Тайна Древнего Лика - Алексей Корепанов

Маклайн, пожалуй, не уступал Торнссону в искусстве пилотирования. Модуль плавно скользил по наклонной, заходя на равнину со стороны давно испарившегося океана, — и вскоре возникла на обзорном экране громада Сфинкса. Каталински опять подумал, что этот исполин до странности похож на маску, которую он видел лет пять назад на праздновании Хэллоуина. Прошло несколько мгновений — и он понял, что таинственный сидонийский Лик изменился. Белая субстанция, заполнявшая огромные глазницы, которую он вместе с Батлером, Торнссоном и Флоренс наблюдал во время первого полета над Сидонией, стала гораздо более разреженной, и теперь уже было понятно, что это не лед, а туман.

И сквозь этот туман проступили глаза Сфинкса — черно-лиловые, матовые, поглощающие бледный свет марсианского утра. Они были еще плохо видны, они казались мутными, как спросонок, но очень походили на живые. Их взгляд впивался в мозг — и Каталински вдруг почувствовал резкую головную боль. Он потер ладонью вспотевший лоб, оторвав взгляд от экрана, — и боль понемногу отступила, стала глуше. Но исчезать не спешила.

Конечно, виной тому было напряжение последних часов и, возможно, не вовремя разыгравшееся воображение… но инженер не мог избавиться от ощущения, что у каменного исполина поистине живой, очень тяжелый и недобрый взгляд. Хотя пока и затуманенный.

Пока…

Каталински заставил себя поднять голову и вновь посмотреть на экран. Вместо Сфинкса под модулем был уже котлован с одиноко застывшим экскаватором.

— Лео, внимание! — предупредил Маклайн. — Начинаю тормозить.

— Понял, командир, — внутренне собравшись, ответил Каталински.

…Посадочная операция прошла без сучка и задоринки, но Маклайн совершенно взмок, словно от самой стартовой точки тащил модуль на себе. Ему не терпелось поскорее отправиться к Сфинксу, однако он со своей обычной скрупулезностью провел все до единой послепосадочные процедуры. Потому что по-другому просто не мог. И только убедившись в том, что с модулем все в полном порядке, вместе с инженером вышел под марсианские небеса. С ящиком взрывчатки в руках — как будто собирался принести дань кровавому богу войны.

Хотя странная атмосферная аномалия продолжала существовать, астронавты прицепили у пояса шлемы и повесили на спину баллоны. Как сообщал ЦУП, специалисты чуть не сломали головы, пытаясь объяснить этот феномен, который не вписывался ни в какие теории. Утро было пасмурным, красно-желтые облака сплошной пеленой затянули небо, и горизонт тонул в багровом полумраке. Рейки контейнерной колеи занесло размельченной породой, и у колес марсохода, возвращенного в лагерь инженером, высились ржавые холмики. На водительском сиденье ровера одиноко лежала золотая плитка с изображением загадочного зверя. Это Каталински бросил ее туда перед взлетом с Марса. Он не считал себя суеверным и не верил в какие-то потусторонние, высшие силы — вернее, просто не думал об этом… но плитку оставил совершенно сознательно, на всякий случай. Как бы на время возлагая ответственность за сохранность и исправность вездехода на местных богов или духов… Духов прошлого… Там, где когда-то жили разумные существа, обязательно должны были присутствовать какие-то высшие сущности, порожденные коллективным сознанием. Впоследствии обособившиеся и, возможно, превратившиеся в нечто иное, чем они были первоначально.

Каталински уже рассказал командиру «Арго» о вавилонском сирруше с врат богини Иштар, но Маклайн никак на это не отреагировал. Голова его была занята другим.

Они вытащили из вездехода экспресс-лабораторию, а взамен погрузили два запасных баллона, еще один бур вдобавок к тому, что уже лежал в кузове, внушительный моток тонкого троса и несколько реек от контейнерной дороги. Ящик с взрывчаткой Маклайн бережно устроил у себя на коленях. На поясе у командира, рядом со шлемом, висел пистолет в кобуре, а у инженера — ракетница. Правда, стрелять было не в кого и подавать сигналы тоже некому, но Маклайн решил, что эти образцы военной техники не будут большой обузой и пригодятся хотя бы для того, чтобы дать знать о себе друг другу в случае чего…

Каталински сел за руль — и вездеход, побуксовав, рывком отправился в путь.

— Осторожнее, Лео, — сказал Маклайн, придерживая ящик, чуть не соскочивший с его коленей. — Взрывчатка все-таки, а не хот-доги.

— Но кто-то ведь рассчитывал степень риска, — пробурчал Каталински, возвращая командиру его же фразу. — Небось, швыряли его и так, и этак…

— Осторожность не помешает, — назидательно заметил Маклайн. — Раз в жизни и палка может выстрелить. Знаешь, как закончилась космическая карьера кого-то из тех, первых, что летали на «Джемини»? Карпентера, кажется.

— Бейсбольная бита выстрелила, — проворчал Каталински, внимательно глядя перед собой.

— Примерно так, — кивнул Маклайн. — А точнее — поскользнулся в собственной ванной на куске мыла. Перелом — и запрет на полеты. Навсегда.

Инженер покосился на командира, явно собираясь дать свой комментарий, но подавил в себе готовые вот-вот вырваться слова и вновь перевел взгляд на равнину, бегущую под округлый скошенный капот ровера. Вылетающие из-под колес мелкие камешки глухо стучали по днищу, и это были единственные звуки, нарушавшие тишину, — электродвигатель работал практически бесшумно. Багровая мгла, окольцевавшая горизонт, придавала пейзажу мрачный и какой-то нереальный вид. Легкий ветер то и дело сменялся довольно резкими порывами, словно у бога войны ни с того ни с сего сбивалось дыхание. Словно он был то ли встревожен, то ли раздражен присутствием здесь чужаков…

Маклайну все тут было в диковинку. Фотографии и кадры видеосъемки — это одно, а реальный вид изнутри, вблизи — совсем другое. Но не то было у него настроение, чтобы зачарованно смотреть по сторонам и восхищаться неземной, в буквальном смысле, красотой иного мира. Странной была эта красота, тревожной. Красивы узоры ураганов, когда наблюдаешь их с высоты, из кабины истребителя, — но не приведи Господь угодить туда, в эти нежные на вид гибельные завихрения…

Мысли вырвались-таки из запертой клетки и назойливыми молоточками стучали в висках командира «Арго»: «Только бы — живые… Только бы — живые…»

Он тщательно продумал все дальнейшие действия. Они доберутся до того злополучного входа внутрь Сфинкса и вновь, теперь уже вдвоем, попытаются открыть его. Не получится — возьмутся за буры. Хотя надежды на них почти никакой — не те это буры. Ну, а потом — взрывчатка. Риск? Да, риск. Что если произойдет обвал, ворота рухнут и придавят тех, кто, может быть, находится за ними? Хотя вряд ли, конечно, кто-то находится возле ворот. Гораздо вероятнее — в колодцах под плитами…