Здравствуй, 1985-й (СИ) - Иванов Дмитрий

— Максим, поздравляем! — тоненьким голосом сказала Ирина, и заторопилась на выход.

За ней стали выходить остальные, в том числе и я, с ничего не понимавшим Бейбутом. Пашка задержался на выходе с именинником.

— Макс, скажи, нас кто-то сдал? Да, не! Я сам решил только пятнадцать минут назад проверку сделать, некому нас сдавать было! Почему не пьёте, почему торты? — с надрывом спросил комсорг.

— Да пью я много, и подумал, что день рождения чем-то от других дней отличаться должен? Должен! И решил не пить в этот день, — пояснил парень и спросил. — А вы чего, получается, поздравить такой толпой пришли? Спасибо! Приятно!

Сука!

— Видишь, Паша. Хорошие ребята, — бежала за злым комсоргом невысокая Ольга Олеговна, заглядывая тому в лицо.

— Ольга Олеговна, вы их плохо знаете! — вздохнув, ответил тот.

Я отправился смотреть злополучный листок на стенде школы. Да есть такой, сам его разукрашивал, но не читал! И я физорг, мать вашу, а Бейбут ответственный за живые насаждения, а не живой уголок. Тогда понятно, чего он цветы поливает. Ну не он… Вернулся домой за листком бумаги и ручкой и переписал все комсомольские должности для себя. Ленка вот отвечает за политинформации, а была ли хоть одна у нас? А может и была, но я опять пропустил. Дома бессовестный Казах трескал яблоко, нам сегодня давали на ужин, и он свое точно съел, значит это отобрал у кого-то.

— Дай-ка яблочко, — вырываю у него огрызок я.

— Вот целое бери, Карлыгаш много дала, сегодня человек пятнадцать на ужин не пришло, — философски распахивает тумбочку сосед.

— Да, они тортами балуются, сам же видел, — вспоминаю я, и сажусь опять за учебник.

В этом восемьдесят четвёртом году количество олимпиад невелико. Это в моём будущем их уже было десятка два-три, а сейчас лишь основные предметы вроде физики, математики, и прочего. Я буду участвовать в олимпиадах по обоим этим предметам и надеюсь получить призовые места, хотел ещё английский, но нет его, как и русского языка. Нет даже физкультуры, и программирования нет пока. Химию и биологию я отверг.

В понельник меня вызвали для решения задач. Был уверен, что сегодня только математика, а, оказывается, ещё и физика. Читаю задачку — легкотня.

«Из двух городов, расстояние между которыми двести км, выехали два паровоза навстречу друг другу. Сразу же с одного из них взлетела муха и устремилась навстречу второму паровозу. Долетев до него, она полетела обратно. Так она и летала между паровозами, пока те не встретились…

Какое расстояние пролетела муха, если паровозы ехали со скоростью пятьдесят км/ч, а скорость мухи сто км/ч?»

В два действия решаю её.

Паровозы ехали ровно два часа, так как сближались со скоростью сто километров в час. Всё это время муха летала бедная, не садясь, и за два часа пролетела те же двести километров, по сто километров за час. Ответ — двести километров.

Это, кстати, задача по математике. И остальные задачи в том же духе. Решаю за пятнадцать минут всё, и сдаю листок изумленной математичке и её напарнице из ГОРОНО, не иначе, уж больно морда у неё круглая и важная. Те запечатывают конверт и мордатая говорит нашей училке:

— Я же говорила, что нет смысла в разных ПТУ проводить олимпиады, да и не проводят у нас там их!

— У нас не ПТУ, а комсомольская, но школа, — робко возражает училка. — А Толя может и решил что-то.

— Вскрытие покажет, есть у него что в голове или нет! — намекает на конверт чиновница.

Шутит ещё! Или не шутит? Тьфу. Ерунда в голову лезет. Также блистательно решаю физику и иду вечером тренировать своих спонсоров. Нас сейчас семеро, кроме меня, но с Бейбута денег не беру, а с Пашки танцора беру пятёрку, которую отдаю за аренду зала. Итого мой выхлоп — те же пятьдесят рублей.

«Реклама, организационные расходы», — вздыхаю про себя я.

Во вторник на тренировке по боксу тренер сообщает, что скоро будет юношеский турнир на призы кого-то там. Краевой. Мы с Бейбутом и новичок, которого я отправил в весовую категорию выше, участвуем. Я по-прежнему в легком весе до пятидесяти семи килограммов, но уже впритык, как бы сгонять не пришлось. Всю следующую неделю бои после обеда. А когда мне бабло рубить за танцы? А я уже привык к легким деньгам.

Вечером результатов по олимпиадам ещё нет, но я не переживаю, у меня там всё по максимуму. И точно, утром меня нашёл Олег Павлович, наш директор, и поздравил с отличными результатами в олимпиадах по физике и математике. Теперь мне нужно выступать от школы на районном уровне. И первая засада! Олимпиада по математике уже в субботу следующую! А у меня бокс! И что выбрать? Хотя я и вылететь могу до субботы, да и узнать точно время олимпиады надо, ведь бокс после обеда проходить будет.

В четверг после занятий я заметил, что Аркаша хочет что-то сказать мне, но не решается.

— Чего тебе? — пыхтя, шнурую кроссовок, собираясь на пробежку.

— Можешь поговорить с Бейбутом насчёт Карлыгаш? — удивляет он меня непонятной просьбой.

— Ты предмет разговора сразу скажи. О чем мне с ним говорить? — раздражённого спрашиваю у него.

— У Оксаны день рождения завтра, я хочу ей торт подарить, самодельный, огромный, красивый.

— Ты с ней видишься что ли?

— Каждый день! — надулся индюком Аркаша.

— А меня чего не зовёшь?

— Так у твоей Оксанки жених есть, он и на меня смотрит искоса!

— Низко голову наклоня? — процитировал строчку из песни я.

— Что? Так просто смотрит, без наклонов, — Аркадий даёт понять, что такой песни он не знает.

— Забей. Поговорю, и Бейбут нам не нужен, — обещаю я не сильно удивлённый обломом с девчонкой.

Идём на кухню, и Карлыгаш, немного поломавшись, соглашается испечь торт, продиктовав список необходимых для торта покупок влюблённому.

Бегу по лесу размышляя. Сегодня «голоса» сообщили об вчерашней авиакатастрофе в Омске, погибло почти двести человек. Я ничего не помнил об этом, у меня вообще ближайшая дата катастрофы — это Чернобыльская авария, вроде как апрель восемьдесят шестого года. Зато сейчас я вспомнил, как в две тысячи шестом году лежал с переломом ноги в больнице, и моим соседом по палате оказался вертолётчик, который уронил губернатора Красноярского края Лебедя. Я сильно с ним не общался, он неохотно говорил про свою аварию, но много рассказывал разных историй про Красноярск. Рассказал про катастрофу под Красноярском в конце восемьдесят четвертого года, когда самолету пришлось вернуться назад на аэродром. Объяснил он, что иногда пилот не может выполнить физически свои обязанности, как и было при той аварии. Бортинженер после разрушения компрессора, не перекрыл по запарке какой-то краник, и система пожаротушения не сработала. Потом, когда было расследование, в такую же ситуацию ставили несколько экипажей, и абсолютно все сделали ту же ошибку. Мне было всё это тогда не особо интересно, ведь история про грозного губернатора уже к тому времени обросла кучей слухов о заговоре, а тут такой очевидец и участник этого события рядом, но я запомнил, что самолёт разбился за неделю до нового года.

— Почти, — сказал вертолетчик. — За восемь дней, в Иркутск летели вечером.

У вертолётчика были связи именно в этой больнице, начальником травматического отделения был его одноклассник и ему поставили лёгкий аппарат Илизарова. Мне же вставили в кость штырь от колена до пятки, закрепленный саморезами вверху и внизу, для этого сделали дырку в районе колена. Пришлось доплачивать за материал. Ну да что-то я отвлёкся. Знание о катастрофе под Красноярском всплыло, как и некоторые другие, о которых я и не подозревал вначале. Например, брейк-данс я перед попаданством вряд ли смог бы изобразить, а уж учить других, тем более — всё ведь забыл. Надо сесть и попытаться понять, что я смогу вспомнить нового, и что могу добавить к старому?

Глава 39

В комнате достаю заветную тетрадку, но ничего вспомнить не смог. Странные выверты памяти. Тут помню, тут не помню. Причем спортивные результаты по-прежнему помню неплохо, и знаю, что Аркаша скоро немного обеднеет, а Бейбут разбогатеет. Они же спорили на результаты чемпионата СССР.