Герцогиня - Арина Алисон

Герцог задумался на пару минут и продекламировал:

Узнать надо нам, что же там происходит,Но скрытно следить у нас вряд ли выходит.Ты под кустом, я — напротив, в засаде,Комары нас кусают спереди и сзади.

— Я сразу же предложил пришедшие на ум строчки.

— Э-э-м-м… как-то мы выглядим несколько м-м-м… специфически, — засомневался Бертран.

Видя его нерешительность, я поспешил предложить:Ползу я вперед, раздвигая малину,Потом продираюсь сквозь ветки жасмина.Влюбленных хочу увидать я поближе,Но Ночь опускается ниже и ниже.Узнать очень надо, что там происходит,Но скрытно следить у меня не выходит.Я под кустом, лежу тихо в засаде,Комары заедают и спереди, и сзади.

Подумав какое-то время над моим предложением, старый герцог записал оба варианта, сделав пометку, что первый — предпочтительнее, и почти сразу же предложил пару строчек:

Шепот влюбленных все тише и тише,Ветер тихонечко ветки колышет.

— Гм-м-м… по-моему, здесь явное преувеличение. Шепотом, а тем более влюбленным, там и не пахло, — скептически сощурился я.

— Мы же не хроники пишем, а литературное произведение, стихи, так сказать, — усмехнулся Бертран.

— Не хроники, так не хроники, — засмеялся я, а герцог тут же добавил художественности:

Женские изгибы озаряет лунный свет,К ней сквозь ночь стремится мужской силуэт,

— или:

«В зарослях кленовых мужской силуэт».В сраженьях наш юноша был очень смел,Пред взором любимой он вдруг оробел.

— Опять литературная обработка ситуации? Хотя конечно по поводу оробел — сущая правда. Особенно интересно звучит по поводу изгибов женских… — захихикал я и добавил:

Луну он готов ей в подарок достать.Хочет сказать он про походку и стать,Но стоит лишь прямо в глаза ей взглянуть,Язык пристал к нёбу, слюну не сглотнуть.Почесав затылок, эстафету подхватил Бертран:А девушка ждет, нежно взором ласкает,В душе что творится, она понимает.Двигаясь плавно, платьем шурша,Девушка речи ведет не спеша.

— Да-а-а уж… Орра если приласкает, так приласкает. — Затем, представив Орру в платье, пытающуюся изобразить нежный взор и говорящую эти слова, я неприлично заржал.

Герцог, не обращая на мой смех внимания, продолжил:

Она говорит: «что же, сударь, вам надо?Я вам помочь буду искренне рада».Листва шелестит, ветер ветки качает.Герцог фраз сказанных не разбирает. —Хотя можно и по-другому:Влюбленных слова герцог не разбирает.

— Главное ей это творение не зачитывать, а то еще не так поймет, — вскочив, я прошелся в задумчивости несколько кругов по веранде и медленно продекламировал пришедшие на ум строчки:

Юноша шепчет: «как лик твой прекрасен!»Герцогу слышится: «климат опасен».Он уж устал комарье разгонять.«Климат при чем тут?!» — ему не понять.Юноша шепчет, глядя в глаза:«Гибок твой стан как молодая лоза!»

— А если — гибка ты, как молодая лоза? — предложил герцог.

— Как-то все же для проговаривания сложновато, с перехода «Ты» на «как» звучание спотыкается, — задумчиво произнес я. — А если:Юноша: «гибок твой стан как лоза»Герцог услышал лишь слово «коза» — ухмыльнувшись, выдал я.

— Можно… а вот так, — смеясь, предложил Бертран: Герцог услышал «молоко и коза»… — и почти сразу выдал следующее четверостишье:

Где-то чуть слышно соловей поет,А комар настырно нашу кровь сосет.

— О! По поводу комаров! Предлагаю перейти в мой кабинет. Уже стемнело, и кровососы появились, и уже даже к нам пытаются пристроиться, — заметил герцог.

Я, осмотрелся и только сейчас заметил, что действительно — солнце уже зашло. Собрав листы бумаги с написанным, мы переместились в комнату.

Усевшись поудобнее, Бертран несколько раз перечитал последние строчки, что мы наваяли и, немного подумав, добавил:

Чешутся руки, затылок и нос,Знать бы зачем черт туда нас занес!Сделав несколько кругов по комнате, я ехидно и с выражением произнес:Листва шелестит, ветер ветки качает,Сказанных фраз герцог не разбирает.В кучку мозги герцог не соберет,Лежа в траве разговор не поймет.Искусаны щеки, распухли векиМы это свиданье запомним навеки!

— Это ты все же несколько грубовато обо мне, — заметил Бертран.

— Да, ну-у. Вы же сами говорили, не хроники, — хитро посмотрев на него, заулыбался я.

— Но все же… — задумчиво промычал он.

— Мы же сочиняем только для себя, ну может, еще вашему сыну и внуку споем, — засмеялся я.

— Что ты, что ты… Он же не переживет такого. Внуку еще можно, но сыну я бы не рисковал зачитывать или петь, — испуганно зафыркал старый герцог.

— Да, ладно. Я же не настаиваю. Сочиняем дальше, — примирительно заговорил я.

— Хотя если хотите, то можно написать только про меня. Например, так:

Я затаилась, но нос зачесался.От конспирации кукиш остался.Подумав, я выдал еще пару строчек:Засопев носаткой, комара втянула,И не удержавшись, громко я чихнула.

Не успел я договорить до конца куплет, как вмешался Бертран и, перехватывая у меня инициативу, продолжил следующие строчки:

Гулкое Пчхи эхо подхватилоЭтого шума с головою хватило,Парочке замыслы наши раскрылись,За руки взявшись, они удалились.

— А может попробовать вот так, — предложил я:

Влюбленным коварные планы раскрылись,За руки взявшись, они удалились.В траве и пыли мы ползли неумело,Долго еще наше тело болело.Нашим намереньям нет оправданья,Насмарку пошли все труды и старанья.

— Нет, не так. Не звучит, а если: — Испортили паре влюбленных свиданье, — предложил герцог.

— Гм… Я думаю, так действительно лучше будет, — подняв глаза к потолку, согласился я.

— Ну-у можно… ладно запишем оба варианта. Когда закончим, потом и выбирать будем, а сейчас пошли дальше, — потер руки в нетерпении Бертран.

— У меня мысль! а если вот так повернуть?! — воскликнул я и зачитал, пришедшую идею:

В траве и пыли я ползла неумело,Долго ещё мое тело болело.Хитрым намереньям нет оправданья,Насмарку пошли все труды и старанья.

— Ну, или: Испортила паре влюбленных свиданье. 

— Э-э-э, ты не одна там мучилась, так что первый вариант лучше, где про нас двоих, — чуть не обиделся Бертран.

Отхлебнув пару глотков вина, я с удивлением посмотрел на бокал в моей руке. В процессе творческого вдохновения, даже и не заметил, когда нам его принесли.

— Мда… Ну мы и увлеклись. Я даже и не заметила, как он попал мне в руки, — вопросительно посмотрел я на герцога.

— Слуги доставили. Я попросил подать совершенно уникальное вино, чтобы стимулировать наш творческий процесс, — хмыкнул он.

Вино действительно было удивительным как по вкусу, так и по запаху. Я не удержался и сделал еще несколько глотков. В этот момент Бертран как-то странно посмотрел на меня, что я даже подавился вином.

— Что случилось? — кашляя, поинтересовался я.

— Нет, нет. Ничего особенного, — улыбнулся дедуля и долил мне в бокал вина.

Я подозрительно посмотрел на него, но он тут же перевел разговор на стихи.

Закончив сочинять, старый герцог предложил выпить по глотку за прекрасный результат. Затем мы решили получить полноценную песню, и начали подбирать к нашим словам музыку…

Меня разбудил громкий стук в дверь, отозвавшийся в голове колокольным звоном.

— Отец? Как вы смеете спать в одной комнате с моей женой? — сразу же после хлопка дверью, раздался чей-то пронзительный крик.

Противный голос прошелся циркулярной пилой по моим нервам.

— Слушай, не ори. Свали отсюда. И без тебя плохо, — простонал я, пытаясь не делать резких движений головой.

— Мне показалось, или в этой комнате такое сильное эхо? — прозвучало откуда-то сбоку.

— Отец?! Что с вами?! Кто это вас?… — заорали рядом.

В голове прозвучало бум, бум, бум. Как только подниму голову от подушки, так и убью изверга.

— Что-о… кто-о-о…, а то ты не знаешь кто, — хмыкнули в другом углу.

С трудом приподняв, я повернул голову и посмотрел в сторону. Мои глаза чуть не вылезли из орбит — даже про боль в голове забыл на какое-то время. На соседнем диване располагался отец Эммануэля, с бо-ольшим бланжем под глазом. Бертран, так же, скривившись, держался за голову. Это получается, мы с дедулей хорошо так пообщались, что теперь подняться не можем?!