Анжелика. Война в кружевах - Анн Голон

Казалось, какое-то время Франсуаза колебалась, но затем продолжила:

— Я не очень доверяю болтунам, Анжелика, но вы не такая! Зачастую ваше беспечное щебетание — не что иное, как способ скрыть что-то важное, сокровенное. Кстати, ваши замечания бывают весьма остроумными. Продолжайте молчать таким же образом: это отличный способ вращаться в свете, но при этом надежно сохранять свои тайны. Я и сама молчу уже долгие годы. Но вам открою один секрет, которым ни с кем не делилась и который, возможно, объяснит вам причину моей настойчивости. Однажды я услышала пророчество.

— Вы говорите о нелепых предсказаниях в доме колдуньи Монвуазен в тот далекий день, когда мы отправились к ней втроем: Атенаис де Монтеспан, вы и я?

— Нет. Откровенно говоря, Лавуазен не внушает мне доверия. Она ищет истину на дне кувшина с вином. То пророчество, о котором я упомянула, прозвучало в Версале, год или два тому назад. Его изрек один подмастерье. Вы же знаете, что многие простые люди, которые занимаются физическим трудом и чья голова не загружена лишними знаниями, обладают даром ясновидения. То был ученик каменщика, заика, да еще и хромой в придачу. Я шла рядом со стройкой около Версальского дворца, который Его Величество не прекращает благоустраивать. Вдруг неизвестный юноша подошел ко мне и склонился в низком поклоне. Его товарищи, казалось, были удивлены, но они не стали насмехаться над чудаком, потому что знали, что у него бывают откровения. Он поднял на меня свои сияющие глаза и сказал, что приветствует «первую женщину королевства», а на том месте, где мы стоим, он видит Версальский дворец, но еще огромнее и величественнее, чем сейчас, и при моем появлении все придворные склоняются со шляпами в руках. Когда мной овладевает уныние, в памяти всплывают эти слова и я снова возвращаюсь в Версаль, где, наверное, меня поджидает судьба.

На ее губах играла легкая чуть насмешливая улыбка, но темные глаза продолжали гореть ярким пламенем.

Рассказ о видении произвел сильное впечатление на Анжелику. Изложенный Франсуазой д'Обинье, особой непритязательной и скромной, он вызывал доверие, и Анжелика живо представила себе приятельницу в сопровождении толпы придворных. Жизненный опыт и глубокие познания окружали ее ореолом совершенства. Одним из самых скромных ее достоинств было умение носить платье: оно почти не колыхалось при ходьбе.

— Помогите мне, — попросила Анжелика, — ведь вы все на свете знаете. Честно говоря, я совсем не представляю себе трудностей, что подстерегают меня при дворе. Прежде я подозревала в интригах своего мужа…

— Ваш муж не имеет к интригам ни малейшего отношения, хотя прекрасно понимает происходящее, потому что у него огромный опыт придворной жизни. Дело в том, что вы слишком красивы!

— Но как это может нанести вред мне или кому-нибудь другому? Есть женщины намного красивее меня, Франсуаза! Не надо мне беззастенчиво льстить.

— Вы слишком отличаетесь от других придворных дам.

— Король говорил мне нечто в этом же духе, — задумчиво прошептала Анжелика.

— Вот видите! Вы не только блистаете как одна из самых прекрасных женщин двора, но и обладаете способностью привлечь к себе внимание. Вы очаровываете или развлекаете окружающих своими речами. Кроме того, у вас есть еще кое-что, о чем легкомысленные красотки могут только мечтать и чего у них никогда не будет.

— Что вы имеете в виду?

— Я говорю о душе, — сказала мадам Скаррон, понижая голос. — Но как при этом избежать… избежать того, чтобы против вас не поднимались целые полчища врагов, стоит вам появиться во дворце?! — закончила она, печально вздохнув.

На ее глаза навернулись слезы.

— Франсуаза, — взмолилась Анжелика, — только не говорите мне, что плачете из-за меня или из-за того, что над моей душой нависла угроза!

— Нет… правда, нет. Я плачу, потому что думаю о своей судьбе. Быть женщиной, красивой женщиной и сберечь душу — серьезное испытание, так трудно найти свой путь… От скольких соблазнов, которые позволили бы облегчить жизнь, мне пришлось отказаться ради спасения души!

Наверное, слова короля о ней задели Франсуазу больше, чем она хотела показать? Анжелике пришло в голову, что молодая вдова, должно быть, уже давно живет впроголодь. Она подумала было позвонить служанкам, чтобы они подали какую-то закуску, но в последний момент остановила себя из опасения ранить чувства подруги.

— Франсуаза, — решительно сказала Анжелика, — осушите слезы и вспомните о пророчестве вашего каменщика. То, что сегодня кажется вам помехой, напротив, ваш главный козырь, который поможет вам достичь небывалых вершин. Вы — одна из самых очаровательных парижских дам, у вас уже есть влиятельная покровительница. Я слышала, вас поддерживает мадам д'Омон?

— И еще мадам де Ришельё и мадам де Ламуаньон, — добавила мадам Скаррон, уже справившись с приступом слабости. — Вот уже целых три года я посещаю их салоны, и мы превосходно ладим.

— Салоны с весьма строгими нравами, — с недовольной миной сказала Анжелика. — Я всегда умирала там со скуки.

— Да, там скучают, но потихоньку продвигаются вперед. Вам действительно грозит опасность, Анжелика, потому что вы совершаете ту же ошибку, что и мадемуазель де Лавальер, идущая навстречу своей погибели. С тех пор как вы стали появляться при дворе, вы не попытались разобраться, кто ваши союзники, а кто — враги. Вы не принадлежите ни к клану королевы, ни к клану Мадам, ни к клану принцев. Вы не примкнули также ни к «влиятельным», ни к «щеголям», ни к либертенам, ни к «благочестивым»…

— Благочестивые? Вы считаете, что они играют заметную роль при дворе? Мне кажется, Богу не место в высшем свете.

— Тем не менее он там присутствует, и отнюдь не как Господь всепрощающий, чье изображение мы любим рассматривать в молитвенниках, но как Господь карающий, который вершит правосудие.

— Вы меня окончательно запутали.

— Дух тьмы силен, и при дворе он надевает свою самую опасную маску — он незаметен, невидим. Только длань Господа может изгнать его.

— Иными словами, по-вашему, мне придется делать выбор между Богом и дьяволом?

— Именно так, — с улыбкой согласилась мадам Скаррон.

Франсуаза встала, взяла свою накидку и черный веер. Веер она открывала очень редко, не одобряя манерного кокетства «жеманниц», злоупотребляющих этой деталью дамского гардероба.

Она поцеловала Анжелику и бесшумно удалилась.

Глава 21

Исчезновение Шарля-Анри. — Переезд Анжелики в особняк Плесси

— ВОТ уж действительно подходящий момент, чтобы говорить о Боге и о дьяволе, госпожа. Какое ужасное несчастье!

Барба, багровая от волнения, склонилась к пологу кровати. Именно она проводила до дверей мадам Скаррон. Потом, потупив глаза, служанка вернулась и уже некоторое время находилась в спальне. Ее вздохи и судорожные всхлипывания не смогли привлечь внимание поглощенной своими мыслями хозяйки, и служанка наконец решилась заговорить:

— Госпожа, какое ужасное несчастье!

— Что случилось?

— Наш Шарль-Анри исчез.

— Какой еще Шарль-Анри?

Анжелика пока не привыкла к имени своего младшего сына — Шарль-Анри-Арман-Мари-Камиль де Миремон дю Плесси-Бельер.

— Ты говоришь о младенце? Неужели кормилица не знает, куда она его положила?

— Кормилица тоже пропала. И няня. И девушка, которая его пеленает. В общем, вся свита господина Шарля-Анри.

Анжелика молча откинула одеяла и начала одеваться.

— Госпожа, — простонала Барба, — вы с ума сошли! Знатная дама, родившая шесть дней тому назад, не должна вставать с постели.

— Тогда зачем ты ко мне пришла? Думаю, именно в надежде на то, что я что-нибудь сделаю! Если, конечно, ты ничего не присочинила. Между прочим, я сильно подозреваю, что в последнее время ты частенько позволяешь себе пропустить стаканчик-другой вина. С тех пор как аббат взял воспитание мальчиков в свои руки, ты почти не выходишь из буфетной. А праздность до добра не доводит.

Но в итоге Анжелика была вынуждена признать: бедная Барба являла собой образец трезвости. Комната, отведенная новорожденному, оказалась пуста. Его колыбель, сундук с одеждой и пеленками, игрушки, даже флакон с полынным маслом и циветтовая мазь, которой кормилица смазывала ему пупок, исчезли.

Онемевшие от неожиданности слуги, которых созвала Барба, стояли перед дверью.

Анжелика подробно расспросила их. Когда в последний раз видели кормилицу и ее помощниц? Утром девушка приходила на кухню и брала таз с горячей водой. Позже три няньки маленького сеньора, как обычно, плотно позавтракали. Но что было потом, не знал никто. Выяснилось, что в те часы, когда челядь предавалась приятной послеобеденной дреме, привратник отправился на задний двор, чтобы сыграть в кегли с конюхами. Стало быть, привратницкая и подъездной двор вместе с воротами оставались без присмотра. А много ли времени потребуется трем женщинам, если одна из них несет на руках ребенка, другая — колыбель, а третья — сундучок с приданым для новорожденного, чтобы проскользнуть на улицу?