Дыхание любви (СИ) - Трейн Рина

Мне не требовалось смотреть, кто звонил, потому что такую реакцию джиннии могла вызвать только ее родная сестра. И надо же как совпало — это первый звонок Джун в присутствии Кэрри. До этого старшая только писала и не так поздно, потому я не мог не ответить. Дела есть дела, и с ними надо разбираться.

Разговор долго не продлился, да и не было в нем ничего особенного, но когда завершился, я обернулся и увидел насупившегося ёжика, прислонившегося к косяку, и уже не в полотенце, а в шелковом халатике. Как всегда, розовом.

Из груди вырвался тяжелый вздох понимания, что с младшей мне сегодня уже ничего не светит. А ведь как хорошо все начиналось.

— Вы все еще общаетесь? — Кэрри гордо вздернула подбородок.

— Да. — Прозвучало холодно. Какой смысл лгать, если мы действительно с бывшей в хороших отношениях и ведем общие дела.

— После того, как она тебя предала, сбежав с вампиром?

— Мы друзья. И всегда ими будем.

— Почему?

— Потому что нас это устраивает, и мы можем друг другу доверять.

— Как ты можешь ей доверять после всего, что произошло? — кроме возмущения в голосе джиннии появились срывающиеся нотки.

— При учёте, что нас связывает — спокойно. — Все так же холодно ответил, желая скорее закончить.

— Она выбрала не тебя. — Кэрри упорствовала и словно специально била по больному, ведь вряд ли кому-то приятно слышать, что другой оказался предпочтительнее. — Что вас может связывать, кроме воспоминаний?

Вот как ей объяснить, что последние семь лет не прошли бесследно? Что, в конце концов, кроме глупых обид существуют и другие более значимые вещи. Что, элементарно, приятно знать, что где-то есть существо, которое не предаст, не обманет и сделает для тебя все, что в его силах.

— Ну не знаю… Уважение? Общие дела? Нам есть что обсудить?

— У тебя остались к ней чувства?

Да что ж такое. Сегодня вечер глупых и достающих вопросов? Почему всем так интересно знать, что я испытываю к сестрам Нейвос?

— Сколько можно повторять? — У меня конкретно сдавали нервы, и рык раздался сквозь зубы. С чего я вообще стою и объясняюсь, как будто кому-то и что-то должен? — Я не люблю Джун. И оправдываться больше не собираюсь.

— Но вы все равно постоянно общаетесь. — Продолжала стоять на своем зараза.

— И что с того?

— Меня это бесит. — Выплюнула она ядовито, но хотя бы честно. Увы, накал страстей в воздухе уже просто не давал развиться ситуации в спокойном ключе. Пора прояснить все раз и навсегда.

— Это у тебя проблемы в общении с сестрой. А у меня их нет и не будет.

— Ты тоже считаешь её лучше, да? Джун же талантливая, успешная. Как с ней прекратить общение.

Злость Кэрри перевалила через край, на кончиках пальцев моментально выступили золотые всполохи, и уже в следующий миг сорвались ко мне. И не то, чтобы я не стал уклоняться, просто не успел, но не смотря на пронзившую тело боль, так выходило даже лучше. Во-первых, удар оказал отрезвляющее воздействие на всех присутствующих. Во-вторых, джиннья магия коварная — если не найдет цель, может и на соседях сказаться, а лишние проблемы от Кэрри я разбирать не собирался точно. Не сегодня и не завтра. Но удар был такой силы, что плечо будто обожгло раскаленным металлом, а боль затуманила сознание, и зверю почти удалось одержать верх над человеческой личиной, от чего я едва не покрылся шерстью и не обратился. Остановил только запах страха, исходящий от осознавшей содеянное джиннии, на которую я старался не смотреть. Важнее было успокоить своего зверя.

— Теперь довольна? — все-таки сорвался с губ рык, разрезая очень опасную тишину.

— Нет. Я не специально. — Робко отозвалась зараза.

— Ну это как всегда. — В этот раз ответ получился ехидным. Уже лучше, зверь не хотел порвать Кэрри прямо на этом месте.

— Я не контролирую свой дар.

— А-то я не знаю.

— Сильно болит?

Джинния сделала шаг вперед, а мне пришлось отступить назад. Да и вообще, мне здесь явно больше делать нечего. Секса у нас не будет, а я дал себе слово не привыкать к ёжику еще больше, чем есть. Отношения без обязательств должны таковыми и оставаться. Хватит с меня ложных надежд и чувств, которые никому кроме меня и не нужны. Так что я молча поднял рубашку с пола, да только надеть ее не получилось — плечо вновь пронзила сильная боль.

— Куда ты пойдешь с таким плечом? — Виноватая Кэрри была уже в одном шаге от меня, но прикоснуться не решилась. Что ж, хотя бы инстинкт самосохранения у ёжика имелся — Я не могу ничего изменить, но давай хотя бы помогу?

Тут было над чем подумать. С одной стороны, оставаться мне больше не за чем. Гадостей мы друг другу наговорили, настроение испортили, и вполне понятно, что ничего уже не будет, как ни крути. Ни примирения, ни разговора. Потому что желания нет. С другой… Если кто-нибудь заметит, что со мной не все ладно, джиннию отнесут в разряд потенциальных опасностей, и могут начать охранять Кэрри не так тщательно, не смотря на мое слово. А это очень нехорошо для всех. С третьей, зверь все еще на взводе, да и я сам не спокоен, чего очень не люблю. С четвертой… Опять все уперлось в заразу и мою доброту. Она рассказала мне, что не переносит одиночество, и сейчас точно не лучший момент, чтобы ее оставить.

Я снова сел на ее кровати, таким образом показывая, что пока остаюсь, и, если хочет помочь, пусть помогает. Главное, чтобы не навредила еще больше. Девушка едва заметно выдохнула, суетясь в поисках мази, которую наносила, едва касаясь кончиками пальцев моей кожи, и подпитывала своей магией для исцеления. Место удара потемнело и опухло, так что эта осторожность лишней не была.

— Я правда не хотела. — Тихо заговорила джинния.

— Я верю. — Ответил искренне, глаза в глаза.

Эта страдальческая моська заставляла меня чувствовать себя последним козлом. Были бы в нормальных отношениях, я бы прижал заразу к себе и успокоил какой-нибудь чушью, что всякое могло случится и переживать не стоит, но… У нас нет отношений. Я не должен привязываться к ней, и не должен даже допускать, чтобы заноза привязалась ко мне. Если что-то пойдет не так, Кэрри будет очень больно. Потому что она не Джун. И хоть по паспорту ванильке за двадцать, но она все еще слишком молодая, наивная, как ребенок. С заразой нельзя быть жестким, потому что она слабее, нежнее, менее приспособлена к суровой жизни. А я вроде взрослый мужик, который должен вести себя разумно и быть во всей этой ситуации умнее. Но я и так веду себя подобным образом, насколько это возможно. Но что-то идет не так и явно не туда. Потому что должен был уйти, но почему-то вот он я сижу на кровати ванильки и смотрю в ее виноватые серо-зеленые глаза.

— На тебя не действует моя магия? — прозвучал вопрос, которого я очень долго ждал. Ванилька ведь прекрасно осознавала, что без контроля ее дар весьма сильно влияет на окружающих.

— Я умею ей сопротивляться по большей части.

И опять целая гамма чувств исказила лицо ёжика. Кэрри прекрасно понимала, благодаря кому этот иммунитет у меня появился, и это ее бесило, но с другой стороны, джинны не всегда могут быть уверены в том, что их партнер с ними по собственной воле. А теперь зараза точно знала, что плевать мне на ее магию, и сплю я с ней только потому, что хочу сам. В большинстве случаев.

Сигнал смс разрезал тишину весьма удачно. Да и само сообщение о том, что ведьма возвращается домой, оказалось кстати. Теперь я мог уйти, не терзаясь муками совести, что Кэрри останется одна. Хотя мог бы и остаться, но границы нужно соблюдать. Мы только любовники и все. И даже прощальный поцелуй — излишество.

— 20-

Кэрри

Я хотела написать волку. Эта мысль крутилась у меня в голове на протяжении последних двух дней. Сначала я прятала руки, боясь саму себя за то, что не справилась с даром, не смогла его удержать и навредила мужчине моей мечты. Поборов в себе чувство вины, я предприняла попытку написать, но… Безуспешно. Я смотрела в белый экран, писала-стирала, писала-стирала, а время неумолимо бежало. Мне надо было прийти в себя, вспомнить о проклятии и дать крохотному «мы» свободу, но я не могла. Меня не покидало ощущение, что чем больше мы молчали, тем дальше отдалялись друг от друга. Что нас — заботливых одиноких любовников — больше не будет в природе. Казалось, что общение, словно сотканное из паутины, медленно расплеталось, и я ничего не могла с этим поделать. Такое предчувствие не покидало меня с тех пор, как за оборотнем закрылась дверь. Картинки, в которых я больше не услышу смех Уолта, не увижу насмешку в его глазах, взъерошенные волосы и невероятные руки, преследовали меня. Я понимала, что надо что-то написать, разрушить угнетающую паузу в нашем общении, но все слова казались неправильными. Так прошли два дня: на работе, где я пыталась сосредоточиться на своих обязанностях, и дома в кровати, в борьбе с бессонницей, но в конечном итоге я проигрывала и встречала рассвет с мыслью, что этот день должен пройти лучше предыдущего.