Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 4-7 - Антон Чехов

{04264}

красота моя неописанная! Выслушайте старика, одной ногой уже в могиле стоящего! Не за чем иным тут валяюсь, как только ради спасения моего! Погибаю! Глядите: волосы на голове моей стоят дыбом! Из Москвы приехал муж моей Глашеньки, Прындин. Теперь ходит по театру и ищет погибели моей. Ужасно! Ведь, кроме Глашеньки, я ему, злодею моему, пять тысяч должен! - Мне какое дело? Убирайтесь сию же минуту вон, иначе я... я не знаю, что с вами, с подлецом, сделаю! - Тсс! Душенька, тсс! На коленях прошу, ползаю! Куда же мне от него укрыться, ежели не у вас? Ведь он везде меня найдет, сюда только не посмеет войти! Ну, умоляю! Ну, прошу! Часа два назад я его видел! Стою это я во время первого действия за кулисами, гляжу, а он идет из партера на сцену. - Стало быть, вы и во время драмы здесь валялись?- ужаснулась артистка. - И... и всё видели? Антрепренер заплакал: - Дрожу! Трясусь! Матушка, трясусь! Убьет, проклятый! Ведь уж раз стрелял в меня в Нижнем... В газетах писали! - Ах... это, наконец, невыносимо! Уходите, мне пора уже одеваться и на сцену выходить! Убирайтесь, иначе я... крикну, громко расплачусь... лампой в вас пущу! - Тссс!.. Надежда вы моя... якорь спасения! Пятьдесят рублей прибавки, только не гоните! Пятьдесят! Артистка прикрылась кучей платья и побежала к двери, чтобы крикнуть. Индюков пополз за ней на коленях и схватил ее за ногу повыше лодыжек. - Семьдесят пять рублей, только не гоните! - прошипел он, задыхаясь. - Еще полбенефиса прибавлю! - Лжете! - Накажи меня бог! Клянусь! Чтоб мне ни дна, ни покрышки... Полбенефиса и семьдесят пять прибавки! Дольская-Каучукова минуту поколебалась и отошла от двери. - Ведь вы всё врете... - сказала она плачущим голосом. - Провались я сквозь землю! Чтоб мне царствия небесного не было! Да разве я подлец какой, что ли? - Ладно, помните же... - согласилась артистка. - Ну, полезайте под диван.

{04265}

Индюков тяжело вздохнул и с сопеньем полез под диван, а Дольская-Каучукова стала быстро одеваться. Ей было совестно, даже жутко от мысли, что в уборной под диваном лежит посторонний человек, но сознание, что она сделала уступку только в интересах святого искусства, подбодрило ее настолько, что, сбрасывая с себя немного спустя гусарское платье, она уже не только не бранилась, но даже и посочувствовала: - Вы там выпачкаетесь, голубчик Кузьма Алексеич! Чего я только под диван ни ставлю! Водевиль кончился. Артистку вызывали одиннадцать раз и поднесли ей букет с лентами, на которых было написано: "Оставайтесь с нами". Уходя после оваций к себе в уборную, она встретила за кулисами Индюкова. Запачканный, помятый и взъерошенный, антрепренер сиял и потирал руки от удовольствия. - Ха-ха... Вообразите, голубушка! - заговорил он, подходя к ней. - Посмейтесь над старым хрычом! Вообразите, то был вовсе не Прындин! Ха-ха... Чёрт его возьми, длинная рыжая борода меня с панталыку сбила... У Прындина тоже длинная рыжая борода... Обознался, старый хрен! Ха-ха... Напрасно только беспокоил вас, красавица... - Но вы же смотрите, помните, что мне обещали, - сказала Дольская-Каучукова. - Помню, помню, родная моя, но... голубушка моя, ведь то не Прындин был! Мы только насчет Прындина условились, а зачем я буду обещание исполнять, ежели это не Прындин? Будь то Прындин, ну, тогда, конечно, другое дело, а то ведь, сами видите, обознался... Чудака какого-то за Прындина принял! - Как это низко! - возмутилась актриса. - Низко! Мерзко! - Будь это Прындин, конечно, вы имели бы полное право требовать, чтоб я обещание исполнил, а то ведь чёрт его знает, кто он такой. Может, он сапожник какой или, извините, портной - так мне и платить за него? Я честный человек, матушка... Понимаю... И отойдя, он всё жестикулировал и говорил: - Если бы то был Прындин, то, конечно, я обязан, а то ведь кто-то неизвестный... какой-то, шут его знает, рыжий человек, а вовсе не Прындин.

{04266}

ВОСКЛИЦАТЕЛЬНЫЙ ЗНАК

(СВЯТОЧНЫЙ РАССКАЗ) В ночь под Рождество Ефим Фомич Перекладин, коллежский секретарь, лег спать обиженный и даже оскорбленный. - Отвяжись ты, нечистая сила! - рявкнул он со злобой на жену, когда та спросила, отчего он такой хмурый. Дело в том, что он только что вернулся из гостей, где сказано было много неприятных и обидных для него вещей. Сначала заговорили о пользе образования вообще, потом же незаметно перешли к образовательному цензу служащей братии, причем было высказано много сожалений, упреков и даже насмешек по поводу низкого уровня. И тут, как это водится во всех российских компаниях, с общих материй перешли к личностям. - Взять, например, хоть вас, Ефим Фомич, - обратился к Перекладину один юноша. - Вы занимаете приличное место... а какое образование вы получили? - Никакого-с. Да у нас образование и не требуется, - кротко ответил Перекладин. - Пиши правильно, вот и всё... - Где же это вы правильно писать-то научились? - Привык-с... За сорок лет службы можно руку набить-с... Оно, конечно, спервоначалу трудно было, делывал ошибки, но потом привык-с... и ничего... - А знаки препинания? - И знаки препинания ничего... Правильно ставлю. - Гм!.. - сконфузился юноша. - Но привычка совсем не то, что образование. Мало того, что вы знаки препинания правильно ставите... мало-с! Нужно сознательно ставить! Вы ставите запятую и должны сознавать, для чего ее ставите... да-с! А это ваше бессознательное... рефлекторное правописание и гроша не

{04267}

стоит. Это машинное производство и больше ничего. Перекладин смолчал и даже кротко улыбнулся (юноша был сын статского советника и сам имел право на чин Х класса), но теперь, ложась спать, он весь обратился в негодование и злобу. "Сорок лет служил, - думал он, - и никто меня дураком не назвал, а тут, поди ты, какие критики нашлись! "Бессознательно!.. Лефректорно! Машинное производство"... Ах ты, чёрт тебя возьми! Да я еще, может быть, больше тебя понимаю, даром что в твоих университетах не был!" Излив мысленно по адресу критика все известные ему ругательства и согревшись под одеялом, Перекладин стал успокаиваться. "Я знаю... понимаю... - думал он, засыпая. - Не поставлю там двоеточия, где запятую нужно, стало быть, сознаю, понимаю. Да... Так-то, молодой человек... Сначала пожить нужно, послужить, а потом уж стариков судить..." В закрытых глазах засыпавшего Перекладина сквозь толпу темных, улыбавшихся облаков метеором пролетела огненная запятая. За ней другая, третья, и скоро весь безграничный темный фон, расстилавшийся перед его воображением, покрылся густыми толпами летавших запятых... "Хоть эти запятые взять... - думал Перекладин, чувствуя, как его члены сладко немеют от наступавшего сна. - Я их отлично понимаю... Для каждой могу место найти, ежели хочешь... и... и сознательно, а не зря... Экзаменуй, и увидишь... Запятые ставятся в разных местах, где надо, где и не надо. Чем путаннее бумага выходит, тем больше запятых нужно. Ставятся они перед "который" и перед "что". Ежели в бумаге перечислять чиновников, то каждого из них надо запятой отделять... Знаю!" Золотые запятые завертелись и унеслись в сторону. На их место прилетели огненные точки... "А точка в конце бумаги ставится... Где нужно большую передышку сделать и на слушателя взглянуть, там тоже точка. После всех длинных мест нужно точку, чтоб секретарь, когда будет читать, слюной не истек. Больше же нигде точка не ставится..."

{04268}

Опять налетают запятые... Они мешаются с точками, кружатся - и Перекладин видит целое сонмище точек с запятой и двоеточий... "И этих знаю... - думает он. - Где запятой мало, а точки много, там надо точку с запятой. Перед "но" и "следственно" всегда ставлю точку с запятой... Ну-с, а двоеточие? Двоеточие ставится после слов "постановили", "решили"..." Точки с запятой и двоеточия потухли. Наступила очередь вопросительных знаков. Эти выскочили из облаков и заканканировали... "Эка невидаль: знак вопросительный! Да хоть тысяча их, всем место найду. Ставятся они всегда, когда запрос нужно делать или, положим, о бумаге справиться... "Куда отнесен остаток сумм за такой-то год?" или - "Не найдет ли Полицейское управление возможным оную Иванову и проч.?"..." Вопросительные знаки одобрительно закивали своими крючками и моментально, словно по команде, вытянулись в знаки восклицательные... "Гм!.. Этот знак препинания в письмах часто ставится. "Милостивый государь мой!" или "Ваше превосходительство, отец и благодетель!.." А в бумагах когда?" Восклицательные знаки еще больше вытянулись и остановились в ожидании... "В бумагах они ставятся, когда... тово... этого... как его? Гм!.. В самом деле, когда же их в бумагах ставят? Постой... дай бог память... Гм!.." Перекладин открыл глаза и повернулся на другой бок. Но не успел он вновь закрыть глаза, как на темном фоне опять появились восклицательные знаки. "Чёрт их возьми... Когда же их ставить нужно? - подумал он, стараясь выгнать из своего воображения непрошенных гостей. - Неужели забыл? Или забыл, или же... никогда их не ставил..." Перекладин стал припоминать содержание всех бумаг, которые он написал за сорок лет своего служения; но как он ни думал, как ни морщил лоб, в своем прошлом он не нашел ни одного восклицательного знака. "Что за оказия! Сорок лет писал и ни разу восклицательного знака не поставил... Гм!.. Но когда же он, чёрт длинный, ставится?"