Ждите событий (сборник) - Александр Бачило

Здесь никого не было. В грузовом зале стоял неуклюжий гусеничный вездеход, я влез в него и запустил двигатель, потом пошел к воротам. Однако сколько я ни дергал рубильник и ни жал на кнопки, ворота не открывались. Пришлось взяться за ручной ворот. Тяжелая плита дрогнула и медленно поползла, открывая узкую щель. И сейчас же раскаленный пыльный вихрь ворвался в бункер снаружи, посыпалась земля, и я увидел вздыбившиеся обожженные плиты, которыми раньше был выложен спуск к воротам.

Даже не вспомнив об опасности, грозящей мне под открытым небом, я вскочил в вездеход и вывел его из бункера, желая как можно-скорее добраться до людей. Но то, что я увидел, заставило меня забыть о собственных мытарствах.

Зловещая черная туча вставала на востоке. Ее пронизывали языки оранжевого пламени. Почти вся растительность в долине превратилась в пепел и была унесена ураганом вместе с почвой. Я увидел догорающие развалины лаборатории, вдали чернела опаленная стена Управляющего Центра. Мне сразу стало ясно, что произошло, если не в шахте, то, по крайней мере, здесь снаружи. Это был, без сомнения, ядерный взрыв, уж я-то в таких вещах разбирался. Удар пришелся восточнее ущелья, но целились, конечно, сюда, других объектов, достойных ядерного оружия, в округе не было.

Вездеход мчался по голой равнине, усыпанной обломками скал — там, где всего несколько минут назад был лес. Я обернулся и увидел обнажившуюся круглую крышку шахты. Ее лепестки были закрыты, значит, ответный удар не готовился. А может быть… Я подумал о людях, сидящих в Управляющем Центре. С ними-то что?

Камни были раскалены, воздух дрожал над ними, как над печкой, но я не чувствовал ни температуры, ни действия наверняка высокой радиации. Что-то произошло со мной в шахте, тело мое стало совсем другим, будто я состоял теперь не из мяса и костей, а из какого-то упругого огнеупорного материала, не поддающегося, к тому же, и жесткому излучению. Но тогда я не думал об этом, нужно было следить за дорогой, лавировать среди скал и стараться не потерять нужного направления. «Скорей, скорей!» — подгонял я себя, но увеличить скорость не мог. К счастью, невдалеке показалась узкая щель на склоне горы, по ней проходила дорога к Управляющему Центру.

Вдруг яркая вспышка ослепила меня, и сейчас же мотор вездехода заглох. Наступила долгая, неестественная тишина. Приоткрыв глаза, я увидел нестерпимый блеск камней и протянувшиеся от них глубокие, черные, как на Луне, тени. Это был второй взрыв.

Большой обломок скалы, скатившийся, как видно, по склону после первого взрыва, закрывал меня вместе с вездеходом от вспышки, я видел только отраженный свет, но и он был режуще ярким. Шипение и треск послышались со всех сторон, пар белыми столбами поднимался от земли.

Через несколько минут клубящиеся тучи заслонили всю южную половину неба, и стало совсем темно. Тогда я выбрался из вездехода и бегом бросился вверх по склону. Дорога, проходящая по узкой расщелине, почти не пострадала, и я довольно быстро достиг бетонной коробки — верхнего этажа центра.

Трупы стали попадаться, едва я проник через аварийный люк внутрь. На всех этажах, начиная от надземного и до самого нижнего, где размещался командный пункт, лежали люди, застигнутые мгновенной смертью. Не помогли ни бетонные перекрытия, ни свинцовые перегородки, ни герметически закрывающиеся двери. Первым делом я спустился в командный пункт и убедился, что монитор остался на месте и совершенно невредим. Приборы говорили о-его готовности стартовать в любую минуту. Тогда я включил аппаратуру связи и попытался поймать хоть какие-нибудь сигналы из внешнего мира. Радио не работало совсем, да и не могло работать в таком аду, а по специальным каналам кое-как шел только прием. Столица молчала, но мне удалось услышать несколько чужих станций. Они кричали о всеобщем сумасшествии, молили о помощи, угрожали друг другу немедленной смертью.

Тогда только до меня дошли масштабы происшедшей катастрофы. Планета гибла, и ничто уже не могло ее спасти. Даже те участки, которые не подверглись бомбардировке непосредственно, будут неминуемо заражены спустя какое-то время через воду и воздух. Единственная возможность уберечь хоть что-то — немедленно прекратить любые дальнейшие взрывы. Чем меньше их произойдет, тем больше шансов останется у тех, кто еще жив. Поймут ли это люди? Я не знал. И ничего не мог им сказать. Да и кто бы стал меня слушать? Я выл от отчаяния, от бессилия что-либо исправить, сделать так, чтобы все это оказалось только сном. Мир погибал на моих глазах, станции замолкали одна за другой.

И вдруг я вспомнил — меня будто кипятком обдало — я вспомнил об этой вот кнопке, об этом проклятом механизме, который я сам за два года до того предложил включить в стартовую систему. Тогда война представлялась всем нам забавной игрой, в которой нужно заранее рассчитать ходы противника, но о том, что когда-нибудь придется делать ходы по-настоящему, никто всерьез не думал.

То, что один человек нажатием кнопки может уничтожить целую страну, никого в то время уже не удивляло. Но как быть, если его опередят? Если он сам будет убит, похищен, выведен из строя?

И я придумал вот это. Взгляни. Если нажать эту кнопку, монитор НЕ взлетает. Но если никто не нажмет ее в течение часа, произойдет автоматический старт. Космический корабль, нашпигованный новейшим оружием, поднимется над землей и начнет войну. К чему это приведет? Не знаю. Если конец цивилизации уже наступил, то тогда, наверное, наступит конец жизни вообще…

Да, так вот. За два года до войны эта комната была оборудована, здесь установили дежурство, и скоро я почти перестал о ней вспоминать. А в тот день вдруг вспомнил. Вспомнил в последнюю минуту. Это было и счастьем и проклятием для меня. Когда я вбежал в комнату, стрелка уже коснулась вот этой красной черты. Вся дежурная смена была, конечно, мертва. Оставались, может быть, какие-то секунды до срабатывания системы автоматического старта. От ужаса я закричал, бросился, перепрыгивая через тела, к столу и нажал на кнопку. Я давил на нее всей своей тяжестью и никак не мог отпустить, хотя видел, как стрелка прыгнула влево и снова начала свой часовой путь к красной черте. Я успел. Успел! Поначалу лишь одна эта мысль гудела в голове, и, забыв о гибели мира, о том, что ждет меня впереди, я плясал от радости под неподвижными недоумевающими взглядами мертвых офицеров. Я не стал убийцей хотя бы сейчас, в этой общей мясорубке, я оставил шанс тем, кто, может быть, уцелеет в войне. Я уже не делил людей на «противников» и «союзников», неизвестно было, кто первым начал войну и против кого ее повел, рее были теперь равны и одинаково беззащитны перед смертью, разве только одних она возьмет за горло раньше, а других позже…