Аватара - Пол Андерсон

— Не знаю. Если хотите, полное объяснение будет передано в ваш банк памяти. Быть может, вы сумеете добиться разрешения.

Передача информации завершилась. Обменявшись прощальными любезностями, рассчитав векторы, «Чинук» взял с места на земном ускорении. Теперь потребуется четыре-пять земных дней, чтобы облететь Солнце и добраться до Земли. Совершенно бессмысленное путешествие.

Бродерсен запросил текст запрета. Мрачно пробежав его, он отстегнулся и принялся расхаживать среди приборов, гладких переборок и усыпанных звездами экранов командного центра. Наконец он включил интерком.

— Капитан вызывает главного инженера, — проговорил он. — Фил, не подойдешь ли ко мне? — Частью своей души он представил разочарование Кейтлин, не услышавшей от него ни слова. «Потом, потом — скажу и ей и всем остальным». Но сперва следует проконсультироваться с главным техническим экспертом на борту, более того — с самым старинным его другом среди всех членов экипажа.

Вейзенберг ввалился в дверь. Морщины на лице его ничего не выражали, в них редко можно было что-то прочесть.

— Что случилось, Дэн? — спросил он на тягучем английском. Родители его, неохасиды, перебрались на Деметру, чтобы избежать преследований в Священной Западной республике.

— Ты ведь слышал, не так ли? — Как было заведено, Бродерсен передавал свой разговор с Янигьяном по интеркому. — Проверь материалы, связанные с Колесом Сан-Джеронимо, и скажи мне, на что все это похоже.

Вейзенберг уместил свою сухопарую фигуру в кресле перед терминалами. Наступило молчание. Бродерсен ощутил, что вспотел.

— Ну? — не вытерпел он наконец. Вейзенберг посмотрел на него.

— Все так неопределенно, — выговорил он.

— Ничего себе неопределенно! Кто, по их мнению, может поверить дурацкой болтовне относительно тривиальных исследований, в течение многих месяцев проводимых на историческом памятнике?

— Любой человек, лишенный склонности к паранойе, Дэн. Фондам случается осуществлять странные предприятия, и интересующий тебя монумент не слишком-то важен для человечества.

Бродерсен ухнул кулаком в перегородку и ощутил боль.

— Ну хорошо, я параноик, ты тоже. Но мы здесь! И не без причины. «Эмиссар» где-то задерживают, если корабль и его экипаж уже не уничтожены. Разве Колесо логически не подходит для заточения корабля?

Вейзенберг кивнул седой головой:

— Так, если тебе очень этого хочется. Ни один корабль не пройдет возле запретной зоны. Во всяком случае ни у кого не возникает причин включать сканеры на максимальное увеличение, чтобы пытаться увидеть на орбите модифицированный корабль класса «Королева». — Длинные пальцы коснулись острого подбородка. — А где сейчас находится Колесо?

Сюзанна куда-то отлучилась, в противном случае Бродерсен получил бы информацию немедленно. Но на этот раз пришлось повозиться с клавиатурой. Они с Вейзенбергом глядели, разглядывали цифры, появившиеся на экране.

— Да. Не так уж далеко от нижнего соединения с Землей. Что позволяет считать Колесо тюрьмой с еще большей вероятностью.

Из кресла Вейзенберг посмотрел на шкипера, согнувшегося над ним.

— Ты хочешь сказать, что нам следует смотаться туда и заглянуть? — негромко проговорил он.

— А что же еще?

— Лучше направиться, как предполагалось, к Земле — в соответствии с объявленным маршрутом, — поднять Руэда, как было намечено с самого начала.

— Рискуем, — возразил Бродерсен. — Им потребуется время и предлог, чтобы послать корабль, при всей земной чиновничьей волоките. Тем временем может случиться буквально все что угодно. Во всяком случае у Аури Хэнкок непременно рано или поздно возникнут подозрения — скорее всего рано, подлая сучка хоть и стара, но сметлива. Ну а пока у нас есть темп. Если «Эмиссар» находится именно там и мы сможем передать об этом известие в Лиму… лучше снимки… а можно даже сделать публичное заявление… такая информация разнесет в клочья этот дурацкий заговор! — закончил он разом.

— Полегче, полегче, — осадил друга Вейзенберг. — Подобный пролет добавит ко времени путешествия два-три дня. Однако если мы ничего не увидим, то как объясним свое поведение при подлете к Земле?

— О, по пути мы напишем целую повесть, — нетерпеливо проговорил Бродерсен. — Ну, скажем, мимолетный метеорит поразил наши системы связи, и, не сумев отремонтировать их, мы легли на орбиту и приступили к починке. Для специалиста — как змея на ходулях, не буду спорить, но все-таки не совершенно невозможно, к тому же мы можем подделать следы. Да и «Авентюрерос» может убедить бюро расследований в том, что это был действительно тривиальный инцидент.

Или же мы сумеем придумать лучший гамбит. У нас впереди целые дни. — Бродерсен отодвинулся от терминала и тяжело зашагал по палубе, стиснув за спиною кулаки. Став напротив экрана, так что звездная корона увенчала его чело, проговорил:

— Конечно, мы проконсультируемся с остальными, но я не сомневаюсь в том, что они согласятся. Более того, я намереваюсь приказать немедленно изменить вектор в сторону Колеса.

— Нет, — проговорил Вейзенберг. — Подожди немного. — Ха! — Бродерсен резко остановился.

— Надо отойти подальше от Т-машины, сторожевой корабль не должен заподозрить, что мы уходим не в ту сторону.

Бродерсен прищелкнул пальцами:

— Ты прав.

— Прав и ты, приятель. Придется рискнуть. Быть может, мы не получим другой возможности найти Иных, — неподвижный Вейзенберг не подумал возвысить голос. Но в глазах его светился огонек, который узнал бы Баал Шем Тов.

С моря принесло дождь, поглотивший Эополис. Аурелия Хэнкок, генерал-губернатор Деметры, представитель Всемирного Союза, открыла два окна возле своего стола, чтобы вдохнуть свежести. Ноздри охватила ласковая, прохладная влага… стук капель, журчание струй, аромат мокрых роз и травы и имбирный запах громового дуба. Бледный волчеягодник обрамлял серебро неба, лиловевшее над зеленью и багряными цветами. За лужайкой и забором тенями скользили автомобили. Противоположная сторона улицы исчезала в тайне.

Телефон вырвал ее из задумчивости:

— Миз Лейно ожидает вас.

— Ах, — Хэнкок услышала свой голос. Когда она звонила час назад, никто не ответил. Переключив инструмент на постоянный звонок, она пробежала новости, задумалась… даже забыла покурить, о чем теперь настоятельно напоминало небо. Колени Хэнкок ныли, и крестец протестовал. «Ты слишком долго просидела в этом кресле, — поняла она. — В твоем возрасте легко ожиреть, если не будешь двигаться».

— Соедините, — сказала она, пока ум ее блуждал в стороне. «Следует заняться упражнениями. Регулярно заняться теннисом, но хотя следует откровенно признаться, что я никогда не заставлю себя заняться ежедневной нудной гимнастикой. Но с кем же играть?» С Джимом? Раньше они с мужем нередко играли. И дело теннисом не заканчивалось. Но теперь он слишком углубился в бутылку: ничего постыдного, очаровательный как всегда, пьянство у него принимало форму лени. Однако Джим явно не хотел излечиваться. Тогда с кем же? Перспектива прыгать на полных ногах с узловатыми венами напротив какого-то нахального молодого чиновника на площадке ничуть не манила ее. Черт побери, еще менее она хочет договариваться о подобной любезности с кем-нибудь из местных дам, членов клуба; они с Джимом успели сделаться изрядными снобами. Тут на экране появилась Элизабет Лейно, худощавая, загорелая, счастливая в своем доме и, вне сомнения, в постели, с вежливой враждебностью на лице.