Злата. Жизнь на 'Отлично!' (том Третий) - Александр Алексеевич Иванов

Услышав меня, товарищ директор наконец-то выставил предмет торга.

— Последний учебный год остался, Злат. Может, лучше оставить все как есть? Новый коллектив — новые трудности. — он улыбнулся, расслабившись.

— Последний учебный год… — повторил за ним я.

— Ну да. — директор пожал плечами и похлопал себя по карманам, он курильщик и ему явно хочется курить. — Школа обязана дать тебе основное общее образование, то есть до девятого класса включительно, а вот в дальнейшем обучении имеет законное право отказать, тем более что в микрорайоне твоего проживания имеются две школы.

— Если… — начал было я.

— Если мы не придем к общему знаменателю, Злат. — закончил за меня он. — А ты, значит, уже решила идти дальше? Я удивлен, честно говоря, думал, что после девятого класса ты направишь свой взор на… В общем, куда-нибудь еще, не на школу.

— Нет, я планирую закончить все одиннадцать классов. — заявил я.

— Значит, у тебя уже есть какой-то грандиозный план… — он хмыкнул.

— У каждой девушки есть грандиозный план, а иногда даже и несколько. Вы разве этого не знали? — я улыбнулся и демонстративно похлопал ресницами.

— Ладно, Злат, могу предложить тебе вот что… — директор сделался серьезным и, облокотившись на локти, подался вперед. — По окончании второй четверти, после новогодних каникул, ты перейдешь в «В» класс. Было бы очень желательно, чтобы к этому моменту ты не балансировала между двойкой и тройкой по большинству предметов.

— Только лишь после новогодних каникул? — поинтересовался я безо всякого удовольствия. — Так неинтересно!

— Банально нет мест, а зачислять детей в класс больше положенного количества я не имею права. — ответил директор. — По окончании второй четверти из «В» класса точно уйдут двое ребят.

— Суровые условия вы мне предлагаете… — я улыбнулся.

— Знаешь ли, Злата, ты такой подарочек, от которого любой классный руководитель станет открещиваться до последнего, так что организовать твой переход даже в «В» класс будет очень непростой штукой. Это, во-первых. — директор постучал пальцем по столу.

Далее директор взял небольшую паузу для того, чтобы перевести дух.

— Если ты не передумаешь и далее учиться в этой школе, то в следующем году я приму твои документы для поступления в десятый класс. Это, во-вторых. — а далее, директор перешел на шёпот. — Но все это произойдет лишь в случае того, если ты пойдешь навстречу школе.

— В смысле не стану давать блогеру интервью? — уточнил я.

— Злат, как уже говорил, я рад, что ты явно идешь на поправку и, надеюсь, скоро все последствия твоей болезни исчезнут окончательно. Но вот твоя слава проблемной скандалистки и, как это теперь модно говорить…

Он защелкал пальцами, вспоминая.

— …токсичной личности, пройдет еще о-о-очень нескоро! Если вообще пройдет… В нашем славном Зеленограде ты уже успела стать весьма знаменитой особой. В определенных кругах, по крайней мере...

— Извините… — сказал я, доставая из школьного рюкзака бутылку воды.

Дождавшись, когда я допью, директор продолжил.

— Злат, я не требую от тебя отказываться от ведения личного ютюб-канала или от дачи кому-либо интервью. В конце концов, многие школьники этим занимаются, и ты ничем не хуже. Я лишь прошу согласовывать их содержание со школой…

— А вы знаете, почему появилсятотролик? — поинтересовался я.

— Да, я знаю. В неприятную ситуацию ты попала, нечего сказать. И на мой взгляд, ты весьма ловко щелкнула по носу своим недоброжелателям. Но… Прекращай, Злат! Войдешь в раж от этой своей деятельности и пострадают непричастные, первыми из которых окажемся мы, работники школы…

— То есть, получается, мне теперь нельзя защищаться от беспредела чиновников «опеки» и иже с ними? — я начал выходить из себя.

— Почему нельзя? — ровным тоном поинтересовался директор, откинувшись на спинку стула и расстегнув верхнюю пуговицу пиджака. — Можно и даже нужно, но только так, чтобы от этого не страдали все вокруг…

Из динамика, установленного в коридоре, раздалась мелодия, возвещающая об окончании урока.

— Не плюй на окружающих, Злат, если хочешь и далее пребывать в стенах этой школы. Особенно, если желаешь, чтобы пребывание это было для тебя комфортным. — вставая на ноги, сказал директор. — Очень надеюсь, что ты окажешься не менее разумным человеком, чем кажешься. И сделаешь разумный выбор.

— А сделав этот разумный выбор… — я многозначительно поглядел на директора.

— Злат, я всегда держу слово! — отчеканил он, поняв недосказанное. — «В» класс после Нового года и гарантированное принятие тебя в десятый. Все, я тебя более не задерживаю!

— До свидания. — сказал я, потопав на выход.

— И это, Злат… — он окликнул меня, когда я открывал дверь, — очень надеюсь, что все сказанное останется между нами.

— Конечно. — кивнул я и вышел из кабинета.

Подойдя к лестнице, я достал телефон и отключил запись.

Если только тебе не захочется кинуть меня… — подумал я, поднимаясь на третий этаж.

Следующим уроком у нас «История Отечества».

Глава 64

Когда я вернулся в класс и, полностью проигнорировав дурацкие вопросы и шуточки от одноклассников, уселся за свою парту, мое внимание привлекла суета, происходящая позади.

Обернувшись, обнаружил, что одноклассник, сидящий за следующей партой, пользуясь отсутствием в кабинете учителя, задирает и всячески издевается над одноклассницей, а та никоим образом не противится подобному к себе отношению, молча снося издевки.

Не увидев ничего для себя интересного, я уже собрался было отвернуться, ибо раз уж сама девица ничего не предпринимает для того, чтобы прекратить издевательства, то с чего вдруг об этом должен беспокоиться я? В конце концов, я же не Бэтмен, в смысле не Бэтвумен…неважно, короче. Не летаю я, в общем, и всех не спасаю. Особенно теперь, когда по понятным причинам изображать из себя рыцаря без страха и упрека мне более совершенно не нужно.

Но…

— Отвернись! — заявил мне наглец, которому явно не понравилось мое внимание к происходящему.

Организм этот, Санников Лев (подсказала память), тип чрезвычайно неприятный на вид. Узкоплечий, тощий и весь какой-то рахитный, как собака сутулая. И эта перхоть на его плечах…бр-р-р!

Однако самым мерзким в нем было выражение физиономии. Ему явно нравится измываться над несопротивляющейся жертвой. Короче