Обманчивая внешность - Вирджиния Браун

Постепенно мысли Ханны перенеслись в Сент-Луис, к ее тете. Как давно она не была в родном доме! Мебель там пахла лимоном и медом. Ими натирали полированную поверхность. Мебель будто панель зеркальная. Но все это было давно, словно в прошлой жизни, которая давно кончилась. Судьба забросила Ханну в леса Айдахо, и вот теперь она сидит на камне и охраняет охотника за головами, с грустью вспоминая тетушкину мебель и чистый дворик с кружевной верандой. Ну почему на память ей приходит то, чего никогда уже не будет?

А что, если Крид Брэттон умрет? Эта мысль не давала Ханне покоя. Чтобы хоть как-то отвлечься, она решила чем-нибудь заняться.

Первым делом надо оттащить подальше от пещеры тела троих разбойников. Стилмена и Роупера она оставила недалеко от входа. Тяжелее всех оказался Стилмен. Этот негодяй заслужил смерть. Недрогнувшей рукой застрелил Труитта! Доброго, благородного юношу, волею судьбы связавшегося с бандитами.

Ханна осторожно вынула пистолет из безжизненных рук Труитта и положила рядом. Закрыла ему глаза. Обернула его тело в несколько одеял и вырыла неглубокую могилу в сырой земле под высокой сосной. Потом сделала крест, связав кожаной веревкой две ветки, и водрузила на могильный холмик. Попыталась прочесть стихи из Библии, но не смогла. Они казались ей надуманными, пустыми, слова о вечности и любви Божией. Теперь все изменилось…

Ханна опустилась на колени, молитвенно сложила руки и прошептала:

– О Господи, возьми мою душу, спаси меня по Твоему благоволению! В смерти нет жизни, кто будет благодарить тебя в могиле?

Слова уплывали вдаль, в глубину темного леса, наполненного пением птиц и шелестом листьев. Эти слова были предназначены не только Труитту, они нужны были самой Ханне. Она долго стояла на коленях, тщетно пытаясь взять себя в руки и заставить надеяться. Все казалось бесполезным. Зачем продолжать, если над ней снова нависла беда?

– Зачем, зачем, зачем? – повторяла она, не в силах остановиться.

Но не в характере Ханны было сдаваться, падать духом. Она поднялась и вернулась в пещеру.

Потом кормила и мыла лошадей, то и дело подходя к Криду. Она вытирала ему лицо влажным полотенцем, поила свежим отваром, меняла бинты; льняные бинты были пропитаны кровью, и Ханна вновь и вновь перебинтовывала рану. При каждом прикосновении Крид стонал, и по телу пробегали судороги. Рана не переставала кровоточить. «Откуда столько крови?» – недоумевала девушка. Бинты она стирала в ручье, протекавшем недалеко от пещеры.

За хлопотами и треволнениями Ханна забыла о еде, и пустой желудок напомнил о себе урчанием. Но вконец измученная Ханна не в силах была приготовить даже бобы – отрезала кусок вяленого мяса из запасов Крида и стала жевать. Конечно, это была не самая лучшая еда, но, как говорится, не безрыбье и рак рыба. До самого заката Ханна хлопотала возле Крида. Солнце село. Близилась ночь. Уже вторая, которую девушке придется провести в пещере.

Спал Крид беспокойно. Она то и дело подходила к нему. Он выглядел таким беспомощным, таким беззащитным. Ханна нежно дотронулась до его щеки, сердце ее болезненно сжалось, а из глаз полились слезы. Она хотела помолиться, но в который уже раз все слова вылетели из головы. Теперь и это последнее утешение было ей недоступно, и она в отчаянии уронила голову на грудь.

Вскоре Крид затих. Его движения стали спокойнее, бред прекратился. На белые бинты вытекло уже не так много крови. Ханна с облегчением вздохнула. Положила руку ему на лоб: он уже не был таким горячим. На усталом лице девушки появилась слабая улыбка. Потом она заплакала, закрыла лицо руками и продолжала плакать, как бы не желая, чтобы хоть кто-нибудь видел ее слабость. Чуть успокоившись, стала растирать затекшие от напряжения мышцы своего лица, надбровные дуги, поглаживая их подушечками пальцев. Эту ночь Крид переживет, кризис миновал.

Девушка сняла кружевную нижнюю юбку и лиф, чтобы было удобнее спать, и устроилась неподалеку от Крида, свернувшись калачиком. Она не заметила, как задремала.

Ей снились пушистые облака, синее небо, золотые солнечные лучи, на которых она скакала верхом, словно на лошадях. Потом ей приснился дождь. Его капли переливались всеми цветами радуги. А радуга – это к добру. Значит, Крид будет жить!

Глава 17

– Эй!

Спросонья Ханна не поняла, кто ее зовет.

– Эй… Ханна!

С трудом разлепив отяжелевшие веки, Ханна приоткрыла глаза и уставилась на Крида. Он проспал почти три дня. И вот наконец открыл глаза и понял, что все еще находится на грешной земле.

– Эй, ты, соня, как себя чувствуешь? – вне себя от радости, спросила девушка.

Последовала пауза. Крид размышлял, что ответить, затем сказал:

– Как рябчик в печи. – И добавил: – Я есть хочу. Голос у него был вполне здоровый.

– Очень хочешь? – спросила она, поднимаясь и стряхивая с юбки пыль и сухие листья.

– Так хочу, что мог бы съесть Генерала, если, конечно, он жив. – Крид попытался подняться на локте, превозмогая боль. – Ведь другой еды здесь нет?

– Ну, совсем немного, – ответила Ханна, сдерживая слезы. – Я порылась в вещевых мешках и кое-что нашла. Крид осмотрелся, округлил глаза:

– А что; ты сделала с телами?

– Я… похоронила их.

– Неужто сама?

– А что особенного? Ты же знаешь, не такая уж я беспомощная.

– Возможно, но чтобы ты на такое была способна, я не ожидал.

– Как видишь, способна. Будешь есть жареные бобы и бекон, или бобы и вяленую говядину, или бобы и бобы? Крид состроил уморительную гримасу:

– Звучит соблазнительно… Но неужели ты действительно похоронила этих бандитов? Просто не верится.

Взяв в руки наполненную едой деревянную миску, Ханна стала его кормить:

– Завтра, если почувствуешь себя лучше, будешь есть горячие кукурузные лепешки и свежие ягоды. Не могу же я скормить тебе сразу весь запас еды. Ну что, нравится?

– Неплохо, – пробормотал Крид, облизывая губы. Правый бок у него невыносимо болел, голова раскалывалась, по он был жив. Он никак не мог поверить, что Ханна извлекла пулю у него из живота и выходила его. Как ей это удалось? Он остановил взгляд на ее потном усталом лице. Казалось, она пахала с утра до ночи на полях. Неужели она не отходила от него ни на минуту? – На самом деле ничего более вкусного я не ел ни разу в жизни, Ханна Магуайр, – проговорил он тихо.

Она улыбнулась и отправила содержимое ложки ему в рот. Случайно коснулась его щеки, и ее пробрала дрожь. Он смотрел на нее так же, как в ту памятную первую ночь. Весьма некстати в девушке снова проснулось желание, и она помотала головой, надеясь, что он ничего не заметит. Ханна накормила его и отставила плошку в сторону.