Разбудить бога - Дмитрий Янковский

Мне показалось, что хмель снова начал возвращаться в его голову. Ну точно Верещагин... Тот тоже весь фильм пьяный ходил. Какие же действительно неожиданные повороты устраивает нам временами судьба!

В подвал пришлось спускаться несколько раз — не обращая внимания на проституток, то и дело шмыгавших перед нами, мы деловито погрузили вооружение в багажник моей «жигульки». Алиса, надо отдать ей должное, принимала в погрузке посильное участие — таскала легкое вооружение и боеприпасы. Наконец мы загрузили машину так, что она ощутимо просела на амортизаторах.

— Если менты остановят, я умру со смеху, — гулко расхохотался Громов.

— Фигня! — отмахнулся я. — Скажем, что мы чеченцы, и откупимся.

— С моей рязанской мордой?

— Да ладно, вот Алиса, если не так ярко оденется, вполне за шахидку сойдет. К тому же откупаться будем с размахом. Как при захвате «Норд-Оста».

— Имеем право, — кивнул Громов.

Я сел за руль, и мы выехали со двора, оставив ворота распахнутыми настежь.

— Закроешь? — спросил я.

— А зачем? — Бывший прапорщик пожал плечами. — Все равно ни одна зараза сюда не сунется.

— Самоуверенность является серьезным пороком для воина, — вклинилась в разговор Алиса.

— А вам, девушка, слова пока никто не давал, — оскалился Громов.

Алиса шутки не поняла. Я видел, как она напряглась, но решил не вмешиваться в ситуацию. Похоже, и Гром понял, что ляпнул лишнего — шуточки умолкли, и мы долго ехали молча. Каждый раз, когда проезжали милицейские посты, у меня посасывало под ложечкой. Но никто нас не остановил. Да если бы и остановили, то с таким количеством вооружения точно приняли бы за террористов. А это куда лучше, чем за бандитов, поскольку бандитов, если верить новостийным сводкам, укладывают лицом в снег, а с террористами постоянно ведут переговоры. На переговоры у меня бы денег точно хватило. Даже тех, что с собой.

Когда въехали в город, Алиса натянула на голову эфирный детектор. Громов хотел высказаться по этому поводу, но я жестом его остановил, мол, человек знает, что делает.

— Холодно, — заявила она. — Ночь, значит, надо ближе к центру.

— Почему? — удивился я.

— Давай я сяду за руль, а ты посмотришь.

— Думаешь, я узнаю Ворота?

— Конечно. Давай, давай!

Мы поменялись местами, и я опустил на глаза окуляры. Алиса тронула машину с места. Сначала я не заметил ничего необычного — ну город и город, но уже спустя пару минут различил впереди какое-то странное движение. Это было похоже на вспышки неоновых панно или на далекие зарницы, и лишь приглядевшись, я с изумлением увидел огромный мерцающий вихрь над городом. Похоже, он был где-то в самом центре Москвы, кажется, в районе Тверской. Алиса правила точно туда. Мы выехали на Бульварное кольцо, и «жигулька» резво помчалась в направлении Тверского бульвара. Вихрь рос с каждой минутой, нависал над нами... По ходу я заметил еще несколько похожих вихрей, только гораздо меньшего размера, однако их местоположение трудно было с точностью локализовать.

И только когда мы выехали на Гоголевский бульвар, я сообразил, где в точности расположен гигантский вихрь — он вздымался непосредственно над казино «Шангри-Ла». Меня ужас охватил, когда мы к нему приблизились. Чудовищный мерцающий хобот, тянущийся, казалось, в глубины космоса.

— Что это? — шепотом спросил я.

— Впечатляет? — спросила Алиса. — Так выглядят все игорные дома. Огромные воронки, высасывающие человеческую удачу. И энергию. Но эта в Москве самая крупная.

— Что значит энергию? — не совсем понял я.

— А то и значит. Вместо того чтобы делать нечто полезное для других или хотя бы для себя, люди тратят время на переставление фишек или дерганье рукояток одноруких бандитов. Время конвертируется в энергию, ведь сделать что-либо, можно лишь затратив определенное время. И вот все потерянное здесь время конвертируется частично в деньги, которые остаются в казино, а частично в чистую энергию неисполнившихся надежд и желаний, в энергию зависти, жадности, похоти. Все это концентрируется тут в немыслимых масштабах и создает поток. Это как слив помоев.

— При чем здесь удача?

— Люди ведь рвутся сюда за удачей. Поэтому теряют в основном именно ее. Чаще всего кто приходит за шерстью, уходит стриженым. Это закон мироздания. Такой же жесткий, как закон сохранения энергии в физике. Потерянное время и потерянная удача, разменянные на горсть мелких купюр, потоком устремляются в космос. И на Земле удачи становится все меньше и меньше.

— Я думал, она убывала только по вине Кирилла.

— Если бы так... — вздохнула Алиса. — Но таков уж сон Бога.

— Страшно.

— О чем вы? — спросил Громов.

— Да так, — ответил я, не имея ни малейшего желания ничего объяснять.

Меня начало ощутимо тошнить.

— Обычно Ворота возникают в противовес таким чудовищным выбросам, — сказала Алиса. — Одна из их функций — компенсировать потери за счет энергии, имеющейся в сфере взаимодействия. Их ширины не хватает уже давно, но они все равно возникают. Правда, тоже становятся с каждым разом немного шире. Жаль, что не так быстро, как этот вихрь.

Я глянул вверх. Вихрь уносил минуты человеческой жизни и потоки удачи, в обмен на которые кто-то хотел получить немного денег. Мне казалось, что такие вихри должны быть не только над игорными домами, а над всеми предприятиями, где народ впустую тратит время собственной жизни, не производя практически ничего, лишь за какую-то плату, зачастую такую же бессмысленную, как и работа, которую они производят. Мне казалось, что самые страшные вихри должны веять над типографиями, производящими рекламные газеты и буклеты для демократических выборов. Вот уж где время и энергия тратятся совершенно впустую! Но я не мог проверить — была ночь, и работали только игорные дома, рестораны и круглосуточные магазины, в которых продают поддельную водку.

«Странно, — подумал я. — Почему же большинство людей считают отдыхом бессмысленно потраченное время, которое уже не вернуть? Почему вместо того, чтобы любить друг друга, рисовать, сочинять стихи и песни, они стремятся просидеть это время в ресторане или проиграть в казино? Неужели никто из них не виноват в этом, а происходит так лишь потому, что снится Спящему Богу?»

Я не мог поверить, что это нормально.

«Трансформация, — нашел я наконец подходящее слово. — Мир не мог быть так плохо устроен. Что-то сто трансформировало».

Вспомнив о демократических выборах, я решил пополнить словарь Фролова еще одним термином на букву «Д». Демократия (от латинского «власть народа») — общественно-политический строй, при котором все ошибки и преступления власти перекладываются на совесть народа.

Алиса нажала на газ, и мы пересекли Тверскую. Вихрь остался позади, уносясь вверх чудовищным хоботом. Я, не ослабляя внимания, озирался по сторонам, читаясь заметить через эфирный детектор нечто необычное, что можно было бы назвать Воротами.

Когда приблизились к зданию ТАСС, я увидел справа чуть заметное золотое сияние. Словно сотни светлячков вились неподалеку — каждый полыхал собственным золотым огнем. Не тусклым, как у золота, а живым и ярким.

— Вижу золотистые искры справа, — доложил я.

— Где? — спросила Алиса, нажав на тормоз.

— Кажется, возле особняка Рябушинского, там, где сейчас дом-музей Горького. Это оно?

— Да.

Алиса сдала задним ходом и повернула на перекрестке. Не веря своим глазам, я увидел прямо в стене дома, расположенного напротив особняка Рябушинского, широкую арку, окруженную потоками золотых огоньков. Уже не было сомнений, что это Ворота.

— Приехали, — улыбнулась Алиса. — Снимай приборчик.

Я стянул с головы эфирный детектор и подозрительно глянул на глухую каменную стену. Без прибора никакой арки не было и в помине.

— И что делать дальше?

— Я же говорила — нужна энергия для перехода. Думаю, в твоем моторе ее достаточно. Недаром ты в него шестьдесят тысяч вложил.

— Что значит «думаю»? — насторожился я. — Может и не хватить?

— Сам выбрал билет вторым классом, хотя я предлагала тебе отправляться первым. А полную гарантию перехода не даст ни одна страховая компания.

— Нет, погоди! Что именно я должен делать?

— Чем быстрее разгонишься, тем больше вероятности, что проскочишь в арку. С той стороны уже сфера взаимодействия.

— А если разгон окажется недостаточным?

— У тебя есть ремни безопасности? — спокойно спросила Алиса.

— Ты с ума сошла? Если на полной скорости влететь в стену, от меня блин останется!

— Раз боишься, я могу отправиться и без тебя. Мне для этого не нужны Ворота.

— Эй, ребята, могу я узнать суть проблемы? — спросил Громов.

— Можешь, — ответил я. — Нам сейчас надо разогнаться до предела возможности двигателя и влететь вон в ту стену.

— Групповое самоубийство? — поднял брови Гром. — Мило. Сань, ты на кокаин присел, что ли?