Ночь с Каменным Гостем - Антон Леонтьев

– Господин старший инспектор, я думал…

Лемм больно ударил молодого человека по плечу и заметил:

– Ты что, молокосос, не понял: думать – это моя прерогатива. Ты – стажер, то есть ноль, полное ничтожество, зубочистка, коврик для ног, рулон туалетной бумаги. Будешь делать то, что скажу, или я дам тебе такую характеристику, что о работе в полиции можешь навсегда забыть. Ишь, распустил тебя Кранах. Вулка я как-нибудь и без твоей помощи поймаю, желторотый птенец!

Марек понял, что новый шеф разительно отличается от старого.

– Ну, живо, придурок, за сигаретами! Вернешься и поедешь в прачечную. А потом моя жена хотела закупиться.

Лемм сунул Мареку мелкую купюру и величаво удалился. Стажер, постояв и подумав, отправился в кабинет инспектора Кранаха. Тот выгребал из ящика стола личные вещи и складывал их в большой картонный ящик.

– Ну что, тебя тоже пропесочили? – спросил Кранах. – Эй, смотри не зареви, стажер! Теперь твоим шефом станет этот надутый индюк Лемм. Он, как и все позеры, умеет подать себя, а работу за него выполняют другие. С удовольствием посмотрю, как он сядет в лужу. Он уже определил тебе сферу деятельности?

– Табачный киоск, а потом прачечная и супермаркет с его женой, – уныло ответил Марек. – Господин инспектор, может, вы сумеете сделать так, чтобы…

– Не сумею, – швыряя в ящик бумаги, зло ответил Кранах. – Меня как пить дать уволят. И если этот напыщенный генерал думает, что сумел нейтрализовать меня, отобрав табельное оружие и удостоверение, то он ошибается. Я продолжу расследование!

– Но если об этом станет известно… – протянул Марек с испугом.

– Об этом не станет известно! – сказал зловеще Кранах. – Ведь так, мой юный друг? Лемм страдает двумя неизлечимыми пороками – раздутым самомнением и непроходимой глупостью. А это смертельная комбинация. Ты будешь работать у него мальчиком на побегушках, Марек, а заодно поставлять мне информацию о том, что предпринимает этот осел.

Марек кивнул. Инспектор подхватил ящик с бумагами и весело сказал:

– Когда я презентую начальству Вулка на серебряном подносе, им не останется ничего иного, как восстановить меня в прежней должности, – победителей не судят. И ты мне в этом поможешь, Марек! А пока отправляйся в прачечную, я позвоню тебе сегодня вечером, чтобы узнать о последних событиях!

И, оставив озадаченного стажера в пустом кабинете, Фердинанд Кранах отправился в свой первый за последние десять лет отпуск.

Дана

23 – 25 ноября

Автомобильчик подпрыгнул на колдобине, я, ударившись о потолок головой, вскрикнула, а Кира, сидевшая справа от меня, произнесла заговорщическим тоном:

– Вот она, тюрьма особого назначения № 183!

Мы вывернули из-за скалы, и я увидела вдалеке огромное бетонное здание, чем-то напоминающее замок или крепость. Профессор была права – мы подъезжали к тюрьме. Именно в ней в коммунистические времена приводили в исполнение смертные приговоры – в Герцословакии имелось всего два подобных заведения: одно – недалеко от Экареста, второе – в труднодоступной горной местности. Климовича расстреляли в ночь с 24 на 25 декабря 1985 года в заведении, к которому нас нес автомобиль.

Профессорша задействовала все свои связи, чтобы договориться о встрече с начальником тюрьмы.

Виолетта, несмотря на мою усиленную агитацию, сопровождать нас отказалась, сославшись на занятость на работе и простуду. Она и в самом деле кашляла, хотя я понимала: будь я на месте Виолетты, то не захотела бы отправиться на экскурсию в тюрьму, где был расстрелян мой отец-маньяк. Или он все еще жив?

Мы добирались до крошечного провинциального городка по железной дороге, на вокзале нас встретил небольшой автомобильчик грязно-зеленого цвета, за рулем которого сидел пожилой военный. Тюрьма располагалась в горах, и попасть туда можно было только по закрытой трассе.

Пока мы пыхтели по горам, я наслаждалась потрясающим видом. Что ни говори, а Герцословакия – красивейшая страна! Кира, следуя своей привычке, без умолку болтала.

– А вы знаете, что в этой местности до сих пор верят в вулкодлака? – спросила она меня внезапно.

Каждому в нашей стране известны эти сказки, ставшие частью народного эпоса. Так же, как Румыния стала заложницей графа Дракулы, так и мы страдаем от легенд про князя-вулкодлака, который на протяжении многих столетий пьет кровь и поглощает плоть невинных поселянок. Это позволяет поселянам неплохо зарабатывать на продаже китча: пластиковых фигурок монстра, портретов князя, коктейлей с дурацким названием «Эликсир оборотня». Здешние жители сами раздувают страхи и распространяют бредни. Пиар, он и в Африка пиар!

Шофер многозначительно заметил:

– А что в него верить? Он ведь на самом деле существует!

Я фыркнула, профессор прошептала мне на ухо:

– Лучше с ним не спорить! Вулкодлак – гордость этих краев. Как на Диком Западе развит культ ковбоя, так здесь все верят в вулкодлака.

– Он едва не разорвал меня самого в клочья, – продолжал шофер.

Он снял фуражку, и я увидела странный зигзагообразный шрам, который пересекал его лысую голову.

– Это след от его когтя. Мне в ту пору было двенадцать. Голодные времена были, вот и пришлось питаться за счет браконьерства. Все у нас знают, что в горы ходить нельзя, но когда жрать нечего, о страхе забываешь. Как-то отправился я со своим другом под вечер проверить силки, которые мы днем раньше на глухарей поставили. Осень была, уже темнеть начинало. Жутко нам, а делать нечего – дома сестренки и братишки плачут, есть хотят. Вот идем мы по лесу…

Я уставилась в окно, испытывая неведомый страх. Густые леса, покрывающие черные горы, которыми я только что восхищалась, навевали на меня беспокойство.

– …и слышу вдруг треск, как будто кто-то тяжелый ветки ломает. Ну, думаю, напоролись мы на медведя или, что хуже, на волчицу. Разорвут нас дикие звери. Кличу я своего друга. Если б я знал, что нас ожидает…

Шофер, с непонятным удовольствием пересказывавший свою историю, наверное, в тысячный раз, не обращал внимания на то, хочется ли пассажирам внимать его словам или нет. Профессорша задремала, и я порадовалась ее способности уходить от реальности столь тривиальным способом. Голос шофера журчал.

– …Боже, и тогда эта тварь ко мне обернулась! Я думал, что это волк – но то был монстр исполинского роста, метра два с половиной, покрытый шерстью и на двух ногах, а морда у него была волчья! И вся в крови! Красные глаза мерцали, как рубины во тьме, он протянул ко мне когтистую лапу, которой только что оторвал голову моему другу. Я понял, что он растерзает и меня! Но жить-то хочется, вот я и бросился бежать по бурелому, а позади меня хруст и вой – волкодлак меня преследует!

Автомобиль тряхнуло, Кира проснулась и, сладко потянувшись, спросила:

– Что, мы уже подъезжаем? Кажется, осталось совсем немного?

– …лапой сшиб с меня картуз, я упал, а чудище надо мной склонилось. Из пасти у него мне на лицо слюна, смешанная с кровью, капает, глаза уже не красные, они, как стеклышки в калейдоскопе, цвет меняют. И смрадом от него несет, как из разрытой могилы. Монстр завыл на луну, лапами схватил меня за шею, зубы у него щелкают, вот-вот оторвет мне голову. И я крестик, который в руке зажат был, сую ему в пасть. Видимо, молитвы мои были услышаны, и Господь надоумил меня верно поступить. Вулкодлак отшатнулся, из пасти у него дым повалил, сначала белый, а потом черный. Чудище на месте закрутилось, как юла, и воет так жалобно и страшно. Тут же вой этот волки подхватили, что в лесу были, я побежал прочь, сам не знаю, как в темноте дорогу в деревню нашел. Меня родные не узнали – я весь поседел! А мать когда меня осмотрела, то на голове рану глубокую нашла, от когтя вулкодлака. Меченный я им, значит. А волосы у меня начали выпадать, когда мне шестнадцать стукнуло, священник сказал, что это Бог так хочет, дабы все видели – я победил вулкодлака!

Профессорша, зевнув, заметила:

– Милейший, благодарим вас за увесистую порцию тошнотворного местного фольклора, но эту историю я в разнообразных вариациях слышала уже, как минимум, две дюжины раз, когда посещала ваши края. И каждый утверждал, что одолел вулкодлака. Так сколько же у вас вампиров – я думала, что всего один, а если всем верить, тут прямо фабрика по их конвейерному производству. Кстати, можете прикрыть свою лысину, сдается мне, что это не след от когтя вулкодлака, а шрам от бутылки, которой вас угостили в пьяной драке.

Шофер пробормотал что-то, я уловила:

– Трандычиха чертова, сразу видно, из столицы приперлась.

Автомобиль приблизился к зданию тюрьмы. Меня поразили ее размеры – я и представить не могла, что в нашей стране требуется большое количество пенитенциарных заведений. Скверная привычка сажать за любой проступок, которую привили нам короли и диктатор Хомучек, была неискоренима и, кажется, в эпоху «повальной демократии» переживала ренессанс.