этих морей.

Даня шел дальше. У этих ребят появилась мечта. Они ожили. Им есть для чего жить. Каждый из них получил свою мечту, свою новую надежду. Данька поднялся на капитанский мостик к Свену. Капитан обернулся к сыну.

— Как дела, Даня?

— Нормально. Ребята у нас замечательные. Мне кажется, после того, как мы одержали победу, они стали другими. В них гордость появилась. Настоящая гордость за себя, за этот корабль. У них, отец, мечта горит в глазах. Их души оживают. Думаю, это они из-за тебя, папа.

— Нет, это они сами. Они сумели сами одолеть все. Сбросили груз прошлого, этот камень былого. Я тут думаю… Как нам удалось одолеть врага? На победу я надеялся. Было бы глупо вести ребят на смерть. Без тени надежды. Хотя шансы наши были не велики. Я думал, мы хотя бы достойно погибнем. Умрем, как люди. А мы победили. До сих пор не пойму, как нам это удалось. Повезло.

— Папа, я тебе говорил перед боем. Про вещий сон.

— Ты о чем, сын?

— Накануне ночью я видел Романа.

— Романа?

— Да. Он был на корабле. Стоял вон там. Опирался на костыль и курил.

— Зачем он приходил, Даня?

— Пришел посмотреть, как мы тут. Я думал, он пришел сказать, что мой час пробил. Роман сказал… Помнишь, я рассказывал про нашу с ним первую встречу. Про троллейбус и аварию. Он сказал, что у нашего троллейбуса счастливый номер. И у нас неплохой водитель троллейбуса, ты.

Свен улыбнулся.

— Троллейбус?

— Да, и кондуктор выписал счастливый билет.

— Даня, оказывается, Роман наблюдает за нами все время. Надо было догадаться об этом раньше. Конечно, наблюдает. Это он помог нам. Если б ты не рассказал, я все списал бы на везенье. Увидишь Романа, передай ему спасибо не только от меня, но и от остальных ребят. Большое спасибо.

— Я передам ему, папа. На острове мне не удалось побывать дома. Может, здесь я смогу вырваться. И к Роману забегу.

— Нашим передай привет.

Данька пошел в каюту.

Какое-то предчувствие терзало Гришу. Не хорошо они попрощались в последний раз с Даней. Что скрывалось за этим прощанием. Может ничего страшного. Но эти предчувствия. Все будет нормально. Конверт. Гришу терзало любопытство. Что там? Он помнил, обещал другу заглянуть не раньше, чем через десять дней. Но любопытство было очень сильным. Оно одолевало его. Силы были не равными. Наконец, он вскрыл конверт. Прочитал. Боль в сердце. Неужели Данька… его уже нет. Просто так, Даньки нет. Этого веселого парня, его друга. Да, нет, черт возьми. Данька, ты не можешь. Ты вернешься. Данька, ты вернешься! Я не отпущу тебя! Ты не можешь оставить своих друзей, своих родителей. Гриша ждал возвращения друга.

Мария Петровна сидела дома. Ее основной заботой был Лешка, маленький Лешка. Славный карапуз. Аркадий уходил на работу, а они оставались вдвоем с сыном. Мария вглядывалась в Лешкины черты и вспоминала старшего сына. Даня, где он? Когда он вернется? Скорее бы. Где ты задержался, Даня? Ее от этих мыслей отвлекали заботы о младшем сыне. Когда Лешка засыпал, а Аркадий уходил на работу, она находила себе дело. Хлопотала на кухне. Стирала белье, пеленки, подтирала пол. Мыла дверные панели, стирала пыль с мебели. Придумывала себе работу. Ничего, Лешка подрастет, пойдет в ясли, потом в садик. Она вернется на работу. Она будет провожать Лешку в садик, а своего старшего, Даньку, в плаванье. Встречать их, встречать обоих своих сыновей. Мария намочила тряпку, отжала ее и пошла протереть пыль на столе мужа. Протирала пыль и приговаривала.

— Какой же он не собранный. Можно было сложить все ручки в стакан. Ножницы убрать. Никакого порядка. Ох, эти мужчины. Эта книга пусть лежит. А что тут делает этот большой блокнот. Не место ему здесь. Она сама не знала, почему не место ему тут. Переложила его на другую сторону стола, на книгу. Нет. И тут этот блокнот ей мешал. Можно же убрать этот огромный блокнот в стол, в шкаф. Она выдвинула ящик стола и увидела конверт. Одно слово, написанное ровным красивым почерком Дани: маме. Сердце в груди замерло, потом гулко ударило. Она взяла конверт, держала в руках.

— Господи! Что в нем? Что?

Она разорвала конверт. Достала оттуда лист бумаги. Помедлила. Страх охватил ее. Но заставила себя развернуть его.

Любимая мама, Лешка, Аркадий. Меня уже нет в живых, но не надо печалиться, грустить, лить слезы по этому поводу. Я сам выбрал такую судьбу и не хотел бы другой. Я прожил отличную жизнь. Такой жизни позавидовали бы многие. Я прожил не одну жизнь, а две. Здесь с вами, и там, на Тортуге. Не надо грустить, мама. Если будет очень тяжело, будет грустно… Я помню, как ты говорила мне, что у тебя не будет даже могилы, на которую можно принести цветы. Не отчаивайся, не надо. Пойди к нашей речке. Я нашел покой на дне Карибского моря. Опусти четное количество цветов в воды нашей реки. Они непременно принесут их ко мне. Я буду знать, что вы помните меня и по-прежнему любите. Расскажи брату обо мне. Расскажи всю правду. Пусть он знает. Пусть вырастет большим и сильным. Сильным и храбрым. Не знаю, будет ли он гордиться мной. Я желаю ему счастья. Большого счастья. Испанцы обложили нас. Их военный флот должен был закрыть выход из нашей гавани. Губернатор позволил нам уйти. Не думаю, что только из благородства. Он прекрасно понимал, что если он выдаст нас, это не понравится вольному братству. Они могут отомстить или навсегда уйти с острова. Тогда пересохнет река денежных поступлений. Мы вышли в море, вышли, что бы принять свой последний бой. Этот бой будет нашей песней. Мы не сдадимся просто так. Каждый из наших парней стоит сотни испанских солдат. Это гордые, сильные ребята. Ни один из них не остался на берегу. Никто не струсил. Мама, ты же понимаешь, я не мог уйти. Я должен был остаться на нашем корабле. Прости. Прости и помни меня. Перед нашим выходом в море, капитан пытался Брайану приказать остаться для защиты нашего дома. Он не остался. Он взбунтовался. А мог бы остаться, ведь ему приказал капитан. Он сказал, капитан не вправе распоряжаться его честью. Жизнью — да, но не честью. Отец не вправе распоряжаться моей честью. Он не может решить за меня, пусть он и мой отец. Мы не сдадимся. Не думай, мама, я не сдамся врагу. Моя шея не узнает позорной веревки. Я погибну в честном бою. Это не страшно, мама. Это большая честь. Можешь гордиться мной. Но я не об этом хотел сказать, мама. Не об этом. Я просто хотел сказать еще раз, что очень любил вас. Тебя, брата, Аркадия. Любил. Нет, люблю и буду любить. Помни об этом. Я всегда буду любить вас. Я хочу пожелать вам счастья. Будьте счастливы, мои любимые. Мама, матросы не плачут, а ты мать матроса. Слезы тебе не к лицу. Не плачь. Люблю. Целую. Ваш сын и брат, Даня.