Сердце Волка - Мишель Пейвер

По ту сторону входа царило молчание, но Ренн могла бы поклясться, что мальчишка внимательно ее слушает: ей хорошо было слышно его напряженное дыхание.

— Зачем обычному человеку зубы Охотника? — вновь заговорила она. — Такие вещи только колдунам нужны. — Она помолчала. — Если я права и это он насылал на людей ту болезнь, значит… Значит, это он убил твоего брата!

Мальчишка за дверью даже дышать перестал.

— Откуда ты знаешь про моего брата? — вдруг спросил он.

— О, я много чего знаю! — сказала Ренн и повторила: — Да, это он убил твоего брата. Я знаю, каково это — потерять брата. Я тоже не так давно брата потеряла.

— Сиди тихо! — пригрозил ей мальчишка.

— Ты подумай, — продолжала Ренн, словно не слыша его слов, — вспомни: перед тем как твой брат заболел, где находился Тенрис? Небось на своем Утесе, верно? Творил какое-то колдовство!

— Ну и что? — послышалось из-за шкур, закрывавших вход. — Он ведь колдун, это его ремесло.

— Он творил колдовство, а потом твой брат заболел, так?

Это была просто догадка, но удачная. Мальчишка опять затаил дыхание, а потом прошептал:

— Он творил колдовство, чтобы принести жертву… Он совершал жертвоприношение…

— Это он тебе так сказал! — заявила Ренн.

Из-за шкур послышался хруст песка: мальчишка нервно ходил взад-вперед.

— Больше никаких разговоров! — резко сказал он Ренн. Но в голосе его слышалось сомнение.

— Ты же знаешь, что я права, — возразила она.

— Я сказал, больше никаких разговоров! — выкрикнул он с каким-то отчаянием.

— Ну почему, почему ты не хочешь меня выслушать! — крикнула в ответ Ренн.

Тюленья шкура вздрогнула, и она поняла, что мальчишка закрыл вход в пещеру.

После этого надолго воцарилось молчание.

Запах мяса плыл по пещере. Ренн долго колебалась, потом все же подошла ближе и стала изучать содержимое миски. Копченое китовое мясо с ягодами можжевельника. Пахнет очень неплохо. Но если она его съест, этот мальчишка, конечно же, подумает, что она сдалась. Ренн решительно поставила миску на землю. Снова походила по пещере. Вернулась — и взяла миску в руки.

Она уже собралась положить в рот первый кусок, когда охранявший ее мальчишка дико вскрикнул, тюленья шкура отлетела в сторону, и в пещеру ворвался Волк. Он прыгнул прямо на Ренн, сильно ударив ее лапами, и она отлетела в сторону, а мясо рассыпалось по полу пещеры. Придавив ее лапами к полу, Волк свирепо рычал, подняв черные верхние губы и показывая здоровенные белые клыки. Ренн попыталась крикнуть, но его передние лапы еще сильней надавили ей на грудь. Да что это с ним такое?

— Волк, — задыхаясь, прошептала она, — Волк, ты что? Это же я!

— Не бойся, я уже иду!

Мальчишка из племени Тюленя влетел в пещеру со своим гарпуном, а Волк, мгновенно оставив Ренн, обернулся к противнику.

— НЕТ! — вскрикнула Ренн. — Не тронь его! Он, должно быть, болен или… с ним еще что-то случилось!

Но мальчишка, не обращая ни малейшего внимания на ее вопли, замахнулся и ударил Волка гарпуном.

Волк отскочил, щелкнул зубами и попытался схватить гарпун за древко.

Только тут до Ренн дошло: путь на волю свободен. Но как же Волк?

Видя, что Волк легко уходит от ударов, Ренн решилась.

Она вскочила и бросилась бежать.

Услышав позади пронзительный вопль мальчишки — это был скорее вопль ярости, а не боли, — Ренн оглянулась и увидела, что Волк выскочил из пещеры и тут же растворился в тумане.

Слишком потрясенная случившимся, чтобы пытаться в нем разобраться, Ренн снова бросилась бежать и тоже нырнула в туман.

Туман стал еще гуще, и она совершенно не представляла, где находится и где искать Торака.

Споткнувшись о кучу плавника, она вслепую сделала еще шаг и налетела на подставку, где вялилось китовое мясо. Из тумана вынырнул силуэт жилища, и Ренн прижала руку ко рту, чтобы не вскрикнуть.

«В любой момент, — с ужасом думала она, — я могу налететь здесь на того мальчишку… или на токорота… или на Пожирателя Душ…»

Вдруг в той стороне, где, видимо, был север, высоко в небо взметнулись языки пламени.

Ренн застыла как вкопанная.

Торак говорил ей, что для приготовления лекарства необходим особый обряд на Утесе. Впрочем, как она теперь понимала, «лекарство», по всей видимости, всего лишь приманка, приготовленная Пожирателем Душ.

И Ренн бегом бросилась в сторону огня.

Сзади послышался какой-то шорох. Она быстро присела. Увы, слишком поздно. Чья-то рука схватила ее за плечо и потащила назад.

На Священном Утесе не осталось и следа от Тенриса, доброго колдуна из племени Тюленя. Эта маска сгорела, оставив лишь горстку пепла и горечь.

Бормоча заклятия, задыхаясь, Пожиратель Душ присел на корточки у жертвенного камня, рисуя у Торака на груди магические знаки. В качестве кисточки ему служил пучок тюленьих усов, привязанных к кости орла. Свою кисть он макал в какую-то темную, жирную, вонючую жижу, и Торак догадался, что это кровь убитого Охотника, а бледные конусовидные предметы, которые Тенрис расставил вокруг него, — это китовые зубы.

Судя по возне, возобновившейся у лодыжек Торака, мальчишка-токорот заканчивал привязывать его ноги к жертвеннику. Торак изо всех сил взбрыкнул, понимая, что его единственная надежда — в таких вот резких телодвижениях.

— Лежи тихо! — рявкнул Тенрис. Он все время что-то жевал, и запах у этой жвачки был просто отвратительный, и, видимо, из-за нее белки его глаз приобрели желтый оттенок, а язык стал совсем черным. Он все меньше походил на человека.

Уголком глаза Торак заметил на тропе, ведущей на вершину Утеса, какое-то движение.

Там за преградой из плавника, сложенной девчонкой-токоротом, которая усердно смачивала дерево тюленьим жиром, стоял… ВОЛК!

У Торака от ужаса защемило сердце. Трое против одного! Если Волк бросится на них, пытаясь ему помочь, они его точно убьют!

— Уфф! — по-волчьи предостерег его Торак. — Уфф! Уфф!

Волк насторожил уши, но не отошел. Он отыскал у самого края обрыва такое место, где девчонка-токорот еще не успела навалить плавника.

«Уходи! — попытался мысленно сказать ему Торак. — Ты мне помочь не сможешь!»

К счастью, ни Тенрис, ни токороты Волка пока не замечали. Все трое смотрели только на Торака.

— Что это ты такое говоришь, а? — сердито нахмурился Тенрис.

Недолго думая Торак обвел глазами кольцо из китовых зубов и спросил:

— Эти зубы… они ведь принадлежали Охотнику, верно? Для чего они?

Тенрис, прищурившись, посмотрел на него.

— Чтобы творить заклятия, — сказал он и снова обмакнул кисточку в кровь. — Когда ты показал мне отцовский нож, я сразу заподозрил, что ты тот самый. Но мне нужно было в этом убедиться.

— И для этого пришлось умереть Охотнику?

— Какое мне дело до какого-то кита? Охотники ничего мне сделать не могут. — Искалеченной, похожей на коготь рукой Тенрис коснулся амулета, висевшего у него на шее. — Это скроет меня от любых глаз!

Торак вспомнил запрокинутое, со стиснутыми зубами лицо Детлана, страдавшего от невыносимой боли, когда Бейл укладывал в лубок его размозженную ногу. Даже если Детлан выживет, он навсегда останется калекой. И все потому, что Тенрису понадобилось «убедиться».

А Волк все принюхивался к тому узкому проходу, который шел по самому краю пропасти…

И Торак поспешил возобновить разговор с Тенрисом:

— Ты вроде бы сразу заподозрил, что я «тот самый». «Тот самый» — это кто?

Изуродованное лицо колдуна потемнело.

— Тот, кто уничтожил медведя.

Торак вздрогнул:

— Того медведя?

— Да. Это я его создал, — сквозь зубы пробормотал Тенрис. — Это я поймал злого духа и загнал его в ловушку — в тело медведя. А ты его уничтожил!

На мгновение Торак даже о Волке позабыл.

— Ты лжешь! — выкрикнул он. — Я знаю: создатель медведя был калекой. Хромым калекой! Бродягой!

Тенрис откинул голову и засмеялся. Все еще смеясь, он встал и прошелся вокруг костра, жалостно хромая.

— Легко, правда? Хотя, должен признаться, хромать мне здорово надоело.

Значит, это Тенрис создал проклятого медведя… который убил отца…

Торак вспомнил поляну, на которой они с отцом в ту последнюю ночь расположились на ночлег, и лицо отца, смеющегося над шуткой Торака. А потом — лицо умирающего отца…

— Это еще что такое? — оскалился Тенрис. — Никак, слезы?

— Ты убил его, — прошептал Торак. — Ты убил моего отца…

И почувствовал, как токорот завязывает последний ремешок у него на лодыжке. Рванувшись изо всех сил, Торак пронзительно вскрикнул:

— ТЫ УБИЛ МОЕГО ОТЦА! — но вырваться не смог: ремни из сыромятной кожи держали крепко.

И тут из тумана стрелой вылетел Волк и прыгнул прямо на Тенриса. Но колдун успел схватить свой гарпун, а токороты, как пауки, разбежались в разные стороны, вытащили ножи и, размахивая ими и горящими ветками из костра, стали наступать на Волка с разных сторон.