Здравствуй, 1985-й (СИ) - Иванов Дмитрий

«Вот кому хорошо», — почти неприязненно думаю я.

На заднем сидении тоже неплохо, я сразу уснул и проснулся от тряски и бормотания Сан Саныча.

— Сейчас до ручья доедем и вниз, тут дачки медиков наших. По этой стороне много дач, самый последний — «поселок телефонистов».

И в самом деле, мы, выехав из соснового леса, очутились на берегу Енисея. На той стороне виднелась деревня Овсянка, а выше по течению — остров. Вот когда я ехал по противоположному берегу Енисея в сторону Дивногорска, было полное впечатление, что кроме гор на другой стороне реки ничего и нет. А тут жизнь кипит, домики, вернее дачки, рыбаков много. К самому берегу подъехать не вышло, крутой спуск, не для Москвича, а вот УАЗик вполне мог бы вскарабкаться. Пришлось тащить на себе все вещи вниз, а их набрали много, одна лодка чего стоит, резиновая. Енисей широченный, километра полтора в ширину, как я помню из рассказа десантника, когда мы ехали в деревню. По его словам река в самом узком месте в километр шириной, там и построили плотину.

У запасливого Саныча и дрова с собой, хорошо, собирать не надо, лес остался наверху, а я уже замучался скакать как сайгак вверх вниз. В Енисей действительно впадает ручеёк, чистый и неглубокий. Если Саныч поразил всех своей запасливостью, то Платоныч удивил количеством мушек. В будущем я, конечно, видел такое изобилие, а вот в этом времени ни разу. Коробка из-под леденцов с поролоном внутри. Поролон весь усеян мушками, оказывается, хариус ещё откармливается на зиму, и мушка — «само то», как сказали рыбаки. У старика просто удочка, но он планирует с лодки рыбачить.

— Платоныч, дай я половлю рыбы, — загораюсь я, видя, что мужики заняты обустройством и костром.

— Иди вон на ручеёк, там покидай, — разрешает хозяин спиннинга. — Мушку в коробке возьми и прицепи к удочке сам.

Мужики уверены — рыбалки с утра не будет, и они занялись шашлыком. Оксанка ходит по берегу с фотопиратом, ищет виды. Не знал что она ещё и фотолюбитель.

Смотрю, Платоныч стал нарезать круги рядом со мной, и так внимательно смотрит, как я на донку рыбачу.

— Что-то не так делаю? — занервничал от пристального внимания я.

— Покажи мушку, — неожиданно попросил он.

— Пожалуйста. А чего?

— Ты самую лучшую муху взял, я за неё десятку отдал! Не зацепи ни за что! Как ты именно её выбрал? Там штук сорок мушек, — удивляется Платоныч.

Хз как. Взял первую попавшуюся! Рыбачить расхотелось, ибо Платоныч забил на шашлык и в оба глаза следил за своим сокровищем.

Сидим, кушаем мясо, сна уже ни в одном глазу, воздух прогревается, и становиться теплее, но уже тяпнули водочки и нам и так тепло и весело. Ладно, мне не налили, малолетке, но то, что выпил Саныч, немного меня напрягло. Буду надеяться, что он больше не будет пить и протрезвится к отъезду. Часам к десяти рыбаки уже искали своё рыбацкое счастье, а мы с Оксанкой в машине уже разок согрешили, поиграли в карты и вернулись на берег. Рыбалка не шла, и первую рыбку поймал местный рыбак Саныч после двенадцати только. Он сразу причалил к берегу и стал разделывать довольно большую рыбку.

Порезал на куски, натёр солью, специями, посыпал луком репчатым, и уложил в банку слоями. Потом потряс банку, и поставил в сторону, наливая стопочку.

— Ели раньше сугудай? — спросил он.

Я, конечно, ел, не из хариуса, из омуля. Вкусно. Оксанка не ела сроду, и смотрела на деликатес настороженно.

— Сырую рыбу? Да нельзя же… — начала она. Но мы уже ели.

Рыбалка дальше пошла веселее, ведро не ведро, но по три четверти ведёрка они вдвоём наловили.

«Хорошее место, надо запомнить», — лениво размышлял я.

Мы сварили уху, надышались свежим воздухом, хорошо отдохнули, и домой вернулись только к вечеру.

Там сидел скучный Бейбут и страдал.

— Ничего там на рыбалке не подцепил? — язвительно спросил он.

Ёк макарёк, он оказывается, и шутить умеет, не ожидал. Кладу в морозильник рыбу, мне её дали изрядно и иду в душ. Ужин пропустил, но есть и не охота.

Утром зарядил дождь, даже не дождь — ливень, а нам с Бейбутом идти на тренировку к семи. Ведь сейчас у нас с девяти утра занятия начинаются. На улице резко похолодало, но мы всё равно бегом на тренировку и с неё. Вымокли оба до и после, пришлось переодеваться в сухую одежду. Холодает, а у меня, в отличие от Бейбута, нет зимней одежды. Бабуля с отцом прислали мне опять сотку, а у меня и зарплата деревенская нетронутая и деньги за обучения были. Короче, больше полутысячи рублей, после сегодняшней стипендии на руках. Олег Павлович опять умотал по делам, поэтому иду после занятий к Анне Дмитриевне.

— Так вот, шапка и унты есть, остальное купить надо, — излагаю свою просьбу замдиректору.

— Идём, посмотрю твои унты и шапку, — основательно подходит к этому вопросу она.

С Виталей после возвращения у них что-то разладилось, волком друг на друга не смотрят, но и искры между ними, как в деревне, не наблюдается.

— Записывай. Носки шерстяные всё равно нужны, как и запасная обувь, например, полуботинки. Носки на рынке можно купить Колхозном. Купи два пары и когда обувь будешь покупать меряй на эти носки сразу. Там же на рынке купи варежки вязанные или перчатки. Тоже можно две пары. Шарф! Шарф ещё! Чуть не забыла. Потом нужны рейтузы теплые под брюки, и даже не рассчитывай на джинсы — не налезут на них. С верхней одеждой всё зависит от бюджета, сколько готов выделить?

— Триста рублей могу, а на всё рублей пятьсот, — подумав, отвечаю я.

Нефига не страшно без денег остаться, страшно зимой в Сибири мёрзнуть. Тем более, даже без отцовых мне за занятия капают рублики. Только там лафа накроется скоро, не знаю я как свои куции знания растянуть надолго. Занятий пять точно смогу провести. А вот десять — уже не факт. Ребята на лету всё схватывают.

— Богатый ты Буратино, — удивлённо цокает Аня, — но на дублёнку может и не хватить. Давай прикинем. Сотни полторы ты потратишь на перечисленное, и останется у тебя триста пятьдесят, а дублёнки у нас от четырехсот рублей новые. А ещё парочку свитеров бы тебе, тоже в минус дублёнке! Не надевать же дублёнку поверх рубашки.

— И что делать?

— Искать ношенную, или покупать что-нибудь попроще, вроде куртки. Хотя по нашим морозам лучше длинной дубленки или шубы не найти ничего. Размер у тебя уже не детский, сорок шестой или даже сорок восьмой, плотный ты, — щупает, не стесняясь, мои мышцы Аня.

Она стоит рядом, в приталенной блузке и юбке кремового цвета, плотно облегающей её бёдра, и пахнет так хорошо от неё. Решение созрело в голове молниеносно, хватаю её руками за попу и прижимаю к себе. Мне же прёт в последнее время!

Хрясь! Получаю с размаха по морде. Аня смеётся в голос.

— Ну, Штыба, ну, нахал! Я старая для тебя, меня даже Виталик поэтому бросил! — не может успокоиться от смеха она.

«Вот и закончилось моё везение, гребанные гормоны», — потирая щеку от удара, размышляю с грустью я.

Неудобно-то как! А не хрен меня лапать было.

— Извините, Анна Дмитриевна, а Виталик — дурак и в женской красоте не разбирается! — искренне извиняюсь я.

— Слушай, да тебя страшно в одном общежитиями с девочками оставлять, — не может успокоиться Аня. — Учись! В женский капкан всегда успеешь попасть. Лет в тридцать у тебя такой выбор будет, если дурака валять не будешь! Это мне сейчас тридцать и никто на меня не смотрит.

А то я сам не знаю, и про выбор и про капкан.

— Спасибо за советы Анна Дмитриевна. И по одежде и по жизни. А по деньгам буду покупать новую дубленку. Есть и третий вариант — отцу позвонить, он вышлет.

— Ладно, любитель зрелых женщин, план я тебе рассказала, на рынок и в ЦУМ сам съездишь. А с дублёнкой тебе помогу. Как разбогатеешь.

Ехать в дождь не охота, решаю перенести на завтра, но и во вторник дождь, и в среду. Мы даже не пошли дежурить в ДНД в среду, разок и пропустить можно, а на платное своё занятие сходил, деньги важнее. Зато в четверг распогодилось, и я собираюсь вечером звонить Зининому брату. Это у нас вечер, а там день. Малой у неё учится в школе часов до двух, значит к шести, по-нашему, надо быть на переговорном, и ловить его.