Настоящая любовь - Мэри Бэлоу

Когда он опустился рядом, и положил руку ей на лицо, и нашел ее губы своими губами, она глубоко втянула воздух. Он был без маски. Марджед поднесла руку к его лицу. Парик тоже исчез. У него оказались короткие густые волосы. Кудрявые. Он приоткрыл ей рот и медленно и глубоко проник в него языком. Она услышала свой стон.

Тут Марджед вспомнила, что на ней бриджи. Наверное, получится неловко. Но он пока был занят другим. Он расстегивал ее сюртук и рубашку. Его рука легла на обнаженное плечо, затем скользнула вниз к груди, легко коснулась соска, нежно потерла.

О, Юрвин никогда…

Его губы покрывали горячими поцелуями ее подбородок, шею, грудь, задержавшись на одной вершинке. Марджед выгнулась, обхватила руками его голову, вплетя пальцы в густые локоны.

А затем он вновь прильнул к ее губам, и она почувствовала, как его пальцы расстегивают на ней бриджи. Опустив руку, она помогла ему стащить их с себя вместе с бельем. Ночная прохлада коснулась обнаженного тела. Марджед казалось, будто ее опаляет огонь.

Она не стала помогать ему раздеваться. На нем все еще была женская рубаха, а под ней, как догадалась Марджед, какие-то брюки. Он не снял их. Ее ног коснулась ткань, когда он лег на нее. Стыда она не испытывала, только болезненное томление.

— Марджед, — прошептал он ей на ухо.

Она не знала его имени, чтобы прошептать в ответ. Но это было не важно.

— Любовь моя, — прозвучат ее тихий шепот.

Он овладел ею медленно, неторопливо. Она ощутила, как ее тело поддается натиску его плоти, заполняется ею. Она даже не представляла…

При близости с мужем она всегда лежала неподвижно. Принимала его охотно, не отказывала, но была пассивна. На этот раз все произошло иначе. Стоило возлюбленному пошевелиться, как она изогнулась и сжала мускулы, о которых даже не подозревала, чтобы привлечь его еще ближе, принять в свое тело еще глубже. А потом она расслабилась, когда он покинул ее, и снова приподнялась, напряженная, как струна, когда он вернулся. Она знала этот ритм, но раньше он не захватывал ее, не подчинял себе. На этот раз он стал ее собственным. И вот уже она, задыхаясь, как и ее возлюбленный, вся в испарине, приближается вместе с ним к высшей точке наслаждения, к финальному всплеску энергии, который раньше был ей неведом и поэтому она всегда немножко завидовала мужу.

— Я… не могу… — Она вдруг испугалась. Внезапно ей захотелось повернуть назад, сделать другой выбор, дать другой ответ. Она не хотела входить в этот новый мир.

— Можешь, — тихо произнес он ей на ухо, хотя слова давались ему с трудом. — Можешь, Марджед.

Он остался в ее теле в ту секунду, когда она ожидала, что он покинет ее, и тем самым нарушил ритм и поверг барьеры, которые она в панике воздвигла. Она была побеждена, и ей ничего не оставалось, как отдать ему то, чего требовало его тело. Полностью отдать собственное тело. Не с молчаливой покорностью, как это происходило в ее браке, а просто сдаться на милость победителя. Телом. Душой. Всем своим существом.

Ей казалось, что ее вот-вот захлестнет ужас, но произошло чудо. В ее тело выплеснулось его теплое семя, и он отдал ей то же самое, что получил взамен.

Они занимались любовью, промелькнуло в ее затуманенной голове. До сих пор она по-настоящему не понимала значения этих слов.

Она занималась любовью с незнакомцем.

Этим незнакомцем был Ребекка.

Невероятно, но она уснула. Ночь была прохладной, земля жесткой, но она лежала на боку, прижавшись к его телу, положив голову ему на плечо и вцепившись в руку. Он набросил край одеяла на нее. И она уснула.

Его тронуло, что она так ему доверяет, что уснула в его объятиях. И отдалась ему, хотя не знала, кто он. Он подумал, что это так типично для Марджед — вести себя с такой бесшабашной щедростью.

Сам он боролся со сном. Усталость брала свое, но он не решался заснуть. Опасность заключалась в том, что у него с собой были все атрибуты Ребекки, а в нескольких милях отсюда находились обломки двух застав. Но вовсе не эта опасность больше всего тревожила его. Если он глубоко заснет, то может не проснуться до рассвета. И тогда Марджед увидит, с кем она провела ночь, кого любила.

Он вовсе не думал, что случится то, что случилось. Даже когда он подзывал ее к себе, он не думал ни о чем подобном. Он вообще ничего не планировал. Возможно, он ожидал, что повторится субботняя ночь. И даже почувствовав разницу, после того как она вернулась, он думал только о том, чтобы поцеловать ее. Даже когда он остановился в роще, где несколько часов до этого переодевался в костюм Ребекки, он не планировал ничего подобного.

Но так ли это?

А зачем тогда он вообще здесь остановился? У него до сих пор в голове звучал вопрос, обращенный к ней: «Может быть, тогда спустимся вниз?» А затем, чтобы не заставлять ее делать то, чего она не хочет, — как уже один раз он попытался в восемнадцать лет.

И все же он не дал ей возможности выбора. Ему следовало побороть соблазн овладеть ею в образе незнакомца. Тем не менее она добровольно отдалась незнакомцу. Он мог оказаться кем угодно. Он вообще мог быть женат.

Марджед. Он осторожно потерся щекой о ее макушку. Волосы у нее были теплые, шелковистые. Она отдалась ему пылко, как он и предполагал. В то же время в ней была какая-то невинность. В конце она перепугалась собственной страсти. Возможно, Юрвин Эванс не позволил этой страсти пробудиться. Но сейчас ему не хотелось думать о ее замужестве… или о том, как оно закончилось.

Марджед пошевелилась и откинула голову, насколько это позволяла его рука. Она смотрела ему прямо в лицо. Он надеялся, что ее глаза не настолько привыкли к темноте, чтобы она смогла разглядеть его. Лично он ничего не видел. Но все-таки поступил неразумно, что снял маску и парик.

— Кто ты? — прошептала она. — Сейчас-то можно сказать. Ты ведь должен понимать, что мне доверять можно, я никогда тебя не предам.

Он нашел ее губы и поцеловал.

— Я Ребекка, — последовал ответ.

— Назови мне по крайней мере имя, — взмолилась она. — Чтобы я могла называть тебя как-то, когда буду думать о тебе.

Интересно, подумал он, что бы она сделала, если бы он назвал сейчас свое имя. Целую минуту его так и подмывало сделать это. Он крепко обнимет ее, пока она будет возмущаться и вырываться из рук. А затем будет снова любить се. Нет, так просто не выйдет. Она обвиняла его в смерти мужа и имела на то право. И сегодня ночью он обманул ее, как только мужчина может обмануть женщину.

— Ребекка, — тихо произнес он возле ее губ. — Думай обо мне как о Ребекке.

Она вздохнула, пригладила пальцами его волосы и положила ладонь ему на щеку.

— Ребекка, — неуверенно произнесла она, — ты женат?