Звёзды, души и облака - Татьяна Шипошина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я буду, как все! Как все!»
Иногда Шурочка даже ловила себя на том, что ей надо, и что ей, можно сказать, даже хочется — стать хуже, грубее и примитивнее, чем она есть на самом деле. А как ещё могла она заглушить в себе всё то, что чувствовала?
Было в Шурочкином сердце то же самое, что было в Машке. Было, было. И Шурочка знала это, и Машка знала. Только Машка не боялась быть «белой вороной»…
Но Машка — это Машка, а Шурочке надо было быть, как все. Какая уж тут симпатия, какая уж тут дружба с этой «монашкой»!
На новоселье Шурочка звала всех, и была рада, что Машка пошла вместе со всеми. По дороге народ скинулся, и купили парням бутылку водки, девчонкам — пару бутылок вина, закуски и торт.
Новоселье началось. Пили в каждом углу новой Шуроч-киной квартиры, наливая вино и водку в старые, разнокалиберные фарфоровые чашки и купленные по дороге пластиковые стаканчики. Поили домового, наливая в углы и водку, и вино, кричали: «Ура!» Музыка гремела, все танцевали, веселились, валялись на Шурочкиной постели и дурачились, кто как мог.
Шурочка тоже танцевала, давая себя обнимать и прижимать. Пожалуй, впервые она давала «так» себя обнимать. Как все.
Бутылки опустошили быстро. Пришлось бежать за «добавкой».
Маша стала собираться домой примерно через час, тогда, когда за «добавкой» побежали.
— Шура, я ухожу, — Маша потянула Шурочку за рукав.
Они вышли в прихожую.
— Маш, да чего ты! Ещё так рано! Оставайся! — разгорячённая Шурочка хватала Машку за руки и пыталась втянуть обратно, в комнату.
Но Маша уже натянула пальто и шапку.
— Нет, Шура. Мне пора. Я должна идти. Я не могу… Тут уже пьянь пошла, ты же видишь. Ты не разрешай им больше за водкой бегать…
— Да ты что, Машка! Весело так! Потанцуем!
— Нет, Шура! Это не танцы, а… Мальчишки-то… Так и лезут… — Машка сделала такое движение руками, как будто хотела закрыться от нападения.
— Да ладно, что ты! Это же они так… баловство одно…
— Вот я и не хочу баловства этого. И тебе… Не надо, а?
Да я же не в серьёз… — Шурочка начала отвечать, Да вдруг осеклась.
«Не в серьёз-то не в серьёз, — подумала про себя Шурочка, а ведь я всю вечеринку на себя примеряла, как это происходит, когда тебя лапают. Привыкала. Вот тебе и не в серьёз!»
— Икона у тебя хорошая, — продолжала Маша. — Это Федоровская Божья Матерь, чудотворная. Помогает в родах, и вообще, во всех начинаниях благих.
— Это не моя, это тут, в квартире была… И вообще, я ещё рожать не собираюсь!
— Всё равно хорошо, — сказала Маша, перекрестилась, потом перекрестила Шурочку и ушла.
Что-то шевельнулось в душе у Шурочки. Сердцем чувствовала она, что права Машка, права. Ведь не зря она была воспитана так, чтобы делать всё правильно!
Пьяная, курящая и орущая компания одногруппников, говоря честно, была не совсем по душе и ей, Шурочке. От табачной вони кружилась голова, и просто мутило. И парни обжимали плотно, неприлично. И ничего хорошего не было в этих прижиманиях. И матерная ругань была Шурочке противна.
Но… Ей надо было быть, как все.
Глава б
Да, Шурочке надо было быть, «как все», но поначалу ей было трудновато.
«Однако, поначалу трудновато, — подумала Шурочка — Машка ушла, но я же не могу уйти… Это же моя квартира… Нет, ерунда! Я же всё решила. Нельзя отступать!»
И Шурочка заглушила всё то, что Машка расшевелила в её сердце, повернулась и вошла в комнату. Кое-кто танцевал, а человека четыре просто валялись на старой кровати, курили и сбрасывали пепел на пол. Шурочка вплелась в круг танцующих. Мужские руки обняли её за талию. Музыка гремела.
После танца девчонки позвали Шурочку на кухню. — Шурка, иди к нам! Иди, покурим!
Курили в группе трое девчонок. Стриженная очень коротко, худая, «поджарая» Настя Петровская, была в этой маленькой группке заводилой.
— Да я же не курю! — Шурочка открыла на кухне форточку. От табачного дыма щипало глаза.
— Ну, и зря! — сказала Настя, картинно затягиваясь длинной чёрной сигаретой. — В курящей женщине есть шарм. И независимость.
— Это точно, — поддакнула пухленькая и румяная Верочка. — И фигуру сохранишь!
— Ладно, ладно! — Шурочка засмеялась на Верочкино «про фигуру». — Я попозже, попозже!
И Шурочка выбежала из кухни.
Веселье продолжалось.
Расходились близко к полуночи. Может, и ещё бы сидели, да родители стали звонить по мобильникам. То одному, то другому.
— Всё, Шурка, ты как хочешь, а я в следующую пятницу к тебе снова прихожу! — сказал Славка. Он был пьянее остальных, и смешно качался в маленьком Шурочкином коридорчике, пытаясь натянуть ботинки.
— Все, все приходим! — поддержал Славку Вадик Селиверстов, толстоватый «маменькин сынок».
Ух, как хотелось Вадику хоть немного свободы! Как он завидовал Шурочкиной отдельной квартире! Но и пил Вадик из всей компании — меньше всех. Боялся, что дома попадёт.
— Все собираемся! — верещали и девчонки. — Клуб! Клуб будет у тебя, Шурочка! Клуб — «По пятницам!»
— Клуб — «Зелёная пятница»! — с важным видом протянул Арсений, или, по-просту, Аре. Аре был личностью поэтической, эстетической, политической, гомерической и ещё Бог знает какой, но явно не простой, а с закидонами. И внешность у Арсика была соответствующей — он был высок, худ и бледен. Ходил зимой без шапки, закутав горло длинным зелёным шарфом.
Если Славка пыжился, чтобы быть лидером, то Арсик был им, видимо, по рождению. И поэтому он ни прикладывал никакого труда к тому, чтобы завоевать всеобщее внимание. Он просто произносил фразу, иногда и тихонько. Но, почему-то, слышна она становилась всем, и сразу.
Вот и сейчас стоял он в коридоре — высокий, прямой, бледный, с кругами под глазами. Круги, по цвету, были почти одинаковы с его зелёным шарфом. Сигарета дымилась во рту Арсика, и пепел падал на пол прихожей. Арсик брился редко, и щёки его были втянуты и темны.
— «Зелёная пятница», — повторил Арсик со значительным видом.
— А почему «зелёная»? — спросила Людочка Переви-тинова, крашеная блондинка с губками «под Мерлин».
Арсик не удостоил Людочку ответом. Он тряхнул волосами, которые обрамляли его лицо, как на портрете у писателя Н. В. Гоголя. Потом он попытался поцеловать на прощание руку Шурочки, не вынимая, при этом, сигареты изо рта. Это ему долго не удавалось.
И, наконец, он открыл входную дверь, и вывалился на площадку вместе со своей сигаретой и своим длинным шарфом.
— Заседание продолжается! — крикнул Арсик и взмахнул руками.
— Ура! Ура! Да здравствует «Зелёная пятница»! — шумная компания скатилась по лестнице, и всё затихло.
Шурочка вернулась в свою новую квартиру. Грязь была кругом. Валялись пустые бутылки, окурки, пепел. За кроватью Шурочка нашла две длинные чёрные сигареты. Видно, Настя выронила. Шурочка подняла сигареты и положила их на стол.
Остатки еды, стоящие на столе, имели вид совершенно неприглядный. В одной из бутылок осталось немного вина. Шурочка взяла первый попавшийся стакан и вылила в него вино из бутылки. Потом залпом опрокинула стакан и вытерла губы рукавом свитера.
Была она, как ей казалось, совершенно трезва.
И тогда Шурочка взяла чёрную сигарету, спички…
«Может, не надо?» — спросила она себя.
«Нет, надо. Шарм… Независимость…» И Шурочка зажгла спичку, поднесла к сигарете…
Рот обожгло, лёгкие отреагировали болезненным спазмом. Голова закружилась…
Прокашлявшись, Шурочка погасила сигарету в тарелке с недоеденным тортом. Да…
— Да… — сказала Шурочка вслух, обращаясь непонятно к кому.
Икона упала лицом вниз — видно, столкнул кто-то. Шурочка подошла к комоду, подняла икону, посмотрела в глаза женщине, потом — ребёнку.
— Да, видишь, как всё получается… — снова сказала она вслух.
«Вот я и была, как все, — подумала Шурочка, — вот я и была, как все. А теперь вот — пьяная стою. И курить попробовала. И что? И ничего! И даже — всё прекрасно! И танцевала, и целовалась… И со Славкой, и с Арсиком… И что? И ничего! И ничего мне не плохо, и не паскудно… Только самую малость… Я и так… засиделась в девках. Уже на первом курсе, а ещё и не была ни с кем… Нет, всё хорошо, всё прекрасно! Прекрасно!»
И Шурочка снова посмотрела на икону. Брови женщины были нахмурены, но злости не было в её взгляде.
— Ладно, посмотрим! — сказала вслух Шурочка, вздохнула и отправилась на кухню за мусорным ведром, чтобы смести в него остатки новоселья.
Глава 7
Клуб «Зелёная пятница» стал функционировать регулярно.
Нельзя сказать, что Шурочка, особенно в начале, была °т этого клуба в восторге. Шурочка приучена была к труду, и, честно говоря, уборка раз в неделю, после того, как все расходились, была ей совершенно не в тягость. Но свинство членов клуба иногда переходило границы.
