Юность Бабы-Яги - Владимир Качан

– С какого перепугу?! – гневно, не сдерживаясь, спрашивал Гамлет у Веты, когда об этом зашел разговор. – Я дал ей возможность получить большие деньги, она их получила и вполне способна сама теперь заплатить и за билет, и за визу, и за паспорт. Ну хоть что-то она может сама?! – возмущался Гамлет. – Что за мерзкая привычка к халяве?

Вообще-то, если честно, он, может, и заплатил бы, но его сильно разозлило Ленино жлобство, а главное, тупое пренебрежение его дельным советом насчет денег.

– Ну ее к чертям собачьим! – подытожил Гамлет свое отношение к Ветиной подруге. – Она мне никто и звать никак! Я только ради тебя ей и помог. Чтобы тебе в этой Бельгии не очень скучать первое время.

Виолетта, признавая справедливость его слов, согласилась, а Лена, не без досады, отсчитала нужную сумму и вернула Гамлету все, на нее затраченное. Однако стоит ли обращать внимание на мелочи, основные деньги-то все равно при ней. А главное, можно наконец без спешки и паники, а вдумчиво и серьезно, ничего не забывая, собрать в дорогу все, что может пригодиться в совершенно неизвестном будущем. Ветина тревога не в счет: когда поездка приобретает совсем реальные очертания и становится близкой, уже не так страшно.

Наступил день отъезда. В Шереметьево поехали на двух машинах, не считая охраны на джипах. На двух потому, что Альберт решил, к удивлению Гамлета, тоже проводить свою трехдневную любовницу в дальний путь, и они с Леной двигались к аэропорту в его «Бентли». И почему это вдруг решил проводить? То ли припоминая крылатую фразу из фильма «Белое солнце пустыни»: «Господин назначил меня любимой женой», то ли в душе Альберта, акулы русского подводного бизнеса, ни с того ни с сего проросли бледные побеги сентиментальной нежности, но он провожал, и о чем они в машине договаривались – неизвестно. Известно лишь, что, когда подъехали к аэропорту и вышли из машин, Альберт весь сиял, упруго двигался и будто сбросил с себя десять последних лет, наполненных кровью, страхом и грязью, да и Лена выглядела очень довольной. Видно, все-таки договорились к обоюдному удовольствию о какой-то форме продолжения отношений.

Чтобы не декларировать деньги, Лена оставила при себе 500 долларов, остальные спрятала в чемодан, а чемоданы они сдали в багаж. Позже выяснится, что это было крупной ошибкой, и Лене надо было все же послушать совета умного Гамлета. Но ошибка догонит Лену потом, по прибытии, а сейчас счастливые и возбужденные девушки стоят в очереди на паспортный контроль, после которого уже начинается заграница.

Но до отлета еще целый час, и потом можно будет немного посидеть в кафе с провожающими мужчинами. Туда, уже в зарубежную зону, где дьюти-фри и прочее, Альберт с Гамлетом все равно попадут в отличие от других провожающих. Попадут, потому что они не обыкновенные провожающие, которым туда вход воспрещен, а именно те, которые попадут всегда и всюду, туда, куда им надо. Пропускать девушек через VIP-зал им не хотелось: к чему светиться в тех случаях, когда нет особой необходимости; и они вдвоем стояли пока в стороне, оживленно разговаривая о чем-то, вполне вероятно, что и о своих подругах, потому что, разговаривая, все время поглядывали на них. Альберт скорее всего делился с товарищем впечатлениями о Лене, не забывая восхищаться Виолеттой. Гамлет, слишком хорошо зная своего приятеля, решил упредить возможные его намерения, сказав, что, если он вдруг встретит Альберта в Бельгии недалеко не от Лены, а от Виолетты, то Альберт знает, какие неприятности его могут ожидать.

– Я?! – с предельной искренностью возмутился Альберт. – Чтобы я, с девушкой друга?!

– Ладно, ладно, – примирительно сказал Гамлет и похлопал его по плечу, – я так, на всякий случай…

Очередь была довольно длинная, делать в ней было нечего, разве что глазеть по сторонам. Очередей было четыре, и все длинные. В одной из них обращала на себя внимание стайка красивых, высоких и в чем-то однотипных девушек. «Все они, как на подбор, с ними дядька Черномор», – ни к селу ни к городу зазвучал Пушкин в истерзанной страхами предыдущих дней Ветиной голове. Однако уже через несколько секунд выяснилось, что случайно всплывшая в памяти цитата оказалась вовсе неслучайной, как не бывает случайным и все прочее. С девушками «на подбор» стоял свой «дядька Черномор», только он был вовсе не дядька, а элегантный, возмужавший, спортивный, загорелый, и вообще такой красивый, дорогой и близкий поэт Саша Велихов.

Часть вторая

Приключения поэта

Вам не кажется, что, следя за перипетиями Ветиной биографии, мы совершенно забыли о второй по важности, но не менее значимой фигуре текущего, хотелось бы даже сказать, струящегося повествования, – о Поэте. Кабы не знаменитый булгаковский роман, этот труд вполне мог бы называться «Поэт и ведьма», что точно отвечало бы стратегическому замыслу автора: показать две жизненные дороги и ненавязчиво предложить читателю выбор.

Поэтому вновь обратим свое внимание на поэта Сашу Велихова.

Глава 1

Неглавные женщины поэта Саши

После того как Вета сбежала от него на корабле, Саша запил. Вообще-то говоря, он был не склонен к такого рода средствам забвения, но что-то в этом случае его сильно зацепило. Состояние было похоже на постоянную тупую боль, как от нарыва. Самый простой, но нелучший способ снять боль всем известен. И после трех дней мрачного бессознания (то есть не выходя из каюты, лицом к лицу с ящиком водки и легкой закуской в виде картофельных чипсов) Сашу надо было срочно вытаскивать из алкогольной воронки, в которую он неосмотрительно угодил. Спасал его все тот же Гарри, который, по счастью, остался здесь еще на несколько дней, в то время, как его группа «Сладкий сон» отправилась в Москву.

На четвертый день, размежив свинцовые веки, Саша потянулся к столику рядом за бутылкой, но с удивлением обнаружил, что его руку остановил Гарри, а за его плечом белела фигура феи с добрым лицом и волшебной трубочкой-капельницей, которую фея держала в руках и пристраивала поближе к Сашиному ложу, едва не ставшему для него смертным одром.

После необходимых процедур в сочетании со снотворным, а затем, после пробуждения, с крепким куриным бульоном, Саша на пятый день почувствовал себя возвращающимся к жизни. А мудрый Гарри, следуя поговорке «Лечи подобное подобным», к вечеру того самого дня привел в каюту Саши премиленькую особу лет 18 и сказал:

– Это Катя. Она из Красноярска. Хочет в Москву. Певицей желает стать или киноартисткой, или моделью, все равно кем, но хочет стать! – сказал Гарри и подмигнул. – Она как узнала, что ты автор песен «Лодочка» и «Адвокат», вся аж затряслась. Хочу, кричит, познакомиться! Я ей говорю, он болеет. Ничего не хочу знать, кричит, буду за ним ухаживать! Вот. Привел.

Гарри снова подмигнул Саше за Катиной спиной и показал ему большой палец: мол, классная девочка, все пройдет у тебя без всякой водки, и вышел.

Катя, стоявшая до поры потупив очи и теребя складочки мини-юбки, обернулась на дверь каюты, повернула ключ в замке и вдруг мгновенно разделась. Потом постояла так секунд 10, давая Саше оперативный простор для оценки и, надо полагать, – поэтического воображения, которое, как известно, у него пускалось вскачь при первой возможности. Тут было, что оценить и оценить высоко: миловидное личико, да и все остальное отвращения у поэта не вызвало. Пока она вот так, нагишом, стояла, глядя на Сашу с этаким проказливым ожиданием, Саша почувствовал, что не он сам – нет! – а определенная часть его тела, совершенно независимая от его сознания, готова вот сейчас, сию же минуту, забыть Виолетту напрочь. А Катя, как-то сразу это поняв, быстро подошла и скользнула к Саше под одеяло. Руки и губы Кати моментально подружились с Сашиными рефлексами, и все последующее забило в тяжелый нокаут боль разлуки с Виолеттой, а также довольно индифферентное презрение Саши к самому себе за свое мужское безволие.

Чуть позднее Саше показалось, что он снова влюблен, ну, если не влюблен, то почти. Нет, стихов он Кате не писал, но привязался к ней на некоторое время. Ведь девушка вела себя так, что Саша был абсолютно убежден: она его любит и так легко, ни слова не говоря, бросилась в его постель, как только увидела, лишь потому, что уже любила его заочно за его песенное творчество. Ну, лох, что тут говорить! Да и что можно ожидать от человека, который и в 30 лет считает, что пять лепестков сирени – это счастье и, если найти и съесть, оно наступит непременно.

В Москве он снял для Кати квартиру, ввел в такой желанный для нее круг поп-звезд и киноартистов, познакомил со всеми, затем свозил на Сочинский кинофестиваль. А потом, поссорившись в очередной раз с женой, решил переехать к Кате, в ту самую квартиру, которую для нее снял, заплатив за полгода вперед. Он позвонил Кате и сказал, что сегодня вечером приедет с вещами. Он ожидал ну если и не радостного вскрика беззаветно любящей сибирячки, то по крайней мере того, что она даст понять, как она довольна, как он ее осчастливит своим переездом. Ведь ее любовь и терпение наконец-то вознаграждены! Он будет теперь принадлежать только ей! Примерно такой реакции ждал Саша, но…