Версальская грешница - Елена Коровина

Соня представила, как выглядел зал под ее хрустальным радужным светом. Дамы в пышных платьях с глубокими декольте приседали в реверансах и обмахивались веерами. Бриллианты, рубины, изумруды вздрагивали на их волнующейся груди. Мужчины в разноцветных камзолах, украшенных бантами и пуговицами из драгоценных камней, вели дам на танец или к столу. Все были в огромных напудренных париках.

Потом парики сменили свои же, слегка тронутые пудрой волосы, платья стали нежнее, появились рюши и воланы. Женщины встали на каблуки. Но многочисленные драгоценности по-прежнему блистали у них натруди, раскачивались в ушах, сияли на пальцах, запястьях, на одежде и даже на туфлях.

Менялось все. Но драгоценности оставались неизменными. За них сражались, убивали, их крали и теряли. Так что же произошло с ювелирными сокровищами, созданными Бенвенуто Челлини? Что сделала с ними маркиза Помпадур? Потеряла или спрятала?

– Где же покои Помпадур? – снова спросила Соня прерывающимся голосом.

– Туда мы не попадем. Это в центре дворца. Там и смотрителей можно встретить. Есть тут одна мадам, Лебоне, так та даже по ночам дворец обходит, хоть это и не полагается. Ночью смотрителей сменяют сторожа.

Шарль вдруг напрягся и прижал палец к губам.

– Ш-ш-ш!

У Сони сердце упало: в темноте коридора послышался шорох. Кто-то приближался?

В минуту опасности человек всегда ищет укрытие и защиту. Вот и Соня оказалась в объятиях Виктора. Сердце ее так застучало, что, кажется, собралось выпрыгнуть из груди. Ох, знала она, что нехорошо бродить по старинным дворцам ночью, но ведь трудно удержаться от соблазна!..

– Я посмотрю! – тихо прошептал Шарль и вышел в коридор.

И тут с Соней приключилось невероятное. Она увидела даму в старинном платье фисташкового цвета с огромной золоченой розой у корсажа. Дама вынула розу, приложила ее к стене, поманила девушку изящным пальчиком и прошептала:

– Сюда!

Соня схватилась за Виктора:

– Ты видел?

– Что? – не понял тот.

Значит, не видел…

Но Соня уже не могла остановиться. Она схватила оставленный Шарлем фонарь и устремилась к тому месту, куда показывала дама. Луч света выхватил золоченую… розочку. Соня нажала на нее. Открылась незаметная дверь.

Девушка легко протиснулась внутрь и почувствовала сзади дыхание Виктора. Слава Богу, он не остался в зале и не покинул ее. Вдвоем они прошли по узенькому коридорчику, который разветвлялся надвое. Соня заметалась: куда свернуть? И вдруг снова увидела золоченую алебастровую розу на стене.

– Туда!

Они прошли и этот коридор. Попали в какие-то узкие простенки, и девушка подумала, что это и есть те самые потайные ходы за гобеленами, о которых писала в своих записках Помпадур. Стало совсем сыро и пыльно. Соня прикрыла ладошкой нос и рот. Не дай Бог чихнуть – вдруг кто услышит!

Ход вывел к витой лесенке. Соня бесстрашно устремилась вперед, но Виктор схватил ее за руку:

– Куда ты! Мы заблудимся! Нужно вернуться, пока помним дорогу. А на верхнем этаже мы точно заплутаем!

– Не заплутаем! – лихорадочно отозвалась Соня. – Я знаю!

Ей и вправду все казалось знакомым. Чудилось, что она много раз ходила тут. Вот здесь, поднявшись по лестнице, надо повернуть вправо, пройти через Зеленый коридор. На этих стенах пастушка на гобелене, на этом окне – фиалки на шторах. Вот и Розовый будуар.

Соня тихонько дотронулась до дверей. Они распахнулись, словно по мановению волшебной палочки, даже не заскрипели. Они ждали Соню столько лет!

Девушка влетела в Розовый будуар маркизы Помпадур, плюхнулась на кушеточку, накрытую покрывалом с вышитыми венками роз и, радостно раскинув руки, засмеялась призывно и счастливо. Ей было все равно, что ее могут услышать. Что где-то рядом может бродить мадам Лебоне, смотрительница Версаля. Что Виктор смотрит на нее с широко открытым ртом не просто от удивления, но почти от ужаса.

Все было все равно – она как будто вернулась домой!

Соня схватила вышитую подушечку, прижала ее к груди и закружилась по будуару. Потом отбросила подушку и схватила в пригоршни шелк оконных занавесей. Зарылась в шелк лицом, вдыхая запах старинных духов.

– Что с тобой, Соня! Ты ведешь себя, как ненормальная! – прошептал Виктор.

– Мне кажется, я вернулась домой! – тихо воскликнула девушка. – Именно таким я видела будуар Помпадур, когда писала книгу о ней, именно таким он мне снился! Да-да, я видела во сне – и этот столик, и этот ковер, и эти шторы, и подушечки на кушетке! И эти портреты…

Соня осеклась. В лунном свете виднелись два портрета в простенках. Девушка сразу поняла: это Людовик XV и Помпадур. Но Людовик так поразительно походил на… Виктора.

– Смотри! – Соня протянула руку к портрету. – Виктор, это же ты!

Грандов вскинул голову и распрямил плечи. Он действительно стал копией портрета – то же красивое, холеное лицо, высокий лоб, темные глаза, полные, но слегка кривящиеся в улыбке губы. Да у него появились та же гордость, властность и надменность во взгляде.

– Я давно ждал, когда же ты заметишь! – проговорил он. – Ты, пишущая про Людовика и Помпадур, не видела главного!

– Чего? – Соне стал неприятен его тон.

– Я – потомок этого короля. Уж не знаю, с кем он там согрешил – с моей прапрабабушкой или прапрапра – да он ни одной юбки, говорят, не пропускал. Потому-то мои предки и уехали из Франции, не хотели признавать такое родство, слишком опасно. Мало ли какие могут быть интриги! Но вот почему уехали твои предки – не догадываешься?

Виктор поднес фонарь к портрету маркизы де Помпадур:

– Неужели не узнаешь?

Соня нехотя подняла голову и отшатнулась.

Так вот почему она видит сны про маркизу, знает тайные проходы в Версальском дворце, чувствует себя здесь как дома: вот почему призрак Помпадур заманивает ее в свои покои…

Она, Соня Ленорова, – тоже праправнучка или прапрапра… Она тоже – Помпадур!.. Боже милостивый – да она же копия этого портрета!

– Вот почему мы любим друг друга! – ахнула Соня. – Любили еще века назад, и возможно, тысячелетия… Вот почему маркиза, тогда еще простая парижанка мадам д'Этиоль, так рвалась к Людовику. Не к королю, к мужчине. Это был мужчина ее судьбы, с которым она прожила множество прежних жизней…

– Вот почему я полюбил тебя, как только увидел на Кузнецком мосту! Ну а сейчас, когда ты вымотана путешествием, ты – вылитая болезненная маркиза.

– Может, я и маркиза, но ты уверен, что не самозванец, ваше королевское величество? У Людовика была родинка с левой стороны груди в форме сердца. Историки утверждают, что ей, как знаком, отмечены все дети короля.

– Ну, я конечно, не сын короля, а только потомок по мужской линии. Но ведь прямой – и родинка у меня есть. Изволите взглянуть, мадам?