Лэйла-стероид - Артур Раин

— Ничего, Геночка, — слушая приятеля в полуха, Молохов набирал телефон редакции. — Я перчаточки одену, чтобы не очень испачкаться.

Молохов уже стоял у двери, когда Бомж вяло потянул его за полу куртки.

— Еще одно соображение, — Генка смотрел в сторону. — Если хвост тебе прижмет ФСБ, то это полбеды. Скорее всего, они и не обратят внимания на твой желтый боевой листок. На твоем месте я больше боялся бы другого.

— Ну чего еще, — Молохов нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

— Как я уже сказал, убитые были профессионалами, причем судя по оружию элитными профессионалами… И кто-то их убил. Причем судя по тому, что мы с тобой успели смыться оттуда до приезда полиции, убили их очень быстро. Причем одному свернули шею, как котенку, как ты сам выразился, а другому выкололи глаза. Так вот…

Бомж прокашлялся и его темные глаза снова странно сверкнули.

— На твоем месте, — закончил он, — я бы больше боялся, что тебя найдет тот или те, кто это сделал.

— «Вечерний звон», пожалуйста.

Бабушка-киоскерша, уже собиравшаяся было повесить на дверь замок, недовольно оглянулась.

— Опомнился, вишь, — проворчала она, ведя взгляд от сапог, заляпанных грязью по плащу и до головы. — Ты бы еще раньше…

Он запнулась, разглядев огромные черные очки и высокий воротник спортивного костюма, закрывающий нижнюю часть лица. Она узнала своего странного соседа, о котором ходили слухи, что он вернулся из Чечни с изуродованным лицом. Судя по фигуре и походке, сосед был молод, но никогда его не видели на улице днем и даже ночью он прятал лицо самым тщательным образом. Поначалу соседи, естественно, проявили бдительность и организовали к этому жильцу визит участкового. После чего и поползли слухи о Чечне, так как никаких, что называется, последствий для нового соседа не было. Киоскерша же, как и все старухи ощутила привычную смесь из жалости и горестных раздумий. Она молча вытащила из-под руки экземпляр «Вечернего звона» и протянула его соседу.

— Возьми, сынок. А я себе другой достану.

Сосед молча наклонил голову.

«Только бы он не предложил денег. Господи, дай совершить доброе дело.»

Сосед развернулся и зашагал домой.

— Мой то и вовсе не вернулся, — прошептала бабушка, вертя в руках забытый замок. — А вот глядишь на таких и сомнение берет, что может оно и к лучшему, прости меня Господи. Для него к лучшему, понятно. Мне бы лишь вернулся, хоть какой…

Налетевший ветер унес окончание фразы в темноту.

А тем временем майор вошел в квартиру, пол которой устилал шуршащий ковер из газет. Он уже давно не складывал их в аккуратные стопочки. Терпение иссякало.

Кинув на стол «Вечерний звон», Скал расстегнул воротник костюма и отбросил в сторону очки.

— Последнее чтиво на сегодня, — сказал он, разворачивая газету. — Черт, еще немного и у меня от этой прессы глаза пожелтеют.

Он бросил мимолетный взгляд в зеркало и хищно оскалился.

— Очень стильно будет.

На первой же странице майор застопорился.

— Ну надо же, — Скал аккуратно перегнул газету пополам и всмотрелся в суровые черные буквы. — «Резня в клинике. Почему молчат государственные структуры? Десять убитых за одну ночь».

Скал почесал нос и негромко засмеялся.

— Д. Молох. Вот и ты, родной, — нараспев произнес он. — Похоже пора нам повидаться. Набьюсь в соавторы статьи, загребу кучу денег и это как минимум.

Внезапно он умолк. Глаза майора расширились, а на лбу выступили крупные капли пота.

— Вот черт, — запинаясь пробормотал он, вглядываясь в снимок мертвого Патрика. — А вот это уже сюрприз. Этого просто не может быть… Не может быть…

«Я сошел с ума.»

— Ты сошел с ума, — с легким шипением подтвердила темнота в глубине головы, — и это здорово, потому как в вашем чертовом мире только сумасшедшим хорошо.

— Нет! — крикнул Скал, вздрагивая от страха и ярости. — Всему можно найти объяснение. Если не сейчас, то потом. Потом…

Майор, отбросив в сторону лишние рассуждения, разорвал газету и бросил обрывки на пол. После этого несколько минут он тяжело дышал, приходя в себя.

— Ладно, — пропыхтел Скал, яростно растирая лицо ладонью. — Похоже предстоят траты, а с деньгами становится не просто туго, а очень туго.

Скал щелкнул зубами.

— Придется их где-нибудь раздобыть. А потом уже поломаем голову над тем фактом, почему это человек, у которого на моих глазах отрезали руку и ногу, на посмертной фотографии целехонек.

2

Воровство — основа существования на постсоветском пространстве. Те, кто гордо заявляют, что никогда в жизни не возьмут чужого, забывают, например, что их дом набит пиратскими фильмами, играми и музыкой, а в глазах цивилизованного мира — это воровство. Ну или по крайней мере соучастие.

Д. Молох ощущал то, что западные психологи называют «ощущением потока». Он полностью отключился от всего окружающего мира с его хорошо организованной молекулярной структурой. Теперь Дима витал в другой вселенной, которая состояла целиком из слов и и маленькой толики фантазии.

Пальцы проворно сновали над клавиатурой компьютера, поставленного в личном уголке Молохова, отгороженного от редакционного пространства с помощью двух длинных канцелярских столов. Мимо проходили люди, смеялись, громко разговаривали, а некоторые задавали вопросы. И те и другие, и третьи просто проходили мимо, поскольку для Димы Молохова сейчас существовала только его статья и то неописуемое состояние души, понятное только тем, кто хоть раз творил с помощью слов.

«Итак, молчат власти, молчит пресса. Почему? Мы будем искать ответ на этот вопрос.»

Дима поставил точку и с довольным видом закачался на стуле. Привычный