Мэрилин Монро. Жизнь и смерть секс-символа Америки - Аннина Софья Александровна

Она составила свое первое завещание. Потом она будет еще много раз менять распоряжения на случай смерти. И каждый подобный документ может служить своеобразной картой ее сердца, ее изменчивых пристрастий, ее отношений с людьми на тот или иной момент.

Так, в феврале 1956-го она отписала 100 000 долларов Артуру Миллеру, 25 000 Ли и Поле Страсбергам плюс 10 000 отдельно "Актерской студии", 10 000 на учебу маленькой дочери Нормана и Хедды Ростенов Патрисии, 20 000 — психотерапевту Маргарет Хохенберг.

На вопрос "штатного" юрисконсультанта "ММР" Ирвинга Стайна, какую надпись актриса хотела бы оставить на своей надгробной плите, та, расхохотавшись, ответила: "Мэрилин Монро, блондинка". И нарисовала пальцем в воздухе извилистый контур: "37–23—36".

Эти цифры означали объем бюста, талии и бедер Мэрилин в дюймах. (В сантиметрах соответственно 94–54,5—91,5).

Наташа Лайтес в завещании не упоминалась. Неудивительно — в сердце Мэрилин ей тоже не было места.

"Я в течение многих лет видела способность Мэрилин отсекать от себя людей. Я даже поощряла в ней это. Вообразите мою тревогу, когда я поняла, что сама стала одним из таких людей, — писала Наташа Элен Альберт. — Я понимаю, что это было неизбежно, но все же это причиняет мне боль, я не могу перенести этого".

Боль из-за отчуждения подруги делалась еще невыносимее оттого, что Наташа осознавала: помириться они могут и не успеть. У Лайтес обнаружили раковую опухоль. (Наташа пережила Мэрилин на два года, но тогда, в 1956-м, этого, конечно, никто не предполагал.)

Вдобавок бывшая преподавательница Монро фактически осталась без средств к существованию. Прежде Мэрилин вносила в свой контракт оплату услуг Лайтес как обязательное условие, к тому же доплачивала ей от себя (хотя только разве что самым злым сплетникам приходило в голову объяснять привязанность Наташи к ученице корыстью). Когда администрации "Fox" стало очевидно, что Мэрилин больше не заинтересована в Наташе, — стало очевидно и то, что Наташу последние годы держали на студии только ради ее подопечной-кинозвезды. Лайтес начали задерживать зарплату, перестали доверять новых учеников. Приходя на студию, она слышала за спиной перешептывания. А потом ее попросту уволили.

Когда Мэрилин вернулась в Лос-Анджелес, Наташа тщетно добивалась с ней встречи. Она хитростью выманила у сотрудника номер нового телефона Монро, сказав, что потеряла его. Но если, находясь в Нью-Йорке, актриса изредка еще отвечала на Наташины звонки — правда, разговоры были краткими и сводились к тому, что ей, Мэрилин, необходимо "новое начало", которое она надеется обрести с помощью Страсберга, что Наташа душит ее своей навязчивой опекой, — то теперь она просто бросала трубку, заслышав Наташин голос. Или не подходила, когда ей сообщали, что на проводе Лайтес.

На этот раз Мэрилин даже не просила объясняться за нее пересмешницу Эми (Грины и Монро опять жили вместе, в доме, снятом в районе Вествуд неподалеку от Голливуда). Она поступила иначе — по любым меркам, бездушно и некрасиво. Она поручила Ирвингу Стайну поговорить с Наташей и припугнуть ее.

"Я представился как адвокат Мэрилин Монро и проинформировал мисс Лайтес, чтобы она ни под каким видом не звонила актрисе, не посещала ее и не пыталась с ней увидеться. Она должна подчиниться моим указаниям, если хочет избежать дополнительных сложностей. Наташа, которую я никогда в глаза не видел, назвала меня "дорогой мой" и попросила выслушать. Цитирую ее слова. "Единственный человек на свете, который может мне помочь, — это Мэрилин Монро. Я сотворила эту девушку — сражаясь за нее — и всегда считалась на съемочной площадке злодейкой, эдаким черным человеком. Когда я позвонила Мэрилин, а та не пожелала со мною разговаривать, я была в бешенстве. А ведь я целиком отдана ей, и она это знает. Ее вера и безопасность неотделимы от моей веры и безопасности. Я не располагаю финансовыми средствами, но у нее они есть. В пятницу мне сказали в "20th Century Fox": "Вы уже не можете больше рассчитывать ни на чью протекцию, и мы не нуждаемся в вас…" Но работа — это вся моя жизнь. Я больна. И мне бы очень хотелось встретиться с ней, даже при вас. Хотя бы всего на полчаса". Я отказался: Мэрилин не хочет и не будет просить за нее, и мы не хотим ни беседовать с нею, ни встречаться. Еще я сказал, что ей ни в коем случае нельзя звонить Мэрилин, а если она это сделает, то мне придется поставить ее на место по-другому".

Эта беседа состоялась 3 марта. А 5 марта обезумевшая от отчаяния женщина без предупреждения приехала в Вествуд. И по случайности столкнулась с приехавшим к Милтону Лью Вассерману, владельцу кинокомпании "MCA Universal", имевшей деловые отношения с "ММР". Он не пустил незваную гостью в дом, сказав, что мисс Монро не касается и не интересует увольнение Лайтес со студии.

"Как вы не понимаете, я же нужна Мэрилин!" — прокричала Наташа.

"Мэрилин никто не нужен", — отрезал Вассерман. И захлопнул за собой дверь.

Наташа повернулась было к машине — и вдруг заметила в окне второго этажа Мэрилин. Та смотрела на женщину, с которой не разлучалась долгих семь лет, равнодушно и отрешенно. Через несколько секунд Мэрилин задернула шторы.

Перед смертью Наташа вспоминала эти мучительные мгновения: "Тогда я видела ее в последний раз. Договориться мы были не в состоянии, между нами всегда стояла стена. Много раз я задумывалась, почему и за что я все еще люблю ее".

Вскоре Монро прислала Лайтес тысячу долларов. Подарок весьма щедрый, но смахивавший на элегантную пощечину.

Отчасти причиной столь странного даже для Мэрилин поведения можно счесть то, что в эти дни нервы у нее были на пределе. ФБР развязало настоящую травлю Артура Миллера в прессе. А заодно досталось и Мэрилин, поскольку они с Артуром больше не скрывали своего романа.

Особенно усердствовал журналист Уолтер Уинчел. По стечению обстоятельств — приятель и тогдашнего директора ФБР Дж. Эдгара Гувера (который, между прочим, бережно хранил и с гордостью показывал приближенным "тот самый" календарь с обнаженной Мэрилин), и Джо Ди Маджио. Не исключено, что, пользуясь покровительством первого, Уинчел мстил Мэрилин за уход от второго. (К слову сказать, именно Уинчел, хотя и невольно, был повинен в скандале с побоями в семействе Монро — Ди Маджио. Именно он, чуть ли не силой, привел упиравшегося Джо на съемки знаменитого эпизода с "летающей" юбкой из "Зуда седьмого года".)

"Самая популярная американская кинозвезда стала теперь любимицей левых интеллектуалов, причем некоторые из них считаются красными подручными Москвы", — вещал Уинчел по национальному радио.

"Миллера ждут неприятности, — с удовольствием предрекал он. — Повестку из действующей при Конгрессе США Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности получит большая компания его близких знакомых, которые — так уж получается — являются также близкими знакомыми мисс Монро. Все они когда-то симпатизировали коммунистам и их идеям!"

Перипетии бракоразводного дела, начатого Артуром, тоже порядком трепали нервы обоим влюбленным.

До окончания разбирательства Миллер уехал на ранчо в предместьях города Рино, штат Невада. Он жил в маленькой хижине под именем "мистера Лесли". Каждый день на ранчо раздавался телефонный звонок, и таинственная "миссис Лесли" просила позвать своего супруга. Имена для своего кода Артур и Мэрилин одолжили у писательницы Вины Дельмар, в чьем романе певица из злачного заведения и ее обожатель притворялись мужем и женой.

Намерение Монро и Миллера пожениться сразу после развода от широкой общественности пока скрываюсь. На расспросы дотошного репортера "Time" Артур довольно убедительно разводил руками: "Я долгое время не смогу позволить себе жениться. Где мне взять столько денег, чтобы содержать две семьи? Показ на Бродвее моей пьесы "Вид с моста" только что прекратился. Я получил тридцать пять тысяч долларов, их нужно распределить на два года, пока я не напишу другую вещь. К тому же она тоже не готова к замужеству. Она фанатично работает над претворением в жизнь своих проектов".