Когда наши миры сталкиваются (ЛП) - Илер Линдси

Все, что есть и будет в Грэме, пугает. Он из тех парней, которые умудряются быть великолепными после тридцати лет, из тех, кто может быть дерзким, а затем развернуться и доказать вам, что у него также есть эта невероятно милая сторона. Он не просит тебя измениться, но ты все равно меняешься. Он – главный приз, видит он это в себе или нет.

Всякий раз, когда Грэм рядом, я чувствую его, как будто нас связывает невидимый трос. Мы чувствуем друг друга. Первый раз это случилось в ночь аварии. Стоя на сцене, я нервничала и чувствовала себя неловко. Зажегся свет и его взгляд сфокусировался исключительно на мне. Когда посмотрела на толпу, прежде чем заиграла музыка, я увидела его. Он – все, что я видела. Он был моим маяком, а я – потерянной лодкой. Он провел меня через этот момент, осознавал он это в то время или нет. Уверена, что он понятия не имел о том, что я чувствовала в ту ночь, а потом произошел несчастный случай. Тогда я не была уверена, что происходит, но знала, что во мне что-то изменилось. Я не искала Грэма. Он все равно пришел. Я верю, что именно так начинаются все любовные истории. Как они заканчиваются – это совсем другое дело.

Это Грэм виноват в моем несчастном случае. Когда он появился передо мной той ночью, глядя на мое разбитое и растрепанное тело, я почувствовала облегчение, проходящее по моим венам. Он смотрел на меня со страхом в глазах. Он знал, что сделал, и был так же напуган, как и я. В то время я ничего не знала о таких парнях как Грэм, но это не имело для меня большого значения.

Я приняла решение, основываясь на его взгляде. Я никогда не говорила ему этого. Это все еще не имеет большого смысла для меня даже после всего этого времени. Когда он склонился надо мной, разглядывая мои раны, схватил за руку и посмотрел на меня так, как будто действительно видел, вот тогда я это увидела. Его взгляд обнажил его душу, хотя он и не осознавал этого. Я могла только восхищаться тем, что видела. Он оказался именно тем, каким я и думала, даже когда он снова и снова пытался доказать мне, что я ошибаюсь.

Раздается еще один стук в мою дверь, когда я начинаю готовиться ко сну. Наверняка мама вернулась чтобы снова поделиться своей мудростью. Она относится к тому типу людей, которые думают о том, как все сделать правильно, даже после того, как момент прошел. Я унаследовала эту черту от нее. Вот почему каждый раз, когда я хочу на кого-то накричать (в первую очередь на Грэма), я не могу придумать, что сказать.

— Можно мне войти? —эхом разносится по комнате голос моего отца, когда он входит.

— Конечно, — отвечаю я, садясь на кровать.

Он никогда не приходит сюда, если это не важно. Он всегда говорит: «Комната девушки – это не то место, где я хочу быть», или «Здесь слишком розово». Он такой забавный.

— Я знаю, что ты переживаешь из-за своей ноги, и что это может значить для твоего будущего…

Я останавливаю его прежде, чем он успевает сказать что-нибудь еще. Он так далек от истины.

— Папа, дело не только в этом. Конечно, я волнуюсь, но на данный момент я ничего не могу сделать. Все так как есть. Я разберусь с этим, — объясняю я как можно лучше.

— Я никогда не понимал, откуда у тебя такая зрелость.

— Мама, — произносим в унисон и смеемся.

— Этот мальчик заставил тебя плакать? — спрашивает папа с такой решимостью, как будто я должна сказать: «Да», а потом он проведет ночь, мстя за мое разбитое сердце.

— Мама тебе сказала? — спрашиваю я, очень хорошо зная, что это правда.

— У нас в семье нет секретов, и ты это знаешь. — Это заставляет меня смеяться. — Знаю, что я всего лишь твой старый отец, но у меня есть для тебя совет.

— Хорошо... — я осторожно продолжаю, не совсем понимая, что происходит. Мы обычно избегаем любого разговора по душам.

— В юношеской любви есть что-то такое, что заставляет нас, взрослых, втайне ревновать. Любить в твоем возрасте легко. Вы, подростки, оказываетесь полностью поглощенными этим чувством. Порой вам даже не обязательно знать этого человека. Когда станете старше, вы узнаете, что любовь больше зависит от обстоятельств, а не от волнения вашего сердца. Обещай мне, что ты не позволишь своему сердцу состариться раньше тебя. Если ты это сделаешь, ты можешь в конечном итоге упустить что-то важное, желая каждый день, чтобы это все еще было в твоих руках, — он ободряюще и успокаивающе похлопывает меня по ноге, прежде чем встать.

— Ты толкаешь меня в объятия Грэма, папа? — спрашиваю я с легким смешком, насколько забавна эта идея. — Большинство пап пытаются удержать свою дочь от свиданий, но то, что ты только что сказал, заставляет думать, что у тебя противоположные намерения.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Это работа родителей, и если этот мальчик делает твое сердце счастливым, то как я могу винить его или тебя? — папа не получает от меня ответа. Он его и не ждет.

В ту ночь я ложусь спать, чувствуя себя опустошенной и растерянной. Я боюсь, что после того, как выгнала Грэма из моего дома и, возможно, моей жизни, его не будет там утром. Честно говоря, я бы не удивилась. Он не парень с плаката для успешных отношений и никогда не был ни на одном из них. Его определение успешных отношений – это связь с безликой девушкой, пока они снимают свою рубашку на заднем сиденье его машины на парковке средней школы или в лодочном доме Крейга. Вряд ли это та вещь, которую вы хотите знать о своем будущем парне.

Мне страшно завтра встретиться с Крейгом без Грэма рядом. Было бы проще, если бы я не думала о Крейге, но это неизбежно. Мы вместе ходим в школу. Я увижу его завтра, и не готова к этому. Я знаю, что взгляд Крейга только вернет воспоминания о его спальне, о том, как он навис надо мной, зажав мне рот рукой.

Моя жизнь была совершенно счастливой до того, как появился Грэм и все испортил. Сейчас все сложно и неуместно. Такие девушки как я, не должны быть рядом с такими парнями, как Грэм. Наши миры не должны были сталкиваться, но сейчас я жалею, что была не права.

Не знаю, когда засыпаю среди всей раздумий и переосмысливания сложившейся ситуации. Когда срабатывает будильник, чувствую себя так, будто только что заснула. Заставляю себя встать с постели и иду в душ. Теплая вода успокаивает и навевает мысли о Грэме. Воспоминания о том, как он держал меня в своих объятиях, когда вода смывала мой гнев и страх, только заставляет меня скучать по нему еще больше теперь, когда солнце взошло, и я позволила всему этому играть в моей голове.

Одеваюсь на автопилоте, сушу волосы феном, собираю их в высокий беспорядочный пучок и выхожу из спальни, где меня встречает веселый отец, насвистывая песенку, и мать, продолжающая смотреть на меня, как будто знает секрет изменения жизни. Я в замешательстве. Так не бывает по утрам. Большую часть времени они спорят о том, кто получит первую чашку кофе из кофейника. Мой папа считает, что первая чашка кофе вкуснее всего, а мама любит получать удовольствие, крадя ее прямо из-под его носа. Они такие милые.

— Что на вас двоих нашло? — Я хватаю коробку кукурузных хлопьев с холодильника. Родители игнорируют мой вопрос о своих делах. Папа передает мне бутылку молока и чашку с ложкой.

— Вайолет заедет за тобой сегодня утром? — мама избегает смотреть мне в глаза, когда спрашивает, но не сводит глаз с моего отца, который сдерживает смех.

Я хмурюсь и в замешательстве качаю головой. Что случилось с этими двумя? Меня так и подмывает обыскать их комнату в поисках тайника с марихуаной.

— Да, она будет здесь минут через пять, а это значит, что мне нужно спешить. — Я ем быстрее, чем нужно, зная, что Вайолет рассердится, если я заставлю ее ждать слишком долго. Я все еще не могу ездить сама и мне приходится надеяться на любого, кто хочет быть моим шофером. Надеюсь, что все изменится сегодня после назначения моего врача.

Хватаю свой рюкзак и направляюсь к входной двери. Мама останавливает меня в коридоре, блокируя выход.

— Подожди, милая. Прежде чем ты уйдешь, мне нужно кое о чем тебя спросить, — серьезно говорит она.