Откровение Невидимки: Катарсис - Никита Китман

Никита Китман

Откровение Невидимки: Катарсис

Глава 1. Песок и смерть

Серебристый песчаный склон, злобно прошелестев проклятие, осыпался, едва не скинув вниз чуть ли ни единственного представителя жизни в этой мертвой пустыне.

Измученный и озлобленный взгляд встретил ненавистную черную точку на горизонте. Острые песчинки, забравшиеся в обмотанные ступни, в тот же миг перестали колоть грубую кожу, а по венам потек гнев. Капелька пота, смывая грязь, прочертила на его лбу светлую полосу. Точка мутировала, раздуваясь и стремительно увеличиваясь в размерах. Или это он сорвался на бег?

Дверь. Опять она.

"Я лгу? Лгу? Лгу…" – насмешливое эхо разносились по уголкам сознания Чарли каждый раз, когда он смотрел на торчащую из серого песка окаменевшую дверь.

Невидимка с воплем налетел на неё, сбивая кулаки в кровь. Он не мог подобрать слов, чтобы выразить свое отчаяние и ненависть, он ревел, словно разъяренный зверь, и колотил со всей силы знак его заточения. Чарли бил в камень так, словно тот, рано или поздно, должен был ощутить боль. Скаут яростно глотал воздух, не отводя взгляда от измазанной кровью двери. С кулаков сыпались рубиновые капли.

Большая белая глыба в форме двери – это первое, что Чарли увидел, очнувшись в этом опустошенном мире. Издевка, оставленная ему самозванцем.

"Дверь – это же так просто. Возьми ручку, да поверни. Вот она – свобода! Да, мой друг?" – словно смеялся ему в лицо человек, которого он встретил в шторме.

Сколько прошло с тех пор? Год? Может два? Чарли уже давным-давно потерял счет времени. Минуты, часы, дни… время стремительно утекало сквозь пальцы, как бы сильно невидимка не сжимал кулак. Но день, когда он очутился здесь, врезался ему в память в мельчайших деталях. Тот самый день, когда он столкнулся со своим двойником – отражением из треснувшего зеркала. Чарли буквально нутром чувствовал, что тот человек был не просто поразительно на него похож. Это был он сам, но другой, не из этого мира, озлобленный, коварный, безжалостный.

"Ну… Это просто. Мне скучно" – так пояснил он Скауту свои действия.

Чарли обессиленно упал на колени. Холодный серый песок вгрызся в кожу, моля о крови. Ветер морозными когтями царапнул спину.

– Вставай, – раздался голос, разрушив исполняемый ветром реквием.

Невидимка, не пошевелившись, пропустил фразу мимо ушей.

– Вставай, нытик. Мне тошно смотреть на твои жалкие потуги, – прозвучал голос вновь.

– Пошел к черту, – ответил Чарли, не оглядываясь.

Тем не менее, Скаут встал. Взгляд его снова впился в стоящую перед ним дверь. Тлеющие угольки ярости стали распаляться вновь.

– Головой в неё побейся, может тогда откроется. Или может ты сдохнешь пораньше, один черт, время тянем, – продолжил говорить человек у него за спиной.

Чарли легко коснулся тонкого черного узора на своем запястье и молниеносно развернулся, извлекая кинжал. Лезвие его серебристого клинка застыло у шеи высокого мужчины, стоявшего в метре за его спиной. Сталь прижалась к подрагивающей артерии так сильно, что казалось, хватит легкого дуновения ветра, чтобы клинок пролил кровь и насытил стенающий от жажды песок.

– Лучше замолчи, Рейлин. Я не настроен слушать твои нравоучения, – процедил Чарли.

Рейлин Тачс – второй и последний представитель жизни в этом мире. По крайней мере, никого другого ни он, ни Чарли не встречали. Рейлин, по его словам, тоже был когда-то изгнан из своего мира, но в отличие от Скаута прожил здесь гораздо больше. Это все, что невидимка из него вытянул. Впрочем, Чарли и не особо интересовали подробности, не имеющие отношения к побегу из этого мира. Скаут только и думал, что о возвращении домой. Голова буквально свербила от того, что Элейн и все его близкие находятся в ужасной опасности и даже не подозревают об этом. Мысли, одна ужаснее другой, грызли его, не оставляя в покое ни на секунду.

– Убьешь меня? А духу-то хватит? – даже не повел бровью Рейлин.

Солнце, на миг выглянувшее из-за непроглядного смога, блеснуло на его неприкрытой макушке, страдающей под натиском лысины. Морщины заиграли на растянувшейся презрительной ухмылке, действующей Чарли на нервы так сильно, что хотелось убивать всё и вся без разбору. Но был только Рейлин, которого убить невидимка не мог. Он, конечно, сильно раздражал, всячески подначивал и жутко бесил, но это не повод лишать его жизни. Чарли был не из тех, кто мог убить кого-то, просто потому что ему так захотелось. Не этому учили в Легионе.

Скаут подавил сильное желание раскрасить серую пустыню яркими бордовыми красками и отнял клинок от шеи своего напарника по несчастью.

– Так-то, – мгновенно избавившись от ухмылки, напыщенно сказал Рейлин.

Поправив черную повязку, закрывающую пустую левую глазницу, обитатель пустыни, украдкой бросив взгляд на каменное изваяние за спиной у Чарли, развернулся и, слегка прихрамывая, пошел прочь.

Скаут, немного замешкавшись, пошел следом, так как путь к убежищу Рейлина знал только сам Рейлин. Снова встретившись с этой мыслью, Чарли вскипел, но уже не так ярко, как в прошлый раз. Чарли жутко злило, что он, будучи неплохим следопытом и "кое-что" зная о слежке и преследовании, никак не мог вычислить и запомнить местоположение подземного схрона Рейлина, хотя тот даже и не пытался что-либо скрыть.

Невидимка стиснул занывшие кулаки и брел следом, собирая волю, чтобы не оглянуться на дверь, которую, в отличии от убежища, он мог найти с закрытыми глазами. В какую бы сторону Чарли не направился, выйдя из жилища Рейлина, через пару сотен шагов он так или иначе натыкался на белую скалу в виде двери.

«Я найду способ тебя открыть… найду. Уж поверь мне, если понадобится, потрачу всю жизнь, но выберусь, слышишь?!» – мысленно обращался к двери Чарли, яростно топча холодный песок, словно это он его заточил здесь.

Запоминать дорогу было бессмысленно, поэтому Скаут, более или менее успокоившись, попытался сконцентрироваться и вернуться к разговору, состоявшемуся в смерче.

«Так, давай еще раз, о чем он говорил? Что могли значить его вопросы? Почему ему так интересно было мое детство?»

В тот же миг, как Чарли подумал о своем детстве, картина всех пережитых им ужасов предстала перед глазами, заставив сердце биться чаще, а челюсти с усилием сжаться. Подсознание, когда-то заблокировавшее его воспоминания, оказало невидимке хорошую услугу, позволив жить спокойной жизнью, не наложив отпечатка того кошмара.

«Так. Детство» – мысленно проговаривая злосчастное слово, продолжал анализировать события Скаут.

«Первое – я родился не в Сеинтории. Даже не в этом мире. Твою мать…» –