Имя всего Сущего - Дженн Лайонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Все? – охнула Дорна. – И моя Кусачая Крошка? И Об-лако?
Выражение лица Джанель стало печальным:
– Нам ничего не остается, Дорна. Так что да, им понадобятся и наши лошади тоже. Восемь человек отправятся к вратам, чтобы рассказать о произошедшем – или перехватить армию и предупредить их. Остальные отправятся в крепость Нинавис.
– Остальные? Ты поедешь с нами? – Нинавис казалась удивленной.
– Конечно. Я уже позволила навредить тебе. И еще раз этого не повторится.
Нинавис нахмурилась:
– Значит, Арасгон тоже поедет с нами? Но твоя лошадь… – Она запнулась и прочистила горло: – Я хочу сказать, что огнекровки – лучшие скакуны.
– Он сам решает за себя.
Арасгон вскинул голову и что-то произнес. А затем что-то сказал другой огнекровке, Таларас. Брат Коун не понимал их языка, но, судя по их поведению, между собой они не договорились.
– Я бы поехал верхом, – сказал сэр Барамон, – но я давно не практиковался.
– Я тоже не в лучшей форме, – сказала Дорна.
Но рыцарь не обратил на нее внимания.
– Но Таларас может бежать без меня. Он уже делал это раньше.
Джанель задумалась над этим, а затем повернулась к огнекровке:
– Это ты так хочешь?
Таларас вскинул голову и топнул ногой, так что было очевидно, что это его решение.
Она кивнула:
– Отлично. Если Арасгон отправится с…
Таларас зло всхрапнул, обращаясь к Арасгону, а тот явно гневно ответил ему. Таларас стоял на своем, но казалось, что он в любой момент готов вступить в схватку.
– Мы справимся и без тебя, – сказала Джанель Арасгону. – Мы возьмем с собой слонов. И опять же, когда вы закончите, кому-то надо будет привести Кусачую Крошку и Облако в Атрин. Так что мы сможем встретиться там, когда убедимся, что горожане в безопасности.
Арасгон, похоже, не поверил ей, но все же, резко всхрапнув, отступил на шаг и повернулся к своему собрату.
Джанель подняла сумку с земли.
– Пора идти. Совет, который Ган дала Тамину, применим и к нам. До заката нам нужно оказаться как можно дальше от города. – Она повернулась к Нинавис: – Если, конечно, ты будешь настолько любезна, что покажешь нам дорогу.
– Надо было заставить этого ублюдка Тамина вылечить мою ногу, прежде чем он ушел, – задумчиво протянула Нинавис, а затем повернулась к владелице слонов: – Сана, как ты думаешь, кто-нибудь из твоих деток позволит мне забраться к ней на спину?
Женщина средних лет окинула ее взглядом:
– Да ты для нее как пушинка. Тишар даже не заметит. – Она вымученно улыбнулась, даже не пытаясь скрыть слезы.
– Тогда табуну пора трогаться, – сказала граф Джанель. – До того как стемнеет, нам предстоит долгий путь.
Оранжево-красное солнце село, когда на горизонте показались деревья, под сенью которых путники планировали остановиться на ночь и разбить лагерь. Сумерки окрасили сине-зеленое небо в оттенки выгоревшей киновари.
Первые несколько часов горожане держались на адреналине, но ужасы, свидетелями которых они стали, и память о людях, которых они потеряли, начали овладевать разумом. Беженцы погрузились в молчание. Кто-то тихонько заплакал. И все они смотрели на камфарные деревья и кедровник виднеющегося впереди леса глазами путников, вечно бродивших в пустыне и внезапно увидевших озеро.
Если удастся добраться до деревьев, то все будут в безопасности.
Нинавис и ее отряд чувствовали себя как рыба в воде. Они управляли слонами, следили за тем, чтобы взрослые, способные на это, несли детей на плечах, и патрулировали по краям небольшого отряда, следя за тем, чтобы не было неожиданных сюрпризов, – и все это с улыбками, песнями о замечательном приключении, шутками. Они даже поддразнивали стариков по поводу растраченной молодости. Они почти помогли забыть все ужасы, что остались позади.
Почти.
Внезапно брат Коун увидел, что граф Джанель чуть приотстала от группы и идет сама по себе, на некотором расстоянии от остальных. Дорна, которая как раз помогала детям, ничего не заметила.
Но ведь Дорна и не должна была присматривать за эмоциональным и физическим исцелением графа. В отличие от Коуна.
Уже подойдя к графу, брату Коун заметил, что она вытирает лицо.
Она плакала. Она очень тихо плакала, и соленые слезы оставляли на ее красных щеках мокрые дорожки.
– Граф… – начал было брат Коун.
Джанель отвела взгляд:
– Не надо. Другие не могут видеть, что я плачу.
– Никто не стал бы винить вас за то, что вы расстроены произошедшим, граф. Это было… – Брат Коун с трудом подобрал слова: – Это было ужасно.
Она снова шмыгнула носом и, проглотив короткий смешок, запрокинула голову:
– Я жеребец. Они должны думать, что я сильная. Когда все это закончится и они окажутся в безопасности – тогда они поймут, что я второй раз обманула их доверие.
– Граф Джанель, вы говорите чепуху, – сказал брат Коун. – Если бы не вы…
– Если бы не я, – сказала она, – все эти люди в Мерейне по-прежнему были бы живы!
– Неправда[66].
– Нинавис была права: я должна была сразить Тамина, когда у меня был шанс. Разве я не Джанель Данорак? Это я настояла, что не надо этого делать, – и в итоге все закончилось городом, полным мертвецов.
– Убийство Тамина ничего бы не решило! Это не он выпустил колдовской дым, а вы и понятия не имели, что Сенера опасна.
– Не имела, – согласилась Джанель. – Но она сделала это из-за того, что случилось с Дедрю. Потому что я показала, что он Касмодей. Она сделала это, чтобы скрыть настоящие преступления, и доказала, что для того, чтобы стереть свои следы, они зайдут очень далеко. – Джанель поморщилась: – Слишком далеко, если на то пошло.
Брат Коун закусил губу. Ему, наоборот, казалось, что граф неверно поняла мотивы долтарской колдуньи. Странно, но ему почудилось, что Сенера была… удовлетворена… тем, что Джанель одержала победу над Касмодеем. Все выглядело так, будто долтарка наконец завершила то, зачем пришла. Ничто в поведении Сенеры не указывало на то, что она считала все произошедшее неудачей.
– Вы не можете винить себя в произошедшем, – сказал брат Коун. – Кроме того, вы ведь ни в чем не ошиблись. Вы сами это сказали. Если бы вы тогда убили Тамина, его люди просто бы вас застрелили. Думаете, Дедрю отменил бы турнир? Или, может, думаете, что «голос» стража Сенера сделала бы это? Нет. Всех людей Нинавис сожгли бы на костре.
– Думаешь, жители Мерейны сочтут это честным обменом? – возразила Джанель. – Смерть всех этих людей в обмен на
