Откровение Невидимки: Катарсис - Никита Китман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сюда заходил парень!? Высокий, голубые глаза, в черных штанах и светлой рубашке. На груди вот такой значок, – ткнула она брошкой Легиона.
Опешивший бармен слегка замялся перед ответом.
– Нет, барышня, не было такого…
– Ты уверен!?
– Да-да, сегодня вообще почти никого не было, все на шутов этих пошли смотреть! – уверено сказал мужчина.
– Шутов?
– Ну да, городской совет этот, самозванцы… – нахмурился бармен, сметая осколки разбитых кружек с пола.
Элейн в растерянности попятилась, пока не наткнулась на дверь.
– С-спасибо… – обронила она и выскочила наружу.
«Что за черт… Где он? Где Чарли!?»
Лучницу стала охватывать рвущая изнутри паника.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук.
Сердце колотилось, намереваясь вырваться из груди.
В памяти Элейн вспыхнули воспоминания о смерти Ганса, и то щемящее чувство в груди, когда она узнала, что погиб Лео. А еще, на ум почему-то пришла гроза, которая стерла половину Клименфора. Лучница, не зная, куда себя деть, пошла искать Чарли. Только завернув за угол пивнушки, она в удивлении замерла.
Устеленная камнем мостовая – треснула, но не в привычном понимании этого слова. Мерцающая трещина ползла по камням, а потом, преломляясь на свету, изгибалась под прямым углом и поднималась вверх почти на два метра, после чего просто-напросто обрывалась. От шевелящихся и позвякивающих полупрозрачных осколков, излучающих тусклое серебристое сияние, и опоясывающих нить трещины, складывалось ощущение, что треснула само пространство, обнажая свою серую изнанку.
– Это еще что за чертовщина… – удивленно проговорила Элейн.
***
Чарли пробирался внутрь Аэрона, обходя рассаживающихся людей в деловых костюмах с чемоданами и сумкам, оглядывая местность в поисках места для приземления, пока Марго занималась оплатой проезда. Путь до её клиники был недолгий, по словам Маргариты должен был занять примерно полчаса, с учетом остановок.
Скаут не переставал поражаться техническому прогрессу этого мира. Преодолеть такое расстояние за каких-то полчаса!
Пройдя почти половину Аэрона, невидимка наконец-то приметил два свободных места на скамье.
Протиснувшись сквозь людей, он с облегчением сел. Все-таки его взаимодействие с протезами еще было далеко не идеальное, и длительная ходьба вызвала дискомфорт.
Усевшись, невидимка стал с любопытством вертеть головой, разглядывая все вокруг. Внутри вагон Аэрона был слегка округлый, с рядами стоящих друг напротив друга скамеек с мягкой обивкой, а сверху над ними нависал ряд горящих плоских ламп. Окна тоже были овальные, затянутые виртуальными интерфейсами с информацией об остановках и рекламой, сквозь которые проглядывал умопомрачительный городской пейзаж с высоты птичьего полета.
Вскоре, взгляд Чарли пал на человека, расслабленно сидевшего на скамье, напротив. Его необычный внешний вид, довольно сильно выделял его из общей деловой массы, скопившейся в вагоне Аэропоезда.
Темно-зеленый, запачканный пылью, плащ путешественника с капюшоном, светлая рубашка без ворота, темные штаны и ботинки со стальным носом.
В груди Чарли что-то дернулось.
В руках странный пассажир вертел небольшую серебряную брошку в виде выпуклого треугольного щита.
Пассажир медленно поднял голову, выныривая из тени капюшона, и посмотрел на Чарли.
– Привет, Чарли, – хищно улыбнулся он.
Позвоночник Скаута покрылся льдом, а тело пригвоздило к сиденью стальными иглами.
Это было он. Самозванец. Заперший его в пустыне, лишивший его всего, что у него было. Отнявший родителей, отнявший друзей. Отнявший Элейн. Когда Чарли думал о нем, пока был заточен в пустыне или лежал с ампутированными ногами, его сжигала ярость. Он думал, что как только увидит его, голыми руками, капля за каплей, выдавит из него жизнь.
Но сейчас Скаута словно парализовало. Все мышцы замерли в неестественном напряжении. Он не мог оторвать глаз от лица самозванца. Все его чувства отключились, заглохли и исчезли. Мозг отказывался воспринимать происходящее. Чарли не чувствовал своего тела, не чувствовал дыхания, не ощущал, как пересохло у него в горле и как начинали болеть широко распахнутые, не моргающие, глаза.
Только в ушах тихонько, но пронзительно звенело, словно рядом летал назойливый комар.
– Скажи-ка, Чарли, ты вообще задумывался, для чего все это? – прорезал тишину голос самозванца.
Он расслабленно развалился на скамье, и лениво обвел возникшим у него в руке серебристым кинжалом вагон.
– Все эти люди, весь этот купол… Все… это? Почему все случилось, как случилось, а? – его голос с каждым словом все больше насыщался ядом и кислотой, разъедая невидимку изнутри.
Он снова ухмыльнулся, глянув на Скаута.
– Знаешь, как однажды сказал мой знакомый, хаосом мы называем порядок, который нам непонятен.
Самозванец перекинул кинжал в левую руку. Сидящий на той же лавке, но немного в стороне, мужчина в деловом костюме сопроводил этот трюк озабоченным взглядом, ненадолго вынырнув из своего наручного компьютера.
– Вот глянь на него, – самозванец указал кончиком лезвия на мужчину в костюме, – Знаешь, чего он занервничал? Он не понимает, что я говорю. Наш с тобой язык ему не понятен. В мире, где все говорят на одном языке, и не осталось такого слова или надписи, которую бы не мог расшифровать компьютер. Его это пугает. Ему кажется, что мы хотим причинить ему вред, отнять то, что ему дорого. Но ведь он просто нас не понимает.
Самозванец отлип от спинки скамьи и слегка склонился к Чарли.
– А, ну и кинжал конечно, да.
Самозванец снова ядовито ухмыльнулся и резко выбросил в сторону мужчины руку с кинжалом. Клинок, с едва заметным чавкающим звуком, вошел мужчине в шею.
Незнакомец схватился за горло и захрипел. Из раны и изо рта у него полилась кровь. Кто-то вскрикнул.
– А, кстати, – самозванец улыбнулся, – это тебе на память об Элейн.
Самозванец кинул невидимки значок в виде щита.
Её имя, насмешливо вылетевшее из его уст, пробудило Чарли ото сна. Внутри вспыхнуло утихшее пламя ненависти.
Пока значок в виде щита еще только летел в его сторону, Скаут уже сорвался. Мышцы, скрученные в тугие канаты, распрямились, и он пулей сорвался с места. Кулак Скаута, наполненный скопившейся у него ненавистью и яростью, врезался в челюсть самозванца, отшвырнув его назад. Самозванец, хватаясь за перила и пассажиров, едва не упал. Лицо его озаряла торжествующая ухмылка.
– С пробуждением, малыш.
Самозванец захохотал.
В сознание Чарли, наполненное пылающим гневом, ворвалась реальность.
В вагоне Аэрона было шумно. Кричала женщина. Люди столпились возле убитого самозванцем мужчины. Сквозь толпу из соседних вагонов продиралась транспортная полиция Инсомнии. К
