Дворянская семья. Культура общения. Русское столичное дворянство первой половины XIX века - Алина Сергеевна Шокарева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Безусловно, не всегда родители обращали внимание на внутреннюю культуру педагога, придавая значение исключительно знанию французского языка и обычаев. Е. А. Сабанеева отмечала, что «[18]20-е годы ознаменовались у нас поездками наших дворян за границу, увлечением французскими модами и гувернерским воспитанием, которое наделало столько вреда»[635]. Система воспитания тех лет очень многое восприняла от повседневной французской культуры: режим дня, питание, выражение лица, движения и так далее. Делясь впечатлением от поведения русских военных в Париже 1814 года, философ Ипполит Оже отмечал: «Между высшими классами в России и во Франции много общего: одинаковое воспитание порождает духовное сродство, скрепляемое общей литературой и общим разговорным языком, так что политическая распря была чем-то вроде семейной размолвки, происшедшей от недоразумения и прекратившейся тотчас после объяснения, чем-то вроде вводного предложения в скобках, не нарушающего смысла всей речи»[636].
Князь Иван Иванович Барятинский, напротив, стремился образовать своих детей на английский манер. Сына Александра он собирался воспитывать так: «До семилетнего возраста воспитание мальчика должно быть скорее физическое, нежели нравственное; но понятие о том, что справедливо и что несправедливо, следует внушить ему как можно ранее. Главные недостатки, проявляющиеся в детском возрасте – лень и обжорство. К первому из них надобно быть неумолимым, так как ложь унижает человеческое достоинство. Сына моего можно будет оставить под женским присмотром до 5 лет»[637]. Далее он пишет о программе обучения наследника всяческим наукам – дабы затем он мог принести пользу Отечеству. Все эти указания, правда, по ряду причин не были выполнены.
* * *
Учителям разных специальностей и жалованье полагалось различное. Например, на воспитание детей графа Ф. Г. Орлова в 1797 году учителю де Маттей в год платили 1000 рублей, его жене – 400 рублей. Рисовальному учителю Ивану Федоровичу Мерцалову – 300 рублей, учителю же российской грамоты Григорию Яковлеву – 140 рублей[638]. Явный приоритет иностранцев обусловлен тем, что дворяне желали воспитать своих детей европейцами, которые могли бы свободно войти в западную культуру, но при этом сохранить в своем характере и самобытные русские черты.
Система подготовки учителей имела в те годы свои недостатки. Педагог-математик П. С. Гурьев в предисловии к своему «Руководству к преподаванию арифметики малолетним детям» писал: «У нас новичок-учитель совершенно предоставлен самому себе. Воля у него есть, усердия много, но в положительных сведениях он крайне нуждается, и, в чем именно горе, часто не знает к кому и как прибегнуть о помощи»[639]. В «Чтениях для умственного развития малолетних детей и обогащения их познаниями» Е. О. Гугель, основоположник российской системы дошкольного воспитания, также сетовал на то, что «при воспитании, особливо первоначальном, у нас слишком мало занимаются сообщением познаний и развитием чрез то умственных способностей детского возраста, а напротив того слишком много учением слов, особенно иностранных языков»[640].
* * *
Девочек воспитывали иначе, чем мальчиков. В «Наставлении от отца дочерям» 1784 года сказано: «Главнейшее правило для женщин есть сие: соблюдать скромность и учтивость. <…> Ежели девица перестает краснеть, то она лишается наилучшего из своих дарований…» Девочкам следовало утром и вечером молиться, ходить в храм, причащаться, читать книги, рисовать, танцевать, бывать на воздухе, заниматься рукоделием, в большой компании больше молчать и не показывать своих обширных (если они есть) познаний. Искренний и разумный человек не будет косо смотреть на разумную женщину, но таковых мужчин, по мнению автора руководства, немного[641].
К сожалению, родители не часто заботились об умственном совершенствовании дочерей. М. А. Корсини приводит пример типичного, на ее взгляд, дворянского столичного семейства, в котором при найме гувернантки отец просит ее не утруждать своих девочек науками, а научить их прежде всего светскому обхождению: как умело войти в гостиную, поклониться и завести приятный разговор, например о рукоделии. Первая их учительница заставляла детей при гостях декламировать по-французски, по-немецки, танцевать польку – за то и была любима маменькой. Новую гувернантку уложили спать в детской за ширмой, чтобы наблюдение за девочками было круглосуточным[642].
Девушки часто жили в придуманном, романтизированном мире, мечтая о неземной любви и удовольствиях. Е. А. Сушкова признавалась, что с 10 до 17 лет у нее было такое развлечение: она выучивала наизусть имена иностранных принцев в календаре, помечала крестиками тех, кто по возрасту может подходить ей в мужья. Начитавшись без разбору романов и комедий, она мечтала, что какой-нибудь принц за нее посватается[643].
В повести А. В. Дружинина «Полинька Сакс» говорится о типично женском образовании того времени: «ее отгоняли в детстве от упражнений, способных укрепить душу и тело… набивали ей голову всяким вздором»[644]. Героиня сказки В. Ф. Одоевского говорит: «Я до самого моего замужества не имела понятия о том, что называется хозяйством, только и умела, что играть в куклы, одевать себя и танцевать»[645]. Часто девушки воспитывались на романах Ричардсона и мадам Жанлис. Но бывали и исключения: так, сестрам Гончаровым запрещалось читать любые книги романтиков, и потому Наталья Николаевна не была знакома даже со многими произведениями своего будущего супруга[646]. Героиня повести С. П. Победоносцева «Няня» читала «Детского Плутарха»: «С какою любовью смотрела я на эти маститые головы древних героев, философов, полководцев, ученых, на эти чистые классические профили великих женщин древнего мира. То были первые идеалы, созданные детским моим воображением»[647]. Героини рассказа Е. А. Ган «Идеал» тоже зачитывались Плутархом. Мать старалась «от нежного возраста изощрить в них до высочайшей степени чувство благородства, предметами их благоговения были деяния великих мужей», они старались выказывать самопожертвование, великодушие, сдерживать обещания и никогда не лгать, следуя при этом не столько христианским заповедям, сколько прославленным римлянам[648].
Статский советник и писатель С. П. Сушков писал о своей сестре: «Учение Евдокии Петровны соответствовало требованиям тогдашнего воспитания светских барышень, по следующей общепринятой для них программе: Закон Божий, языки русский, французский и немецкий, немного арифметики, краткие познания из истории и географии, рисование, игра на фортепиано и танцы», но сестра была очень талантлива и любознательна, потому много читала и изучила английский и итальянский языки[649]. В «Руководстве к педагогике…» утверждалось, что главное правило «в умственном образовании женского пола
