Исчезновение принца. Комната № 13 - Гилберт Честертон

Он смотрел через улицу на человека, которого Джонни тоже узнал. На мистере Ридере был потрепанный старенький сюртук и довольно грязный шелковый котелок, съехавший на затылок. Под мышкой он нес сложенный зонтик. Руки в серых матерчатых перчатках (издалека Джонни показалось, что перчатки были замшевыми), он держал за спиной. Пенсне, как обычно, сидело на самом кончике носа – того и гляди свалится.

– Вам знаком этот господин?

– Это Ридер, не так ли? Он деловой.

Губы Крейга скривились.

– Да уж, деловой, это точно, – сухо произнес он. – Только не нашего поля ягода.

– Он на банки работает, верно? – спросил Джонни, наблюдая за медленным и нескладным продвижением мистера Ридера.

– Да, некоторым образом, – сказал сыщик. – И он не такой дурак, каким кажется. Вчера он встречался с младшим Легом. Меня это настолько заинтересовало, что я приставил к нему человека. По всему, о младшем Леге ему известно больше, чем я думал.

Когда Джонни попрощался с полицейским, мистера Ридера было уже не видно. Но, перейдя Пиккадилли-серкус, он снова увидел престарелого мужчину на автобусной остановке в очереди пассажиров. Заинтересовавшись, он остановился и дождался, пока приедет автобус и мистер Ридер вместе с остальными пассажирами скроется во чреве большой машины. Когда автобус отъезжал, Джонни поднял глаза на табличку, на которой был указан конечный пункт маршрута, и прочитал: «Вокзал “Виктория”».

– Интересно, – подумал вслух Джонни.

С вокзала «Виктория» отправлялись поезда до Хоршема.

Глава XXI

Мистер Ридер вышел из автобуса у вокзала «Виктория», купил билет третьего класса до Хоршема и обратно, после чего в газетном киоске приобрел последний номер «Мира птицеводства» и «Экономиста». Снарядив себя таким образом к поездке, он прошел через турникет, нашел свободное место и уютно пристроился в углу у окна. И с этой минуты до тех пор, пока поезд не въехал на хоршемский вокзал, полностью сосредоточил внимание на особенностях поведения виандотов и колебаниях курса марки.

На выходе из вокзала его обступили мрачные водители такси и извозчики, которые стали наперебой предлагать доставить господина «куда скажете» почти задаром, но мистер Ридер, словно не замечая сверкающих стальных коней и тощих понурых лошадок, опираясь на зонтик, как на трость, отправился к дому Питера Кейна пешком.

Питер рассеянно курил сигарету в своем маленьком уютном кабинете, когда Барни явился к нему с известием.

– Вас хочет видеть какой-то старикашка, Питер. Не знаю, кто это, но он назвался Ридером.

Брови Питера сомкнулись.

– Ридер? – быстро произнес он. – Как он выглядит?

– Немолодой мужчина, – сказал Барни. – Для фараона слишком субтильный. Похож на тех, кто собирает пожертвования на восстановление старого органа в церкви.

Описание довольно точно совпадало с тем, что было известно Питеру, поэтому он сказал:

– Веди его сюда, Барни, и держи рот на замке. Помни, что это самый деловой из всех деловых, которых ты увидишь в жизни.

– Он фараон? – недоверчиво переспросил Барни.

Питер кивнул.

– Где Марни? – быстро спросил он.

– Наверху, в своем… будваре, – со смаком произнес незнакомое слово Барни. – Письма пишет. Одно Джонни. Оно начинается так: «Милый…»

– А ты откуда знаешь? – сердито спросил Питер.

– Я его прочитал, – без тени стыда ответил слуга. – Я вообще на чтении собаку съел. Могу даже читать вверх ногами, я научился этому, еще когда совсем мальцом был и в типографии работал.

– Веди Ридера, – грозно велел Питер. – И запомни: если я когда-нибудь замечу, что ты мои письма читаешь вверх ногами, ты сам у меня вверх ногами окажешься! И не спорь.

Барни вышел из комнаты, ворча под нос что-то в свою защиту, как это обычно бывало в таких ситуациях.

Вошел мистер Ридер. В одной руке у него была потрепанная шляпа, в другой – зонтик, на лице – выражение вселенской печали.

– Доброе утро, мистер Кейн, – сказал он и положил свое снаряжение на стол. – Какое чудесное утро для пеших прогулок! В такой день настоящий грех сидеть в четырех стенах. Будь у меня сад с розами (если бы я мог выбирать, я бы выбрал розы), и чтобы там чуть-чуть пахло гелиотропами…

– То есть вы хотите поговорить в саду? – произнес Питер. – Возможно, вы правы.

Барни, который приклеился ухом к замочной скважине с другой стороны двери, тихо чертыхнулся.

– Вчера я побывал в одном саду, – негромким голосом говорил мистер Ридер, когда они шли через лужайку к уходящим вниз террасам. – Великолепный сад! Одна клумба там полностью засажена голубыми цветами. Что-то в голубых цветах есть такое, отчего, когда я смотрю на них, у меня дыхание перехватывает. А рододендроны выводят меня из себя, и я не понимаю почему. Заросли рододендрона способны пробудить все зло, которое есть у меня в душе. Вот нарциссы, особенно в сочетании с гиацинтами, действуют на меня самым успокаивающим образом. Сад, о котором я говорю, вдобавок ко всем своим преимуществам, расположен на берегу моря. Истинный райский уголок, мистер Кейн. Только… – он неодобрительно поводил головой из стороны в сторону. – Вот только змей там было больше, чем обычно бывает в подобных местах. Один такой змей сидел в кресле, а другой отправился в деревню отсылать письма. Был там и еще один, так сказать, змей по долгу службы. Он прятался за кустами и следил за мной от самого Лондона… Я думаю, по указанию мистера Крейга, этого господина, который мало что понимает.

– Где же вы побывали, мистер Ридер?

– На одной вилле. Чудесное место. Настоящий земной рай, – со вздохом произнес мистер Ридер. – В такие места обычно стремится попасть умный человек, если он болен, но идет на поправку. А тот джентльмен в кресле явно выздоравливает.

– Так вы повидались с Джеффом Легом? Присядем.

Он указал на мраморную скамейку, ту самую, на которой в день свадьбы предавался горестным мыслям Джонни.

– Пожалуй, нет. – Мистер Ридер покачал головой, рассматривая мраморное сиденье. – У меня ревматизм, да еще ишиас, бывает, дает о себе знать. Давайте лучше пройдемся, мистер Кейн. – Он посмотрел в сторону кустов, служащих живой изгородью. – Я не люблю людей, которые слушают. Иногда такие люди слышат слишком много. Не так давно я узнал об одном славном человеке, который, ненароком оказавшись в нужное время за кустами, случайно выяснил, каким мерзавцем и негодяем является его зять. И лучше было бы тому человеку этого не слышать.

Питер догадался, что Ридер говорил о нем, но виду не подал.

– Мистер Ридер, я должен поблагодарить вас за то, что вы помогли моей дочери…

Мистер Ридер жестом заставил его замолчать.

– Очаровательная девушка. Замечательная девушка, – произнес он, впрочем, без особого воодушевления. – И так интересуется курами! Очень редко можно повстречать женщину, которую действительно занимают эти чудесные птицы.

Они подошли к месту, где их разговор никто не мог подслушать. Питер, понимавший, что этот человек не стал бы приходить к нему, если бы его на это не подтолкнуло что-то действительно важное, молча ждал продолжения. Мистер Ридер снова заговорил о подслушивании.

– Мой друг (если мне позволено будет так его называть), который благодаря случаю узнал о том, что его зять – обманщик и злодей, чуть не угодил в серьезные неприятности, очень серьезные неприятности. – Тут мистер Ридер с многозначительным видом покачал головой. – Видите ли, – продолжил он, – дело в том, что мой друг (я все-таки надеюсь, он позволит мне так себя называть?) имеет нечто вроде преступного прошлого, хотя все успехи его были достигнуты исключительно благодаря тонкому уму и мудрой стратегии. И я хочу спросить, – на Питера он не смотрел, его бледные глаза мрачно осматривали округу, – можно ли назвать мудрым решение моего друга поразить Эммануэля Лега известием о том, что в определенное время в определенной комнате (кажется, номер 13, но в этом я не уверен) мистер Джон Грей собирается встретиться с мистером Дж. Г. Ридером для того, чтобы сообщить ему некую информацию, в результате чего его сын мог угодить за решетку на очень долгий срок? Умно ли было подделывать почерк одного из сомнительных товарищей Эммануэля Лега и убеждать вышеупомянутого Эммануэля пробраться по пожарной лестнице в клуб «Хайлоу» и застрелить, как он должен был полагать, мистера Джона Грея, который в действительности был вовсе не мистером Греем, а его собственным сыном? Ответьте, это было умным решением?

Питер не отвечал.

– Можно ли назвать действия моего друга разумными, когда он, отправившись в гостиницу, где должна была находиться его дочь, и, обнаружив, что ее там нет, оставил на полу записку, в которой мистеру Джеффри Легу сообщалась ложная информация о том, что девушка должна была встретиться с Джонни Греем в комнате № 13 в половине десятого? Да, я признаю, – уважительно кивнул он, – что столь изощренный план сработал, и мой друг добился, чего хотел: Джеффри Лег оказался в нужное время в определенном месте, ведь Джеффри, разумеется, не мог не отправиться в клуб «Хайлоу», чтобы застать там жену и заставить ее вернуться. Вы – умный и опытный человек, мистер Кейн, и, я не сомневаюсь, прекрасно понимаете, насколько неблагоразумным был поступок моего друга. Ведь мог погибнуть Джеффри. – Он тяжело вздохнул. – Могла оборваться жизнь невинного человека, и если бы эти письма всплыли при расследовании дела, моего друга самого могли бы привлечь к суду за убийство.