Сад Эдема - Виталий Ларичев

Жители компонга Тринил сразу же заметили авто, остановившееся на берегу реки. А далее последовали события, знакомые Кёнигсвальду по рассказу Алеша Хрдлички. Женщины и дети сначала окружили приезжих, а затем, увидев среди гостей европейцев, быстро разбежались по домам, чтобы через несколько минут возвратиться с корзинками и сосудами, изготовленными из кокосовых орехов. Они громко кричали, извлекая из посудин какие-то курьезные по форме камни черного и темно-коричневого цвета. Эти странные предметы малайцы совали в руки приезжим. Присмотревшись, Кёнигсвальд понял, что товар не что иное, как ископаемые кости, зубы и обломки рогов. Какие только останки животных не были представлены ими: малый пятнистый олень с небольшими рогами, сохранившийся до сих пор в джунглях Индии, водяной буйвол, агрессивный дикий бык, охотиться на которого на юге Явы и сейчас далеко не безопасно, гиппопотам, носорог, свинья, стегодон — древний южный слон! Подумать только, кости таких же животных собирал здесь Дюбуа…

— Профессор готов принять вас, доктор Кёнигсвальд, — раздался вдруг голос камердинера. — Он просит извинить его за то, что так долго заставил вас ждать. Ему пришлось специально готовиться к приему, поскольку в визитах в этот дом обычно отказывают. Вам с супругой сделано исключение. Прошу следовать за мной,

— Благодарю, — Кёнигсвальд пропустил жену вперед и переступил порог особняка. Медленно, почти торжественно проследовав через две комнаты, обставленные старинной мебелью, гости оказались в просторной гостиной. В кресле около письменного стола и книжного шкафа спокойно сидел большой, широкоплечий, впечатляющего вида пожилой человек. Его крупная с короткими седыми волосами голова медленно повернулась в сторону вошедших, и они увидели полное, даже несколько одутловатое лицо с широкими нависшими над глазами бровями и коротко подстриженными усами. Бросалась в глаза какая-то вымученная улыбка, застывшая на его губах. Кёнигсвальд и супруга почтительно приветствовали мэтра, поблагодарив его за прием. Хозяин, не поднимаясь с кресла, сдержанно поздоровался и пригласил присесть напротив, на специально поставленные стулья с высокими фигурными спинками и жесткими сиденьями, оббитыми тканью блеклой расцветки.

— Рад познакомиться, господин Кёнигсвальд, — начал Дюбуа, медленно выговаривая слова. — Мне известны ваши статьи, и, насколько я понял, круг ваших интересов связан с изучением распространения на Яве сравнительно поздних земных и водных отложений. Не так ли?

— Да, мне по плану исследований Геологической службы приходилось несколько лет заниматься именно этим, но как палеонтологу, а не геологу, — ответил Ральф, польщенный тем, что его мелкие, посвященные частным вопросам заметки привлекли внимание Дюбуа.

— Что значит «приходилось заниматься»? Уже сменили род занятий? — удивился тот. — Мне сказали, что вы прибыли с Явы…

— Увы, я не случайно оказался в Европе, — развел руками Кёнигсвальд. — Дело в том, что экономика Нидерландской Индии переживает кризис, деловая активность пошла на убыль и, как результат этого прискорбного события, Геологическая служба ввиду финансовых затруднений стала сокращать штаты и свертывать исследования. Должность палеонтолога ликвидировали в конце 1935 г., в результате чего я остался без работы. Мне не хотелось покидать Яву, и я продержался еще год, пока мои путешествия оплачивались благотворителями и друзьями из Голландии. Но сколько можно испытывать их терпение? Теперь попытаю счастья здесь. Впрочем, с Явой порвано не совсем. Лучший из моих сборщиков мантри Атма продолжает собирать кости и разные древности. Однако скажите, можно ли сделать что-либо серьезное, имея месячный бюджет в 25 гульденов? Пятнадцать из них уходят на еду и лишь десять можно позволить себе использовать на покупку ископаемых, да и то лишь самых интересных.

Дюбуа сидел неподвижно и бесстрастно смотрел на гостя. По выражению его лица невозможно понять, сочувствует ли он или равнодушен к превратностям судьбы коллеги.

— Насколько мне помнится, вы один из участников открытия черепов так называемого нгандонгского человека, — после нескольких минут молчания заговорил Дюбуа. — Не расскажете ли о подробностях? По статьям Огшенорта трудно составить целостное представление о ходе дела и обстоятельствах поиска. Что же касается манеры интерпретации находок, то здесь и говорить не приходится — прочитанное мною ниже всякой критики!

— Признаться, нгандонгская эпопея — самая счастливая пора моего пребывания на Яве, — оживился Кёнигсвальд, обрадованный возможностью обратиться наконец к теме, ради которой он и пришел в этот дом.

Далее последовал подробный рассказ об открытии первого на юго-востоке Азии неандертальца — черепа нгандонгского человека. Закончив его, Кёнигсвальд взглянул на Дюбуа: не утомил ли он его слишком эмоциональным повествованием? Верную ли ноту взял в беседе, останавливаясь порой на сюжетах, как будто не относящихся к делу? Кёнигсвальд делал это вполне намеренно, стараясь по возможности живее передать Дюбуа захватывающий дух исследований на Яве, которые, по существу, продолжали его собственные самоотверженные усилия. Следовало разбудить в Дюбуа дремлющие чувства, связанные с воспоминаниями о яванской эпопее.

— Мне хотелось бы также, профессор, сообщить вам еще нечто примечательное, а главное, мало кому известное, — не очень решительно начал Кёнигсвальд, поскольку именно от того, что он сейчас скажет, зависело, получит ли он разрешение осмотреть в Лейдене тринильца. — Дело в том, что в начале года мантри Андоджо, одному из коллекторов Геологической службы, посчастливилось сделать находку, которая, как я осмеливаюсь надеяться, отчасти прояснит некоторые проблемы, связанные с питекантропом. Речь, возможно, идет о предшественнике его на Яве, о чем я и написал в предварительной заметке, посвященной открытию, назвав ее так: «Первое сообщение об ископаемом гоминиде из древнего плейстоцена Западной Явы». Но разрешите рассказать обо всем по порядку, ибо событие это взволновало нас как редкостью удачи, так и неожиданными перспективами для палеоантропологии Нидерландской Индии. В последние годы внимание Геологической службы привлек холмистый район на востоке Явы, расположенный между Сурабайей и местечком Моджокерто. Дело в том, что этот участок считается у геологов весьма перспективным для поисков залежей нефти и газа, и поэтому здесь проводился тщательный осмотр складчатых пластов, протянувшихся на довольно значительное расстояние с востока на запад. Для меня же эта область Явы представлялась привлекательной, поскольку во время маршрутных съемок у подножий этих холмов в песчанистых горизонтах удавалось постоянно пополнять коллекции костей ископаемых животных. Можете представить, профессор, мое волнение, когда выяснилось, что они принадлежат, по всей вероятности, тринильскому комплексу. Однако, как удалось вскоре установить, среди находок оказались кости животных, которые в тринильских слоях не встречались. В частности, мое внимание привлекла какая-то крупная разновидность оленя архаического вида, но наибольшую радость доставило открытие примитивного быка лептобос. Я, признаться, сначала отказывался верить своим определениям: неужели действительно кости лептобоса? Однако, когда к нам в руки попал череп этого животного с его характерными, как у антилопы, рогами, расположенными как раз над глазницами, сомнения пришлось оставить: да, это, бесспорно, лептобос, такой же, как в самых ранних из плейстоценовых отложений Европы и Индии! Таким образом, в районе Сурабайи удалось открыть слои старше, чем ваши тринильские. Комплекс животных оттуда позволяет установить различие между классическим тринильским сообществом животных и более ранним, недавно названным, как вы знаете, комплексом джетис. Представители животного мира последнего сходны со сравнительно хорошо изученной фауной раннего плейстоцена юга Азии и Европы, а отсюда следует вывод о раннеплейстоценовом возрасте находок из горизонтов джетис, что в свою очередь омолаживает тринильский комплекс животных, а значит, и питекантропа. То и другое следует считать не старше среднего плейстоцена. Питекантроп, таким образом, как будто сравнялся по возрасту с синантропом…

Кёнигсвальд на несколько мгновений замолчал, но Дюбуа, к его удивлению, сохранял спокойствие, внимательно слушая гостя. Более того, воспользовавшись паузой, он довольно равнодушным голосом спросил:

— Кости животных — единственное, что подтверждает вашу точку зрения?

— Может быть, стоит добавить, что профессор Мартин изучал кораллы и моллюски, найденные в районе Моджокерто в слое чуть ниже горизонта, где залегали кости быка лептобоса. Он пришел к выводу о позднетретичном возрасте кораллов и моллюсков. Значит, действительно в Моджокерто приоткрылось самое дно четвертичной эпохи, ранний плейстоцен.