Три жизни Томоми Ишикава - Бенджамин Констэбл

Тысяча один, тысяча два, тысяча три, тысяча четыре… Мне нужна была какая-то стратегия, чтобы не сойти с ума, и я боялся, что скоро полезу на стенку. Я провел в темноте полчаса и перестал доверять собственному сознанию. Тогда я лег и перестал считать. А потом услышал, как открылась дверь, через которую мы вошли. Затем она захлопнулась, и шум разлетелся во мраке по каменным туннелям. Томоми Ишикава ушла.

На счете четыре тысячи шестьсот двадцать два я услышал, как она отпирает дверь. Она вошла неуклюже, что-то неся. Я ждал. Бабочка ходила по комнате. Потом из соседнего помещения донесся ее голос:

– Мне нужно было выйти и кое-что принести. Я, честно говоря, не ждала гостей.

Я не ответил, и она продолжала возиться. Через пару минут луч фонарика пробился сквозь решетку, осветив мою камеру.

– Бен?

– Что? – шепотом спросил я.

– Послушай, тебе не понравится, но я правда не знаю, как еще это сделать.

– Что сделать?

– Подойди к решетке и посмотри. У меня пистолет.

Я прижался лицом к прутьям и увидел, что она сидит и улыбается, помахивая пистолетом. Откуда Бабочка его взяла?

– Отойди от решетки и встань в углу, подняв руки. Лицом к стене.

– Господи, Бабочка!

– Я всего лишь на секундочку отопру решетку. Но ты больше и сильнее. Я не хочу, чтобы ты меня скрутил, и стрелять тоже не хочу, поэтому делай то, что я говорю. Слышишь?

Я встал в угол и поднял руки. Я услышал, как Бабочка повернула ключ в замке, и дверь отворилась. Она что-то поставила на пол, решетка закрылась, и замок щелкнул.

– Так, теперь можешь двигаться.

На полу стояло ведерко с крышкой, а внутри лежали рулон туалетной бумаги, одеяло и моя сумка. Томоми Ишикава отошла от решетки и прислонилась к противоположной стене.

– Сигареты в сумке, – сказала она.

Не знаю, откуда в такие минуты берется спокойствие (не то чтобы я часто попадал в подобные переделки), но человек словно смиряется с тем, что он ни над чем не властен, и тогда все становится хорошо – стоит лишь отказаться от идеи, будто ты в состоянии что-то изменить. Было приятно, что в камере светло и что Бабочка рядом.

– Ты сошла с ума, Бабочка, правда? – спросил я. – Нельзя просто взять и посадить человека под замок. Это первый признак серьезной и опасной мании.

– Я хочу выиграть время. Надо подумать, каким образом нам обоим выпутаться.

– Легче легкого. Ты сейчас опустишь пушку, отопрешь решетку, мы выйдем наверх, найдем уютное кафе и выпьем кофе. Ничего не произойдет. Это будет просто история, как другие твои истории, с той разницей, что на сей раз никто не умрет.

– Ты думаешь, что всему есть объяснение, да? Что в конце концов все станет ясно, и мы весело посмеемся, и жизнь изменится к лучшему?

– Хотел бы я знать, что ты творишь, но, честно говоря, уже давно понял, что объяснения меня не удовлетворят. И когда я задумываюсь всерьез, то вижу, что совсем необязательно что-либо понимать, чтобы жить дальше. Мы сами выбираем точку отсчета. Нам не нужны ответы.

– Да, это было бы прекрасно, если бы ты на самом деле сохранял спокойствие. Но ты все время ломаешь голову и пытаешься понять, что правда, а что нет. Когда я тебе лгу, ты веришь, а когда рассказываю то, что случилось на самом деле, ты думаешь, что это вранье. Ты заранее убежден, что мои записи – выдумки. Так?

– Я… – я запнулся, потому что готовые ответы не работали.

– Ты действительно так думаешь? – повторила вопрос Бабочка.

Я правда считал, что ее истории вымышлены. Бывали приступы сомнения, но в целом я знал, что это выдумка. Но когда Бабочка заперла меня в комнате под землей, я всерьез был готов бороться за свою жизнь. Где логика? Умный юрист за считаные секунды разбил бы меня наголову. Во что же я верил на самом деле?

– Я сам не знаю, что думать, Бабочка. Я сомневаюсь, что написанное тобой – стопроцентная правда, а значит, не исключаю, что это может быть и вымыслом. Я не представляю, чтобы ты на самом деле кого-то убила. По-моему, ты просто фантазируешь – придумываешь ситуации, где главной становится маленькая девочка, которая вправе решить, кто и когда умрет. Приятно, что ты обретаешь контроль над жизнью, которую тебе навязали. Но я сомневаюсь, что ты действительно убийца, и не понимаю, зачем заперла меня в этой темнице.

– Ты спрашиваешь «зачем», но не слушаешь ответы. Чтобы понять, отчего ты здесь сидишь, придется представить, что я правда убивала – душила, резала, била, жгла, травила. И вот кто-то узнал, что я убила шесть человек – и успешно спряталась, но он отыскал меня и захотел, чтобы я вышла из укрытия и вела нормальную счастливую жизнь. Думаю, даже в своем сознательном слепом неведении ты понимаешь, что так просто не может быть. Впервые я искренне заинтересована в том, чтобы жить, а ты – препятствие на моем пути.

– Но ты сама сказала, что это неправда.

– Что?

– Однажды, когда ты напилась, то сказала, что соврала.

– Не помню. Но, по-моему, вполне очевидно, что это не так. Кроме лжи, была и правда.

Я ничего не сумел ответить. Я подумал, что, может быть, Бабочка попытается меня убить, и приготовился защищаться. Наверное, не стоило полностью исключать, что она убила тех людей – и если Бабочка действительно их убила и я знал об этом, то и впрямь представлял для нее проблему. Я порылся в сумке и достал сигареты.

– Хочешь?

Я протянул пачку, но Томоми Ишикава отпрянула и нацелила пистолет мне в лицо.

– Тихо, это всего лишь сигарета, – сказал я.

– Отойди от решетки.

– Ладно. Так ты хочешь покурить?

– Нет, спасибо. Я почти бросила. А жвачки у тебя нет?

– Нет. Только твои горькие ириски с миндалем.

– Нет, сейчас я не хочу. Может быть, потом.

Она выпрямилась.

– Что ты собираешься делать? – спросил я.

– Не знаю, – ответила Бабочка. – Буду импровизировать, пока не придумаю какой-нибудь план.

И ушла.

Пока я спал, она поставила за решетку йогурт, кувшин с водой и стакан. Я не знал, сколько было времени и какой день. В сумке я нашел мобильник. Заряд еще остался, но, разумеется, связь отсутствовала. Часы показывали двадцать минут третьего. Наступила суббота. Я решил поберечь заряд, просто на всякий случай, и выключил телефон. Я проголодался и скучал. Мне была нужна более питательная еда, настоящая еда, чтобы включить мозги и придумать, как отсюда выбраться. Мысли плавали по кругу, как золотые рыбки, и я чувствовал себя несчастным и растерявшимся. В коридоре появился луч фонарика. Томоми Ишикава, направив на меня пистолет, велела отойти от решетки, и я подчинился. Она подошла и села на корточки на пол перед дверью. Молча.

– Я чувствую себя дураком, – сказал я.

– Ты не идеален, Бен Констэбл, но точно не дурак.

– Я чувствую себя дураком, потому что поверил тебе, когда ты сказала, что умерла, и решил, что, может быть, если бы я сделал что-нибудь иначе, то спас бы тебя. Я подумал: если бы я позвонил или прислал сообщение, ты бы, возможно, не стала кончать с собой. Мне казалось, что это моя вина. Как глупо… Я грустил и чувствовал ужас. Был в шоке. И ничего не мог с собой поделать. Как будто я сошел с ума. А еще я поверил Беатрис, когда она сказала, что незнакома с тобой. Она сама хотела, чтобы я ей не поверил, но я продолжал думать только о том, что вписывалось в мои представления о происходящем. И я так скучал по тебе, хотя почти совсем тебя не знал. Кто такая Томоми Ишикава? Наверное, я придумал воображаемого друга, который по чистой случайности носит твое имя. Вот почему я глупо себя чувствую. Вся история – просто длинная цепочка глупостей, и вот я заперт под землей и жду, пока моя сумасшедшая подруга меня убьет.

– Мне очень жаль, что ты оказался здесь, – произнесла Бабочка. – Я этого не хотела. Я что-нибудь придумаю. Обещаю.

– Забавно, когда твой же похититель пытается тебя освободить.

Бабочка слегка пожала плечами и улыбнулась.

– Знаешь, что еще смешнее? – спросил я.

– Что?

– Поцелуй, которым ты меня сюда завлекла.

Она громко рассмеялась.

– Господи, так неловко вышло. Я совсем отчаялась.

– Ну спасибо.

– Не в том смысле.

Теперь уже я рассмеялся.

– Нет-нет-нет, – возразила Бабочка.

Я посмотрел на нее, и она усмехнулась, глядя в пол.

– Я не знала, что делать, – сказала она. – Я не ожидала, что ты заблудишься в туннелях. И отпустить тебя я не могла. У меня есть замок, который я украла, и эта странная жуткая комната со стальной решеткой. Я положила замок в карман… и мы поцеловались… а потом… извини.

– Я воображал столько финалов. И ни один не совпал. Неужели все закончится именно так?

– Почему? А как ты бы хотел, чтобы оно закончилось?