Про Андрейку, Моську, Алеху и Читаку - Юрий Третьяков

Андрейка растерялся, прямо остолбенел, не знал, что сказать.

А дядька взял его под руку и повел по музею, показывая то на одну вещь, то на другую:

— Вот старинная ваза, очень ценная. Передала одна пожилая учительница… Вот шлем, кольчуга — выкопал тракторист из села Матрена и принес нам…

Но Андрейка ничего не видел, а старался высвободить руку и бормотал:

— Подождите, дядь… Я хочу… Я не при чем… Я только… Он не имел права! Это — общий зуб!.. Вместе находили… Он только отвозил…

Наконец дядька понял, что Андрейка не виноват, и попросил:

— Объясните, пожалуйста, своему товарищу, может, он вас послушает…

— Я ему объясню!.. Я объясню!.. — шипел Андрейка, не зная куда деваться от стыда. Он выскочил из музея с таким видом, что продавщица из стеклянного киоска даже удивилась:

— Эй, шалтай! Влетело тебе? Так и надо!..

От расстройства и злобы на Сенечку Андрейка не заметил, как прошел мимо автобусной станции и сгоряча отмахал целую остановку, чуть пешком не дошел до самого Шапкина!..

А там он прямиком направился к Сенечке.

Сенечка, видно, сообразил, что его разоблачили, и на улицу для разговора не вышел, а высунулся в окно.

— Ты деньги у них требовал?! — с ходу обрушился на него Андрейка.

— А как же! — ни капельки не смутился Сенечка. — Полагается! Пускай не зажимают…

— Чего тебе налагается?

— А что Читака рассказывал? Тому мальчишке миллион причитался…

— Заграница тебе тут? — бесновался под окном Андрейка. — Миллион ему подавай! Миллионер какой!

— Не обязательно миллион… Можно и поменьше… да хоть сколько-нибудь!..

— А если у них нет?..

— Найду-ут! — нахально ухмыльнулся Сенечка. — Не может быть, чтоб не было… Не обедняют небось!.. Или пускай дают что-нибудь на обмен!..

— Ты нас всех осрамил!..

Но Сенечку ничем не проймешь:

— Вас не касается… Мой зуб, я нашел, отвез…

— Все находили! Я первый нашел!..

— Нашел, да выбросил! Что — нет? А я поднял! Должен получить вознаграждение… у нас всякий труд оплачивается… дураков нет!..

— Жила! Кулацкая морда! — махал кулаками Андрейка. — Спекулянт! Дать тебе…

— Ты не особо… — надулся Сенечка. — Ишь, размахался! Иди к своему дому да махай! Испугал… Завидки берут?

За Сенечкиной спиной появился его старший брат — хулиганистый Васька — и погрозил Андрейке кулаком… Пришлось уйти. А Сенечка из окна еще и дразнился:

— Зло берет — кишки дерет! Зло берет — кишки дерет!..

Когда ребята узнали о позорных поступках Сенечки, они тоже расстроились.

— Ну и крохобор! — удивился Алеха. — Не знали, что он такой!..

— А я знал! — заявил Моська. — Весной мы нашли сухую змеиную кожу… Он, вернее, нашел!.. Из нее змея выползла, а она сухая, лежит, как целая!.. Мне такая кожа нужна… Я говорю: дай… Он начал жаться, вилять, как змей: то отдаст, то обратно возьмет…

— А мне он вчера дал шесть слив… — припомнил Алеха.

— Притворился! — объяснил Андрейка. — А теперь все выяснилось…

— Больше не будем с барыгой таким водиться! — решил Моська.

— Кто что у него брал, нужно обратно отдать, чтоб не связываться! — предложил Андрейка. — Рассчитаемся и больше знать его не знаем, будто тут вовсе никаких Сенечек не живет!..

— Я б шкурку отдал… — замялся Моська, — но только ее уже нет: спрятал плохо, а брат Федор подсмотрел, достал и растерзал всю… Они, эти маленькие, знаешь какие?..

— Можно деньгами отдать! — посоветовал Андрейка.

— А сколько она стоит?

Стали думать, сколько может стоить сухая змеиная шкурка. Решили, что больше полтинника не стоит, тем более, что была не целая, а половинка.

— У меня только тридцать копеек… — пожаловался Моська.

— Я добавлю! — сказал Андрейка. — Имею свои личные три рубля! Могу каждому одолжить…

Сливы на колхозном рынке стоили двадцать копеек десяток, за них Алеха решил заплатить сам.

Читака у Сенечки ничего не брал, и даже наоборот: Сенечка зажилил у него две книжки.

Собрав деньги, все вместе пошли к Сенечке, постучали в калитку.

— Эй, торгаш! — громко позвал Моська. — Выдь сюда!..

Сенечка вышел на крыльцо и спросил:

— Чего пришли? Опять насчет зуба? Не ваше дело! Сколько говорить?..

— Не за этим мы пришли, спекулянтская душа! — заорал Моська. — Нужен ты нам, разговаривать с тобой! На деньги, сыпь в свою толстую мошну!

— За что?

— За змеиную шкурку и за сливы, — сказал Андрейка. — А то небось у тебя душа болит, скоро с ума сойдешь…

— У меня ничего не болит… — ответил Сенечка, а сам покраснел, и глаза у него бегали, как у настоящего жулика…

Деньги он взял, нахально заметив:

— Ну что ж! Давно бы… Копейка, она рубль бережет.

— Излупить тебя!.. — не сдержался вспыльчивый Моська, но Андрейка дернул его за рукав, и все, соблюдая достоинство, ушли.

Сенечка, подумав, захохотал вслед им, подражая артисту, который недавно представлял черта по телевизору:

— Ха! Ха! Ха! Ха!..

— Вот гад! — удивился Алеха. — Нисколько совести нет. Я бы… прямо утопился!..

Однако отверженный обществом Сенечка не только не собирался топиться, а разгуливал по улице, посвистывая и вызывающе поглядывая на ребят.

Вечером к Андрейке пришел Читака:

— Дай гривенник, а то у меня нет…

— Зачем?

— Да Сенечке: он корову пригнал.

Читакинская корова славилась своей красотой и озорным характером. Она любила убегать в лес и бродить там в одиночестве. Читаку дома ругали, что не уследил, и посылали искать. Лучше всех умел ее находить зоркий и хитрый Сенечка, только раньше его приходилось упрашивать, а на этот раз он сам по себе нашел корову и пригнал…

Андрейка дал Читаке гривенник, и тот отнес его Сенечке.

— Ну как, взял? — спросил потом Читаку Андрейка.

— А то не взял!.. — ответил Читака. — Он да не возьмет! Еще и мало… Спрашивает: «За что?» Я говорю: «За пригнатие коровы!» А он: «Пригнатие стоит дороже!» Я говорю: «Тогда отгони ее назад, где была, — сам найду…» Он и заткнулся!.. Здорово я его, а? Потом еще говорю: «Много с музея содрал?»

— А он?

— «Сколько есть, все мои!» До чего нахальный, прямо как… Кащей бессмертный!

Вскоре явился к Андрейке Моська:

— Давай сорок копеек!.. Сенечке нужно отдать за сливы.

— Зачем брал?

— Не я! Стану я у него, у спекулянта, брать, за кого ты меня принимаешь! Брат Федор съел… Двадцать штук! В игрушечное ведерко помещается ровно двадцать штук, я считал! Он же — маленький, ума нет, ему дают — он и ест… Надо теперь рассчитаться, ну его на фиг!..

Отнеся спекулянту деньги. Моська вернулся к Андрейке, рассказать, как все происходило:

— Прихожу, они сидят на завалинке: мать, он, теть Нюша, беседуют о своих кулацких делах… Лариска ихняя тут играет, когда вырастет, тоже, наверно, спекулянтка будет, ох и ушлая девчонка!.. Сенечка меня увидал, зачуял, почему я иду, заерзал, как змей!.. Я подхожу, как джентельмент: на, говорю, деньги!.. За сливы, которые брат Федор ел… Читака научил меня разным кулацким пословицам, я и говорю: «Не имей друзей, а имей сто рублей» Хи-хи-хи!.. Они и рты поразевали. Сенечка бормочет: «Шутишь, что ль?» Деньги они не брали, я кинул их на землю, небось потом подберут… Как уже ушел, еще одну подходящую поговорку вспомнил: «Запас есть не просит», но говорить ее было уже поздно, когда-нибудь в другой раз скажу…

И довольный Моська поспешил к Алехе, чтоб и ему рассказать, как остроумно он беседовал со спекулянтами на их спекулянтском языке…

После этого Сенечка перестал посвистывать и нагло расхаживать по улице, больше сидел дома, а завидев ребят, старался им навстречу не попадаться: поворачивал назад или брел в обход…

Вскоре прикатил в отпуск самый старший Сенечкин брат моряк Гена с женой. Все в Шапкине шли его повидать, ребята тоже пошли, интересуясь, как выглядит в моряцкой форме известный всем Гена, который был ни в чем не виноват и к жульническим махинациям брата отношения не имел. Сенечкин отец, дядя Михаил, человек хороший и уважительный, был, очевидно, не в курсе дела и, завидев Андрейку с ребятами, обрадовался:

— Вот она, молодая смена! Сенечка, где ты там? — позвал он. — Иди, друзья к тебе припожаловали! Угощай их московскими конфетами!..

Сенечка, красный и растерянный, вынес какую-то большую красивую коробку, раскрыл ее и пролепетал:

— Вот… Гена привез…

— Налетай, не стесняйся! — ликовал дядя Михаил, но никто не подошел и конфет не взял. Моськин брат Федор шагнул было, вытянув шею и стараясь издали разглядеть, что там, в коробке, но Моська оттянул его обратно…

— Не надо нам… — сказал Андрейка, хоть и не хотелось ему обижать невиноватого дядю Михаила…