Карл Ругер. Боец - Макс Мах

– Не извиняйтесь, лейтенант. – В голосе Гавриеля звучала грусть. – По правде сказать, Людо, это я должен перед вами извиниться.

Он замолчал и секунду смотрел на совершенно оробевшего Людо Табачника.

– Но не извинюсь, – закончил маршал свою мысль. – Вы поведете регуляров вон туда. – Гавриель махнул рукой в сторону правого фланга карлианцев. – Начнете движение от той вот рощицы, у развилки. Понимаете?

– Да, – ответил Табачник, но на самом деле он ничего не понял. Его ответ относился к словам маршала, а не к смыслу, который Гавриель в них вкладывал.

Услышав ответ, маршал усмехнулся и кивнул:

– Очень хорошо.

Он снова замолчал.

– Что еще? – спросил вскоре, нарушив молчание.

– Трой ударит в центр, – равнодушно сказал Карл. – А ты пойдешь на их левый фланг.

Диспозиция была идеальна – и топографически, и с точки зрения личностных особенностей командиров колонн. Карл бы сделал то же самое.

– Да, – согласился Гавриель. – Я пойду на их левый фланг, а тебе придется их убить.

– Всех? – спросил Карл, закуривая традиционную трубку перед боем.

– Сколько сможешь, – пожал плечами Гавриель. – Но прикажи своим людям не увлекаться.

– Прикажу, – пообещал Карл, знавший, что, хочет он того или нет, сегодня прольется много крови. – Жалко, что Нериса нет. Я бы с удовольствием стал героем.

– Не судьба, – грустно усмехнулся Гавриель.

Судьба…

Шесть месяцев назад неожиданно умер Евгений Яр. Известие о смерти императора застало их в Номоне – маленьком городке, приютившемся на склоне поросшей лесом горы, которая сторожила долину Нома. Нома, по-регетски, означает «река», а город соответственно назывался просто Над Рекой, и сидели они в Над Рекой не просто так. Яр собирался идти дальше на север, и в Номоне собирались войска для броска в Капойю и далее везде. Но смерти нет дела до того, что предполагает делать человек, пусть даже этот человек – император Яр. Лев умер. Он скончался от апоплексического удара в Цейре, своей временной столице, и шакалы, преданно служившие ему при жизни, сразу позабыли о страхе, а чести у этих людей не было никогда. В столице еще оплакивали непогребенного императора, и гонцы, несущие печальную весть, не успели доскакать до границ империи, а маршал Ги Черн и герцог Карл Дороган подняли мятеж. Каждый свой, разумеется, потому что и тот и другой считали себя вправе претендовать на опустевший трон, хотя трон пустым и не был.

Известие о мятеже пришло в Номону почти одновременно с письмом Ребекки Яристы. Жена Евгения и мать его сына взывала о помощи. Дмитрий был еще слишком юн, враги – многочисленны и жестоки, а в Цейре императрицу и наследника защищали лишь крошечная армия Льва Скомороха да наемная убрская гвардия, которой командовал владетель Нагум. Положение их было ненадежно и с каждым днем становилось все более и более опасным, тем более что казна досталась Дорогану и денег у императрицы не было. А векселям вдовы, как говорят в Загорье, веры мало.

Следовало спешить, ибо время и расстояние были против них. Обстоятельства – тоже, потому что не надо быть большим умником, чтобы понять: маршал Черн и герцог Карл – первые, но не последние среди тех, кто кинется делить добычу. В ближайшее время можно было ожидать наступления смуты и войны всех против всех. Обсудив известия и взвесив все известные им обстоятельства, Гавриель и Карл решили выступать немедленно. Быстрота была важнее силы, но зато теперь у стен Констанцы у них было всего три тысячи бойцов против семи или восьми тысяч карлианцев.

Дирер в среднем течении довольно широк, но в Констанце уже двадцать лет, как был построен каменный мост, соединявший берега реки. Если бы армии Гавриеля удалось переправиться здесь через Дирер, то дальше – в отсутствие сколько-нибудь значительных сил противника – дела пошли бы гораздо лучше. Всего три дневных перехода отделяли их от крепости Ружер, где находилась сейчас ставка императора Дмитрия. Однако дорогу к мосту перекрывали стены и башни Констанцы, а на Соляном тракте, прямо среди городских предместий, их ждала армия коннетабля Верхней Веды Рудольфа.

Карл смотрел на то, как занимают позиции спешившиеся рыцари поместного ополчения и верные Рудольфу – или, что то же самое, его кошельку – жандармы округа Веда, как выстраиваются поротно лучники и копейщики, как ветер играет флажками и вымпелами над головами солдат; он смотрел на многочисленные дымы, поднимающиеся в ясное морозное небо из печных труб Констанцы, на реку, несущую холодную стального цвета воду к далекому морю; смотрел, курил трубку, которая могла оказаться последней, и думал о превратностях судьбы, о величии и славе, которые способны растаять, как дым в необъятном небе, о жизни, которая подобно реке течет к неведомой цели, о тяжести долга, о верности и чести и снова о Судьбе.

Ну что ж, в тот день они снова поймали удачу, капризную кобылицу из убрских степей. Все произошло именно так, как увидели это Гавриель и Карл с холма, через который переваливал Соляной тракт на пути к Констанце и мосту через Дирер.

Для Рудольфа и его командиров все стало понятно в тот момент, когда сплоченная колонна маршала Гавриеля разделилась. И хотя основные силы явно шли в лоб, имея целью прорваться к воротам города, главный удар, несомненно, наносился не здесь, а на правом фланге карлианцев, на который нацелилась кавалерия регуляров. Атака закованных в сталь всадников была и в самом деле опасна, так как если бы они смогли прорваться через предместья Констанцы к городской стене, то зашли бы в тыл отряду, защищающему ворота, и могли отрезать армию Рудольфа от города. Но выполнить этот маневр было трудно, а скорее всего, и невозможно, тем более что коннетабль Верхней Веды их замысел разгадал. Лучники, укрывшиеся за плетнями, частоколами и садовыми деревьями, встретили регуляров Табачника градом стрел. Кавалерия не дрогнула, продолжая свою самоубийственную атаку. Стрелы выкашивали всадников ряд за рядом, вышибали их из седел, убивали и калечили, но остановить пока не могли.

Между тем и на левом фланге, и в центре тоже завязался бой. Но не надо было иметь большого военного опыта, чтобы понять: это сражение маршал Гавриель проиграл, еще не начав. Карл был уверен, что Рудольф думал об этом, наблюдая сейчас за избиением центральной колонны маршала, попавшей в ловушку похожей на узкий туннель улицы Праотцев. Люди полковника Троя несли огромные потери, раз за разом штурмуя частокол длинных пик и снова откатываясь назад. Сам Трой был убит во второй атаке, но это было уже неважно. Свою задачу он выполнил, и в третью – последнюю – атаку пошли уже люди Карла, дожидавшиеся своей очереди за спинами бойцов Троя.