Журнал Наш Современник 2009 #2 - Журнал современник

- Ну, а если бы царь не согласился?

- …Тогда было бы то же, что и при отказе принять делегацию. Всеобщее восстание и я во главе его… Чем династия Романовых лучше династии Гапона? Романовы - династия Голштинская, Гапоны - хохлацкая. Пора в России быть мужицкому царю, а во мне течёт кровь чисто мужицкая, притом хохлацкая.

И не один Гапон лелеял подобные тщеславные планы…

"Мадемуазель Клейгес говорила, что в бумагах покойного Трепова нашли документы, из которых ясно, что он собирался уничтожить царскую семью с царём во главе и на престол посадить великого князя Дмитрия Павловича, а регентшей великую княгиню Елизавету Феодоровну". (Запись в дневнике генеральши А. В. Богданович в декабре 1906 г.)

Член Государственного совета Алексей Павлович Игнатьев после поражения России в русско-японской войне собирался устроить военный переворот и посадить на трон "сильного царя" с неограниченной самодержавной властью, способного возродить "старинные русские формы управления".

Яков Драбкин (то бишь Сергей Гусев), один из видных большевиков, впоследствии вспоминал, как в апреле 1905 года в петербургском ресторане "Контан" состоялась встреча социал-демократов и гвардейских офицеров из так называемой "Лиги красного орла", причём речь от имени этой самой "Лиги" держал эсер (!) С. Мстиславский (Масловский). Он сообщил, что "Лига" готовит антимонархический заговор - свержение царя и установление конституции. Живое обсуждение грядущих глобальных перемен вылилось в делёжку "шкуры" ещё не убитого "медведя" - гвардейцы настаивали на Земском соборе, социал-демократы - на Учредительном собрании. Одним словом, не договорились.

Но планы - планами, а практическая деятельность революционеров разных мастей набирала и набирала обороты.

Фабриканты, рыбопромышленники, владельцы торговых домов, лесопромышленники, хлеботорговцы, золотопромышленники, помещики - все они финансировали самые крайние революционные партии. Доставалось и эсерам, и меньшевикам, и большевикам. О денежной помощи "из несгораемых стальных касс королей нефти Гукасова, Манташева, Зубалова, Кокорева, Ротшильда, Нобеля и многих других миллионеров" вспоминал С. Аллилуев. О ежемесячных сборах в пользу революционных партий в суммах "от 5 до 25 рублей", поступавших от адвокатов, инженеров, врачей, директоров банков и чиновников государственных учреждений, писал Леонид Красин. А Лев Троцкий выражался совершенно недвусмысленно:

"До конституционного манифеста 1905 г. революционное движение финансировалось главным образом либеральной буржуазией и радикальной интеллигенцией. Это относится также и к большевикам, на которых либеральная интеллигенция глядела тогда лишь как на более смелых революционеров".

Впрочем, самыми смелыми по тем временам были эсеры, в руководстве которых заправлял, в частности, племянник Петра Столыпина Алексей Устинов, и анархисты, партию которых украшал своим присутствием, в частности, князь Хилков.

Да о чём говорить, если издание большевистской "Искры" и II съезд РСДРП финансировала супруга сенатора Калмыкова, а "Правда", начавшая выходить в 1912 году, печаталась в типографии, арендовавшейся у черносотенной газеты "Земщина"! Редактором её одно время был Черномазов. "Из попов, но еврей, - вспоминал Вячеслав Молотов. - Такой чёрный, кудрявый. Возможно, это была одна из его фамилий. Он оказался агентом. Он был ре-

дактором "Правды" в течение нескольких месяцев, писал передовые. Это уже после меня было, я уже был арестован. А потом Ленин прислал Каменева из-за границы, и он стал редактором вместо Черномазова. А до Черномазова вот мы, грешные, там заворачивали".

Очень скоро все эти недолговечные союзы разорвутся, бывшие союзники станут непримиримыми врагами - но пока… они делают одно дело.

С ними всё более или менее понятно. Слегка ошарашивает "р-р-револю-ционный настрой" тогдашней творческой интеллигенции. По-настоящему совестливых людей, подобных Льву Толстому (впрочем, он сам никогда бы не назвал себя интеллигентом) или Александру Блоку, в этой среде было не слишком-то много. Народолюбие этой публики в большей мере было "оппозиционно-карнавальным", отдавало модным "модерном" - тем более напыщенно-фальшиво и одновременно устрашающе звучали стихотворные декларации Константина Бальмонта о "сознательных смелых рабочих", Валерия Брюсова о "грядущих гуннах" или садомазохистское выступление Сергея Дягилева в журнале "Весы":

"Я совершенно убедился, что мы живём в страшную пору перелома, мы осуждены умереть, чтобы дать воскреснуть новой культуре, которая возьмёт от нас то, что останется от нашей усталой мудрости… Мы - свидетели величайшего исторического момента итогов и концов во имя новой, неведомой культуры, которая нами возникнет, но и нас же отметёт. А потому, без страха и недоверья, я подымаю бокал за разрушенные стены прекрасных дворцов, так же как и за новые заветы новой эстетики".

Впрочем, здесь поборники "новой культуры" тесно смыкались с теми, кто "отметал" старое и "разрушал стены прекрасных дворцов" бомбами и пулями, вроде Ивана Каляева, который сам писал стихи о "своде небесном", что "книгу нам раскрыл деяний грядущих, неизбежных", носил в эсеровской среде партийную кличку "Поэт", восхищался Метерлинком, Бальмонтом, Брюсо-вым, "Стихами о Прекрасной Даме" Блока и говорил своему сотоварищу Егору Сазонову: "Скажите, зачем вы употребляете опошленное и бессмысленное слово - декадент? И ещё с таким пренебрежением… Те, кого вы называете декадентами, представляют наше искусство. Они тоже революционеры - да, да, не смейтесь! - они революционеры в искусстве… Вы, как революционер, не имеете права пренебрежительно отмахиваться от нового в искусстве, даже не потрудившись понять его". Он-то, по крайней мере, готов был расплатиться и расплатился жизнью за свои убеждения, с пафосом произнеся на суде: "Пусть судит нас эта великомученица история - народная Россия… Это суд истории над вами. Это волнение новой жизни, пробуждённой долго накоплявшейся грозой… "

Но когда думаешь о деяниях и вообще о судьбе подобных "юношей бледных со взором горящим", непреклонных в своём фанатизме "херувимов" (как вспоминал тот же Егор Сазонов, Каляев внешне напоминал Сергия Радонежского с картины М. В. Нестерова) - легче не становится.

За один 1906 год террористами было убито 786 и ранено 820 представителей и сотрудников законной власти. Это не считая людей, случайно погибших во время террористических актов.

И здесь самое время обратиться к другому книжному источнику, с которым хорошо был знаком Клюев. "Гагарья судьбина" заканчивается следующим витиеватым словом:

"Не изумляясь, но только сожалея, слагаю я и поныне напевы про крестные зори России. И блажен я великим в малом перстами, которые пишут настоящие строки, русским голубиным глазом Иоанна, цветущим последней крестной любовью".

Иоанн - любимый ученик Христа из двенадцати апостолов. "Русский голубиный глаз Иоанна" и персты, "которые пишут настоящие строки" - глаз и персты Николая Ильича Архипова, записывающего "Гагарью судьбину" (не удерживается Клюев от того, чтобы снова не сравнить себя с Христом, а Христова апостола - со своим другом)… Но об их дружбе - в своё время… А "блажен великим в малом" - напоминание о книге Сергея Нилуса "Великое

в малом", что вышла первым изданием в 1903 году и вторым в роковом декабре 1905-го. Книга приобрела скандальнейшую репутацию из-за обнародованных в её тексте "Протоколов сионских мудрецов" (хранить эту книгу в домашних условиях после февраля 1917 года значило подвергать себя смертельному риску).

Едва ли многие из немногих читавших её после декабрьского кровопролития задавались вопросом о подлинном или неподлинном их происхождении. Ошарашивало и повергало в глубокое отчаяние (а кое-кого мобили-зовывало на судорожные попытки хоть ч то-то сделать) их содержание:

"Народ под нашим руководством уничтожил аристократию, которая была его естественной защитой и кормилицей ради собственных выгод, неразрывно связанных с народным благосостоянием. Теперь же, с уничтожением аристократии, он попал под гнёт кулачества разжившихся пройдох, насевших на рабочих безжалостным ярмом.

Мы явимся якобы спасителями рабочего от этого гнёта, когда предложим ему вступить в ряды нашего войска - социалистов, анархистов, коммунаров, которым мы всегда оказываем поддержку из якобы братского правила общечеловеческой солидарности нашего социального масонства. Аристократия, пользовавшаяся по праву трудом рабочих, была заинтересована в том, чтобы рабочие были сыты, здоровы и крепки. Мы же заинтересованы в обратном - в вырождении гоев. Наша власть в хроническом недоедании и слабости рабочего, потому что всем этим он закрепощается в нашей воле, а в своих властях он не найдёт ни сил, ни энергии для противодействия ей. Голод создаёт права капитала на рабочего вернее, чем аристократии давала это право законная Царская власть".