Игра на понижение - Михаил Луговой

– Хорошо, – командир экипажа как-то сразу поник и ссутулился. – Идемте.

Ланир распахнул люк в переходный отсек и пропустил Танвира вперед. Пока тот возился с люком, взгляд диверсанта упал на продолговатую сейфовую дверцу рядом со стеллажами для скафандров.

Надо бы забрать у него карточки, – подумал диверсант. – Тем более что он и так наверняка догадался, зачем мы здесь. Хотя с этим можно не торопиться, сигнал об открытии сейфа с телеметрией уйдет на Землю, а так нас по-прежнему должны считать террористической группировкой, которая о кутриттере ни сном ни духом.

Евгений в который уже раз принялся разминать затекшие руки. Террорист, который приложил его носом об потолок, стянул их пластиковым хомутом, пропустив его через поручень амортизатора бортпроводника. Кровь из носа уже перестала сочиться, срывающиеся кровяные шарики, которые сначала заполняли чуть ли не все пространство выгородки, давно были вытянуты вентиляцией. Пощупать нос не было никакой возможности, но по ощущениям он распух до размера небольшого баклажана.

Второй пилот боялся. Но боялся он странным образом не террористов и не того, что эти придурки могут убить его или еще кого-то из пассажиров. Не того, что они могут запустить двигатель и сжечь паром в атмосфере или обрушить его на какой-то земной город или крупную аркологию. И даже не того, что последнее они могут заставить сделать экипаж «Быковского», включая его самого. Почему-то самым страшным образом он боялся проявлений у себя «стокгольмского синдрома», о котором до поры знал только понаслышке. Способность отличать добро от зла и самому определять, где одно, а где другое, казалась ему последним проявлением свободы воли, и именно ее-то он больше всего и опасался лишиться.

Пассажирский салон из выгородки виден не был, но оттуда постоянно доносился голос одного из террористов, который уже, наверное, десятый раз подряд рассказывал пассажирам о трагедии Холокоста, красочно расписывал кровавые подробности и напирал на неизбежность повторения всех этих ужасов в будущем, если евреям не дадут возможности восстановить свое государство.

Второй террорист, тот самый, который и связал Евгения, постоянно маячил в передней части салона. За ним виднелся амортизатор застреленного агента Смита, куда террористы усадили бортпроводницу. Временами Евгений встречался глазами с заплаканной Алиной, а когда поднимал взгляд и наталкивался на самодовольную харю висящего под потолком террориста, то начинал думать, что Холокост – это, в сущности, не так уж плохо.

Мертвого агента террористы запихали в амортизатор за спиной у Евгения, не иначе чтобы не нервировать остальных пассажиров. То воротник рубашки, то короткие волосы убитого постоянно тыкались в руки второму пилоту, что совсем не добавляло тому душевного равновесия. Когда это произошло в очередной раз, он попытался толчком пальцев отпихнуть от себя мертвое тело, но неожиданно зацепился за тонкую цепочку на шее трупа.

Евгений на мгновение замер. Точно – это цепочка, на которой висели отпирающие сейф карточки. Он сам видел, как Танвир забрал ее из ящика, где она обычно хранилась, отправляясь встречать Смита с его «ценным грузом». Что это за груз, интересно? Хотя какая разница?!

Однако его пальцы уже сноровисто перебирали звенья цепочки, поворачивая ее на шее у трупа и нащупывая карточки. Висящий под потолком террорист не видел этого, даже когда смотрел в его сторону, – второй пилот закрывал мертвое тело в амортизаторе спиной. Снять цепочку с шеи казалось невозможным, зато через несколько минут напряженной работы пальцами одно из звеньев лопнуло, и Евгений аккуратно затолкал обе карточки поглубже в рукав комбинезона. Вдруг пригодятся?

В этот момент люк из переднего переходного отсека начал раскрываться. Террорист под потолком мгновенно перевернулся головой вниз и взял люк на прицел. Из соседнего отсека в пассажирский салон вплыли двое – главарь террористов и командир экипажа «Быковского». Танвир выглядел подавленно, террорист, влетевший в салон вслед за ним, быстро завертел головой, обнаружил второго пилота в выгородке и, кивнув на него, что-то отрывисто приказал тому, который висел под потолком. Тот спрятал оружие, перебирая руками, заполз в выгородку, освободил второму пилоту руки и за шкирку, словно котенка, выбросил его в салон.

Первым делом Евгений растер занемевшие запястья, потом потрогал себя за нос. Последнее было ошибкой – окружающее взорвалось багровой пеленой боли, на глазах выступили слезы, Евгений заморгал и полез в карман, где лежали стерильные салфетки, незаметно опустив туда из рукава цепочку с карточками.

– Дженя, – хмуро произнес командир, пока тот вытирал покрытое коркой засохшей крови лицо, старясь не задеть лишний раз нос. – Ты до семнадцатой секции так и не добрался, как я понимаю?

– Нет, командир, – прогнусавил в ответ второй пилот, засовывая в карман испачканную салфетку и извлекая следующую. – Не успел.

– А надо добраться, – уставившись куда-то в сторону, сказал Танвир. – Отправляйся туда и удостоверься, что все нормально. Если она сложилась – сними с нее напряжение и поставь на ручной стопор. Вернешься – доложишь. Нет, лучше сразу доложи, с первой же коробки. Минут через сто – сто десять начинаем торможение, нужно, чтобы все было в порядке.

– Ты понял? – вдруг переспросил Евгения главарь террористов. – Басал тебя проводит.

– Угу, – буркнул Евгений, бросив полный ненависти взгляд на поганенькую ухмылку Басала. – Все сделаю.

Они вчетвером вылетели обратно в переходный отсек. Танвир помог второму пилоту открыть люк, ведущий в техническую зону, и ободряюще похлопал его по плечу.

– Уже недолго осталось, Дженя. Не подведи.

– Не подведу, – серьезно кивнул Евгений и нырнул в люк головой вперед.

Интересно, куда это мы будем садиться, если торможение должно произойти через полтора часа? – подумал он, быстро перебирая руками по перекладинам вертикальной шахты, вслушиваясь в ровное гудение механизмов и сопение лезущего за ним террориста. – Точку торможения на Куру мы уже прошли, и на Эдвардс тоже. Если я правильно ориентируюсь, то на следующем витке можем сесть на Восточный. Но тогда тормозной импульс надо выдавать не через сто, а максимум через сорок пять минут над Тихим океаном, учитывая, что масса у нас прилично превышает нормальную посадочную, из-за того, что мы не стыковались с платформой. Выходит, действительно будем садиться на Ал-Субайх… Или на Байконур, если с торможением чуть запоздать, благо эти космодромы лежат на одной трассе. Хорошо бы на Байконур! Наши бы этим уродам показали! Впрочем, талибы им тоже покажут – мало не покажется. Даже странно – почему это их так тянет в Аравию?

Над покрытым биозащитой реакторным туннелем шахта оканчивалась крошечным тамбуром. Кормовой люк вел отсюда в грузовой отсек, носовой – к лазерным опорожнителям передней группы баков, выработанным еще при старте с Земли. Боковые люки под массивными трубопроводами уводили еще ниже, к днищу парома, где почти все пространство занимали механизмы охладителей, приводов поворота теплозащитных панелей и выпуска в космосе – радиаторов, а при посадке – шасси.

Второй пилот откинул люк по правому борту и заглянул вниз. Оттуда пахнуло сухим жаром и непередаваемым запахом разогретой смазки.

– Чего встал? – буркнул террорист в спину пилоту, и Евгений с удовлетворением почувствовал в его голосе оттенок нервозности. – Шевелись давай!

Вторая шахта вывела их в крохотный отсек, зажатый между прозрачными кубами, в которых виднелись поджатые до поры гигантские двойные покрышки, и батареей насосов, заполнявших отсек низким гулом. Евгений снял крышку, закрывавшую электронные схемы контроля приводов, и по зеленым контрольным огням сразу же увидел, что проблемная группа радиаторов сложилась как полагается. Не удовлетворившись этим, он залез в люк до пояса и осторожно потрогал рукой трубу, заключавшую в себе привод теплозащитной плиты, прикрывавшей проблемную секцию. Труба была почти холодной – дополнительное подтверждение того, что плита встала на место. У раскрытых плит приводы непрерывно омывались потоком горячего масла. Переключив контакты, Евгений снял напряжение со сложенной группы, оглянулся на начинающего нервничать террориста, потом нашарил на распределительной коробке тумблер связи с рубкой.

– Второй пилот командиру!

– Командир слушает, – донеслось из динамика.

– Семнадцатая секция сложилась, проблем на посадке не будет.

– Молодец, Дженя. Отбой.

Террорист неловко повернулся под потолком, где висел, стараясь не мешать действиям пилота.

– Ну что, готово? – спросил он. – Возвращаемся?

– Погоди, родимый, – пробормотал Евгений, разворачиваясь в тесном отсеке и снимая решетку, прикрывающую узкий лаз кабельного канала. – Командир еще приказал на ручной стопор поставить. Ну что, лезем? Только после вас.