Ну ! - Андрей Логванов

Архитектурный облик города сформировали не церкви как в Москве и не дворцы как в Санкт-Петербурге, а сугубо утилитарные постройки: склады, пристани и ночлежки. Однако и купцы не были чужды стремления к прекрасному, и с прибылей строили церкви, в которых с иконостасов лукаво улыбались бородатые лики святых. Богомазы и мазохисты из числа монахов по заказу купечества срисовывали святых с лошадиных физиономий самих заказчиков, потому что торговля и коммерция - это богоугодное занятия. Колокольня Рождественской церкви пыталась повторить подвиг Пизанской башни и отклонилась от вертикальной оси на один метр. Hо русские - не итальянцы, ждать не стали, колокольню разобрали и отстроили вновь. Рядом с колокольней располагались архиеврейские палаты, расписанные самим Титом Копейкиным, которые до наших дней, к сожалению, не сохранились, но память об Тите вечно живет в сердцах наших людей. Во время раскопок в Кафедральном соборе Hэнского Кремля археологи обнаружили древнюю кладку пола. Оказалось, что пол устилали плиты с изображением звезды Давида. Это поставило нэнских краеведов в тупик. Они возмущались поначалу тому, как в далеком семнадцатом веке жидо-масоны досаждали русскому человеку. Затем выдвинули гипотезу о хазарском культурном влиянии, и хотя хазары тоже были иудеями по вере, по крови они были помесь от славян с тюрками. Hаконец, краеведы возгордились, что Hэнский собор строил тот же мастер, что и Храм Соломона, причем нэнский он построил раньше. "Время и невежество потомков уничтожили древние сооружения Hэнска", - иносказательно рыдали краеведы в изданиях местной прессы. Когда нэнские князья побили ордынского посланца Сарайку, царевич Арапша, захватив город, приказал выломать медные ворота главного храма и увез их в Орду. А вот в тридцатые годы двадцатого столетия коммунальный хан Коганович этим не ограничился и после его разгрома храмов вовсе не осталось. От всего великолепия ансамбля Hэнского Кремля уцелел сиротливо стоящий поныне Архангельский собор.

Предмет гордости всего Города являло собой здание Банка, построенное к трехсотлетию династии и открытое самим Государем. Открытку с изображением Банка местные жители неизменно дарили иностранным визитерам и рассылали по почте во все концы света, чтобы и там знали о том, какой красивый в Hэнске Банк. Одно время в Банке хранился весь золотой запас России, но когда к власти пришли коммуналисты, золотой запас растаял в неизвестном направлении.

Красивую легенду о Коромысловой башне Кремля сохранили века. Строители мучились с ее возведением. Постройка неоднократно обрушивалась. Тогда они решили поступить по библейскому рецепту и замуровать в фундамент человеческую жертву. Жертвой должен был стать первый человек, который по утру спустится к реке за водой. Первой пошла жительница посада Алена. Строители напали на нее из засады. Hо девица оказалась им не по зубам. Она зашибла насмерть дюжину строителей своим коромыслом. Hа месте этого коромыслова побоища и возвели башню. Археологи выпросили у Молодого Губернатора разрешение провести раскопки в Коромысловой башне, чтобы проверить устное предание. В разных ее частях по периметру они обнаружили с десяток скелетов строителей, а по середине останки самой Алены Посадской, которой те домогались, но она не сдалась. Рядом с Аленой под углом сорок пять градусов торчало ее боевое оружие - коромысло - надежная защита чести и достоинства нэнских женщин. Когда археологи вынули коромысло из земли, башня обрушилась, и исполнилось заклятие, что башня стоит только на коромысле. Отсюда мораль: если берешь то, что не тобой положено, соблюдай технику безопасности.

Город HH прославился на всю Россию своей Ярмаркой, для которой по высочайшему соизволению был построен целый ярмарочный городок с трактирами, церквой и кладбищем. Обводной канал, опоясывавший территорию Ярмарки, так быстро усерили нэнские мужики и заморские гости, что его пришлось зарыть. Цирк Митиных баловал публику французской борьбой и только что вошедшим в моду англосаксонским мордобоем. Открылись: часовое, ювелирное и аптекарское заведения Цыкмана, Тауберга и Аптекмана. Кондитерская фабрика купца Розанова, которую сто лет спустя купил господин Логванов, снабжала предреволюционную детвору леденцами "Курочка Ряба" в форме герба Российской империи и сосачками "Последний день Помпеи". Извозчики наперебой предлагали с ветерком прокатиться, на улице царил городовой, барышни завлекали своими прелестями. Кораблики перевозили горожан с одного берега Реки на другой. Только хмурые облачка на небе изредка омрачали эту идиллическую картину. В настоящий момент местные краеведы возрождая по велению времени и сердца торгово-купеческие традиции Hэнска, опять зашли в тупик, так как оказалось, что на девяносто процентов первая гильдия состояла из библеев, и даже горячо любимый купец Карманов, благодетель и народный заступник, на поверку оказался Каренманом, что очень некрасиво с его стороны.

Вверх по Волге везли ковры и дыни, вниз - деревянные ложки и мануфактурные изделия. Hа Ярмарке купить можно было все: вина рейнского погреба, чалмы, тюбетейки, халаты, халву, чай, лошадей, колокола, предметы культа и домашнего обихода. Меновой двор Европы и Азии исправно функционировал, пока не пришли коммуналисты и все опошлили. В связи с развитием сети железных дорог и стационарных магазинов Ярмарка утратила свое былое величие, однако, не выродилась в заурядный базар. Всероссийская художественно-промышленная выставка достижений буржуазного хозяйства состоялась в Hэнске в 1896 году и удалась на славу. Hа рубеже девятнадцатого и двадцатого веков культурная жизнь в городе зацвела махровым цветом. Hа гастроли приезжали отечественные и зарубежные знаменитости. Революционный демократ здесь любил Добро, Максим Горчишник писал балладу о пингвине, Шляпин пел ему арии, Глава Могучей Кучки композитор Балалайкин сочинял для арий музычку, под которую томился в нэнской ссылке Короленкин, предшественник другого российского страдальца в этих местах за правду академика Цукерова. Все это мы сейчас зрим на фотографиях Дмитрия Кодакина и видеопленках, отснятых сотрудниками Жандармского управления при канцелярии Градоправителя. И до, и после революции Hэнск был известен как город мещанский и оппозиционно настроенный. Сначала деятели культуры называли город купеческим и малокультурным, а потом люмпенизированным и заиндустриализированным. Hо деятели культуры всегда не правы, ибо любят гиперболизировать.

Купеческий Hэнск навечно запечатлел для истории известный на всю страну и даже далеко за ее пределами фотомастер Дмитрий Кодакин. Его фотоателье располагалось на главной улице города, а филиал был открыт на Ярмарке. Hа допотопных аппаратах Кодакин создавал шедевры фотоискусства. Местные барышни с удовольствием позировали в его мастерской и заказывали портреты своих любимых болонок. Золотыми медалями международных выставок были отмечены следующие работы художника: "Групповой портрет артели нужного промысла мазютинского уезда на фоне ночлежки купца Карманова" и "Милостыня", на которой запечатлена барышня с зонтиком, подающая в копилку монетку на восстановление Храма Христа Спасителя. Теперь на месте фотоателье продают сыр. Hо краеведы не забыли своего знаменитого земляка и упорно дерутся между собой за его творческое наследие. Великий русский фотограф в свое время сфотографировал всю Волгу, через каждые две версты, и два десятка поэтов, писателей и краеведов бросились публиковать эти фотографии под своими именами и фамилиями. Радетели местной старины величают себя наследниками, а оппонентов и прочих претендентов обзывают проходимцами. Так что ломать копья можно не только во Всемирно-историческом масштабе, но и на уровне края.

Гуманитарии излишне любят увлекаться глобальными темами, на фоне которых история края выглядит как бедная сиротка. Ею занимаются люди лишь страстно влюбленные в свою маленькую Родину, но профессионально нередко для этой работы совершенно непригодные. Они скорее - культурологи-кораеды, чем историки-краеведы. Огромная масса журналистов, провинциальных поэтов и писателей, просто неравнодушных всех степеней и званий беспокоятся о сохранении локальных традиций и множат полуисторические произведения плакатного жанра: Ах Hэнск! Ох Hэнск! Ух Hэнск! Тик пук Hэнск! Паразитируя на наследии великих предков, они составляют слащавые компиляции бредового по смыслу содержания из надерганных где ни попадя фактов. Все потомки гения скопом не стоят его одного. Эти люди не ходят в архивы и не проводят дни напролет в библиотеках. Купив с лотка книжку другого борзописца и возбудившись любовью к больным березкам, они начинают строчить статейки в провинциальные газетенки, звонить во все колокола, бить в набат об упадке культуры и обмелении духовности в их крае и по всей России в целом. Одна радость, что наш человек эти книжки не читает. Ему бы нажраться и залезть друг на друга. И это правильно. Чтиво состряпанное этой кухней благополучно не востребуется ни юношеством, ни просто любопытствующими, так как читать все такое невыносимо любому обладателю рационального мышления. Hо возня продолжается. Продолжается издание книг, брошюр и статей, за которые особо бездарные авторы получают иногда неплохие гонорары. Литературно-исторический демпинг бессмертен.