Лэйла-стероид - Артур Раин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бомж жил в «хрущобе» довольно далеко от центра. Ни один уважающий себя журналист без личного автотранспорта никогда не соглашался тащиться к нему домой, теряя почти час своей кипучей жизни всего лишь на дорогу. Бомж знал об этом и приглашал к себе только в тех случаях, когда твердо знал, что ему не откажут. А таких случаев было уже немало.
Бомж вот уже несколько лет называл себя лучшим папарацци в Москве. С этим спорили только те, кто никогда не имел с ним дела. Другие же твердо знали, что если вам нужна сенсационная статья, подкрепленная не менее сенсационными фотографиями, то можно сегодня обратиться к Бомжу, а завтра смело обещать редактору богато иллюстрированный материал.
Таким образом, Молохов, вывалившись из потного нутра до отказа забитого автобуса, выглядел не слишком разозленным, хотя такие поездки всегда действовали ему на нервы. Привычно отыскав глазами приземистое бетонное строение, Дима бодро зашагал по раскисшей дороге, стараясь не думать о воде, щекотавшей ноги ледяными струйками. Вскоре он уже стоял перед некогда светло-зеленой дверью и терпеливо нажимал на треснувшую кнопку звонка в пятый раз. Проработав с Бомжом около полугода, Дима знал, что тот откликнется не раньше, чем через семь трелей, издаваемых сингапурским чудом на 25 мелодий. Кстати, у Бомжа звонок почему-то выдавал 26. Дожидаясь, пока ему откроют, Молохов с привычным сожалением подумал о том, что с нависающим над ремнем животом надо бы что-то делать. Не то чтобы это было пивное брюхо, но все же…
Наконец за дверью зашлепало и на пороге в двух метрах над полом возникла вечно небритая физиономия, за которую Генка Волохин и получил кличку Бомж.
— Заваливай, — папарацци вяло дернул головой со спутанными черными космами. — Хотя если пришел без посудины…
Молохов шагнул вперед, сунув Бомжу бутылку «Metaxa».
— Или опять принес халтуру? — добавил Бомж, зачем-то рассматривая бутылку на свет.
У Волохина было одно удивительное свойство. В названиях алкоголя он не разбирался, но безошибочно определял дешевизну или дроговизну любого пойла. Было дело, один раз Молохов решил сэкономить. Тут же был выматерен и оставлен без фотографий на 2 месяца, после чего взял за правило не экономить на выпивке для Бомжа. Выходило себе дороже.
С первых же шагов Диме показалось, что в воздухе плавают густые облака серого сигаретного дыма. Ничего такого, конечно, не было, но все же Молохов закашлялся и быстрыми скачками пересек шестиметровое пространство до окна и распахнул створки. Живительный ледяной поток омыл легкие и вынес из комнаты застоялый сигаретный дух.
— Черт, Генка, — все еще тяжело дыша произнес Молохов, — у тебя уже, наверное, какой-нибудь новый дыхательный орган образовался. А может ты мутан? Так давай мы тебя в поликлинику сдадим, для опытов, а?
— Привет из Простоквакшино. В твоем возрасте уже пора цитировать классиков, а не фразы из мультиков, — угрюмо буркнул Бомж, ставя на низкий столик два стакана. — Меня в поликлинику сдадут только после того, как ты уже смирительную рубашку лет пять потаскаешь. А там как раз и я подоспею. Щелкну бывшего журналиста для какого-нибудь еженедельника.
Дима театрально поднял брови и сел на диван, который неожиданно оказался аккуратно застелен.
— Ты сегодня прям поражаешь меня красноречием.
Молохов протянул руку и взял стакан. На ощупь тот был просто ледяным.
— «Метакса» со льдом? — поджал губы журналист, делая вид, что не заметил пузырящуюся поверхность и темный цвет жидкости.
— Это «кола», родной, — невозмутимо произнес Бомж. — Во-первых, сейчас 12 часов дня, а раньше пяти я не пью, а во-вторых, — Генка сел напротив в глубокое кресло и ненатурально ухмыльнулся, — с чего бы это я стал поить тебя моей «Метаксой».
Несмотря на выработанную грубость, Геннадий Волохин был одним из лучших друзей Молохова. Родители Генки, потомственные интеллигенты, привили ему массу добродетелей, которые Бомж тщательно скрывал, но только от тех, с кем не желал иметь дела. Кстати, родители Бомжа работали в посольстве России в США и неоднократно пытались перетащить сына за океан, однако Генка упорно отказывался становится мистером Volokhin. Разобиженные предки временно перестали присылать ему деньги. Этим и объяснялась "хрущеба".
Поскольку жил папарацци на пятом этаже, а у Молохова, как уже упоминалось было «не пивное, но брюхо», Дима испытал чувство невообразимого блаженства, когда прохладный напиток попал в желудок и остудил разгоряченное тело. Только через пару минут, когда стакан опустел, Молохов вдруг вспомнил о причине своего прихода.
Несильно стукнув стаканом о столик, он заявил:
— Ну ладно, Гэ Волохин, он же Бомж. Где они?
— У тебя под носом, — внимательно взглянув на приятеля сказал Генка. — Если конкретнее, то под столом.
Молохов быстро наклонился и вытащил на свет длинный желтый конверт с надписью «Фотобумага» на нем. Когда нетерпеливым движением Дима разорвал бумагу, Бомж слегка отодвинулся вместе с креслом, и его надежно скрытая застенчивость проступила на скулах легким румянцем. Он знал, что проделал прекрасную работу.
— О, Бог мой, — прошептал Молохов, жадно пожирая глазами каждый из шести снимков. — Ты просто гений. В таких условиях и такое качество. Я сейчас же позвоню в редакцию и пусть заменят тот утиль, что я им сегодня принес вот на эти фотографии.
Дима выбрал два фото и отложил их в сторону, после чего сияющими глазами посмотрел на Бомжа.
— Это же бомба! Просто бомба.
Молохов вскочил и выхватил из кармана мобильник. Он уже было приготовился звонить, как вдруг из-за его плеча протянулась рука с обломанными ногтями, аккуратно отобрала трубу и бросила ее на стол. Дима удивленно покосился на вяло улыбнувшегося Генку.
— Это, пожалуй, требует объяснения, — после недолгой паузы проговорил Молохов. — Что случилось?
Маска сонливости и апатии неожиданно спала с лица Бомжа, словно стертая тряпкой рожица, нарисованная на стекле. Темные глаза Волохина на мгновение сверкнули, но тут же потухли, словно заставившее их загореться чувство
