Чужая планета - Евгений Гуляковский

Вдруг мне пришло в голову, что кто-то другой может сейчас испытывать те же самые ощущения. Кто-то, кто помог мне выбраться из мира смерти. Я отмахнулся от подобного предположения. Сейчас не время об этом думать, сначала нужно позаботиться о себе.

И эта несколько необычная для меня мысль не вызвала даже ощущения тревоги.

С трудом приподнявшись, я осмотрелся. Помещение показалось незнакомым, и только привычный сводчатый потолок и неизменный ряд негасимых факелов свидетельствовали о том, что я переместился именно в монастырский подвал.

Последним моим сознательным действием в мире пустыни были поиски камня, от которого я начал свое продвижение к мертвому полю. Нашел я его без особых проблем – вот только сил к тому времени уже не осталось – солнце клонилось к закату, высосав из меня за этот бесконечный день все силы и последние остатки влаги. Мне помнится, я опоздал ко времени перехода, я лежал у камня и думал о неизбежной смерти.

А потом что-то произошло... Позже, когда взошла луна... Не надо об этом. Сейчас не время для воспоминаний.

Первое, что я должен сделать – найти воду. Я не знал, есть ли она в этом подвале, зато я хорошо запомнил зал с огромными бочками и пополз вдоль коридора, как мне казалось, в нужную сторону. Сил на то, чтобы перемещаться в нормальном положении, уже не осталось.

Часа через два, а может, через два года я нашел этот проклятый зал. Для того чтобы пробить отверстие в плотно законопаченной бочке нижнего ряда, мне нужен был какой-то инструмент – и только сейчас я кое-что вспомнил, вопреки собственной воле... Сердце бешено забилось в груди, и моя дрожащая рука потянулась к поясу, но бесценное оружие было не там.

Я нес его в прочной кожаной сумке, сооруженной мной из подходящего боевого нагрудника, найденного на поле брани. Боясь до конца поверить в собственную удачу, я извлек свою находку на свет факелов. Так значит, мечелет не пропал, не растворился бесследно в результате перехода и не был плодом моего горячечного бреда. Он сверкал у меня в руках, словно был сделан из бриллиантов, и издавал тонкий, едва слышный звук.

Одного прикосновения острого, как бритва, лезвия к днищу дубовой бочки оказалось достаточно для того, чтобы струя опьяняющей темной жидкости ударила мне в лицо.

Это было старое, хорошо выдержанное вино. Я упивался им, я подставлял под струю плечи и грудь, насыщая влагой свою иссохшую кожу. От вина исходил божественный аромат, от которого кружилась голова, а стены подвала медленно начали вращаться вокруг меня. В конце концов я вновь потерял сознание.

Очнулся я оттого, что лежать в луже вина было не слишком удобно, кроме того подо мной оказался какой-то острый и жесткий предмет.

Я приподнялся, сел, осмотрел винный подвал и вытащил из-за спины предмет, на котором лежал. Неземное оружие, сокрушившее черного великана. Я держал его перед собой, и чувство невероятной гордости переполняло меня до краев. Возможно, это было следствием выпитого вина, но, подспудно, я уже понимал, что дело совсем в другом.

Почему-то в этот момент мечелет показался мне живым, наполненным собственной волей и силой. Опьянение не проходило. Алкоголь не может заменить воду, так что жажда только усилилась, хотя от прохлады и выпитого вина, содержавшего в своем составе достаточно влаги, мне все же стало полегче.

Тем не менее, если я собирался когда-нибудь выбраться из этого подвала, воду следовало найти как можно быстрее, пока еще оставались силы на ее поиски.

Неожиданно я почувствовал приступ гнева. Лагран обязан был предупредить о том, что ожидало меня за пределами подвала, или хотя бы встретить после всех злоключений. Десятки раз я мог погибнуть, не вернуться обратно, и, похоже, никому не было до этого никакого дела! И это называется уроком магии? Правда, в конце концов мне кто-то помог, но к Лаграну это не имело ни малейшего отношения. Разве так встречают героев? Здесь должен быть почетный караул, оркестр и ковровая дорожка. Но ничего этого не наблюдалось.

Я брел вдоль темного сводчатого прохода, беспокоясь о том, что он исчезнет, как это случилось, когда я впервые очутился в подвале. Тогда мое драгоценное тело, и без того иссушенное солнцем, может вновь оказаться в пустыне.

Но, слава богу, хоть этого не произошло. Легкое опьянение постепенно уходило, и вместе с ним меня покидали остатки сил, я едва переставлял ноги. Возможно, этот подвал вообще не имеет конца и мне суждено бродить по его туннелям до самой смерти, тем более, что, если я немедленно не найду воду, это случится совсем скоро.

И тут я услышал звук, который заставил меня остановиться, целиком обратившись в слух. Совсем недалеко впереди, за очередным поворотом туннеля, звенела капель.

Сочные полновесные капли влаги срывались с потолка и летели вниз, затем они разбивались в лужице, или, может быть, даже в озере, наполняя мои уши волшебным звуком.

Я бросился на этот звук, не разбирая дороги, и вскоре оказался перед небольшим углублением в каменном полу, в которое медленными, редкими каплями падала вода. Здесь было, наверно, не меньше литра. Я выпил всю воду до дна и вылизал каменное основание. Пока накапает следующая порция, пройдет, возможно, не меньше часа.

Странно, но мне в голову даже не пришла мысль о том, что вода может понадобиться кому-то еще. Что следовало оставить хотя бы небольшой запас для того, кто должен был прийти вслед за мной...

Все мои мысли, восприятие окружающего, даже сама память непонятным образом изменились, после того как я прикоснулся к черепу черного великана. Словно меня ужалила ядовитая змея... Сейчас я вспомнил, что в глубине черепа ворочалось Нечто. Нечто настолько ужасное, что, выберись оно наружу, я превратился бы в прах от одного его вида. Впрочем, возможно, выбираться ему было необязательно... Я отогнал прочь эти непрошеные мысли и пошел дальше.

Двигаться стало намного легче. Хотя знакомые коридоры пока не попадались, а подземный лабиринт подвала по-прежнему казался бесконечным, я бодро шел вперед, и самолюбование наполняло меня от пяток до кончиков волос. Я даже начал мурлыкать под нос некий незамысловатый мотивчик. Почему бы и нет? Я имел на это полное право. Мне удалось завладеть оружием Белого рыцаря, оружием, равного которому не было в этом мире. Я смогу наказать всех своих врагов. Каждый, кто встанет на моем пути, будет уничтожен. А все остальные... Очень скоро они поймут, как сильно недооценивали меня.

Коридор раздвоился, затем свернул налево, и неожиданно я очутился в зале, о котором много раз слышал в монастырской трапезной.

Это был потайной зал монастырской библиотеки. Главное сокровище монастырского ордена. Довольно узкий и высокий, он уходил в непроглядную даль. В обеих стенах бесконечного прохода были вырезаны каменные ниши, забитые древними фолиантами, свитками, рукописными текстами и даже печатными книгами, привезенными невесть из каких миров.

В центре зал немного расширялся, там стоял простой деревянный стол со стулом. На столе горела свеча, лежала краюха хлеба, кувшин с водой и одна-единственная рукописная книга, раскрытая посередине. Выглядело все так, словно неведомый чтец только что покинул это место, на секунду отлучился к полкам за новой книгой. Но текли минуты, и никто не появлялся, а в зале царила замогильная тишина, нарушаемая лишь звуками моего дыхания.

Несмотря на всю свою недавно обретенную самоуверенность, мне потребовалось мужество, чтобы подойти к этому столу, сесть на этот стул и обратить внимание своего драгоценного организма на кувшин с водой. И снова я вылакал ее всю, залпом, до самого дна. Вслед за водой последовала и краюха хлеба. Угрызений совести я не испытывал. Хотя по всем законам приличия, нельзя без приглашения есть чужой хлеб и уж тем более нельзя его есть весь до конца, не оставив хозяину даже крошек.

Теперь настала очередь книги, я придвинул ее к себе и с удивлением уставился на гравюру, занимавшую целую страницу словно специально раскрытой для меня в этом месте книги.

Там был изображен лежавший на земле человек и опускавшаяся на него сверху птица, наполовину сова, наполовину женщина...

Ощущение было такое, словно меня вновь, во второй раз, как в тот момент, когда я прикоснулся к черепу черного великана, ударили отравленным кинжалом...

Только сейчас я вспомнил Арию и все, что она сделала для меня...

С противоположной от гравюры стороны разворота следовал текст, выписанный чьей-то старательной рукой, под крупным витиеватым заголовком «Суламиды».

Я стал читать, и мне показалось, что текст набран огненными буквами, навсегда выжигавшимися в моей памяти.

«Суламиды – женщины-птицы. Существа белой магии могут стать весьма полезными для тех, кто сумеет их приручить. Они могут находиться в одном из двух состояний. Но если в то время, когда оные суламиды находятся в образе женщины, кто-нибудь из человеческого рода посягнет на их тело, они надолго потеряют свое магическое искусство и могут навсегда остаться в образе смертной женщины».