Невеста против - Лика Вансловович

Он поцеловал мою руку и осторожно, но обезоруживающе улыбнулся мне, а потом, простившись, оставил меня одну. «Интересно, насколько опасной может оказаться для моего девичьего сердца эта «игра»?». 

Глава 4

Это продолжалось уже целую неделю: граф перевоплотился в пай-мальчика, заботливого и обеспокоенного судьбой одинокой вдовы, преданного ДРУГА, спешащего мне на помощь. Он все еще не заговаривал о наших прошлых конфликтах, словно ничего такого между нами не было, и он не оскорблял меня и не выставлял алчной интриганкой, словно это и не он вовсе смотрел на меня, как на жалкую и невзрачную букашку…

А меня это несколько задевало, потому что мне хотелось видеть искренность в его глазах, хотелось слышать раскаяние в голосе, хотелось почувствовать его любовь. Так глупо, так наивно, но я ведь влюбилась в него с первого взгляда: никто не спросил моего мнения на этот счет — это просто случилось и все, и теперь мое сердце всегда бьется чаще и сильнее в его присутствии.

Я продолжала сохранять при нем некоторую отстраненность и официальность в общении, тоже принимая участие в этом спектакле под название «Давай забудем все, что было раньше, и начнем сначала!».

Это было так соблазнительно — мечтать о чем-то запретном, дерзком, по-настоящему опасном!

За эти дни мы вместе успели сделать многое: например, разобрать гору бумаг, навести шороху среди старост моей округи. Одного из них я приняла прямо у себя в доме, и я впервые была так резка и даже груба с крестьянином, но чувствовала, что поступаю справедливо и что это не делает меня подобной отцу или покойному графу, ведь строгость и жестокость не одно и тоже!

Сегодня выдался ясный и довольно теплый для зимы день, и мы выехали в соседнюю деревеньку, Аксаковку, и там разбирались с обманщиками прямо на месте.

Крайнов молчаливо наблюдал со стороны за тем, как я из примерной ученицы превращаюсь в злобную фурию и, кажется, ему это нравилось. Но это ведь была не настоящая я!

Пообещав старосте — рослому детине с суровым обветренным лицом — что в следующий раз лишу его не только должности, но и половины участка, я гордо направилась к своей карете. Трость все еще была при мне и, почувствовав некоторую слабость, я опиралась на нее, уверенно преодолевая расстояние между мной и графом.

— Думаете, его впечатлила моя речь? — спросила его, заглядывая в темные и немного лукавые глаза.

— Думаю, да! — уверенно ответил он, одаривая меня легкой полуулыбкой. — Но тебе теперь предстоит постоянно соответствовать образу строгой, всезнающей и справедливой хозяйки! — напомнил тут же.

Я картинно вздохнула — куда ж мне теперь деться-то!

Константин галантно распахнул передо мной дверь кареты, а я вежливо ему улыбнулась и воспользовалась поданной мне в помощь ладонью.

В дороге мы говорили немного, преимущественно потому что мне этого не хотелось: оказываясь с ним наедине в столь ограниченном пространстве, я испытывала дикое волнение и ужасно боялась себя выдать. Я все время смотрела на бескрайние заснеженные поля и коротко отвечала на его реплики.

— Вы выглядите обеспокоенной, — неожиданно произнес он, и я тут же вздрогнула и посмотрела на него.

— Глупости, что вы такое говорите, граф!

Он немного прищурился, словно пристальнее вглядываясь в меня.

— Скажите, вас тяготит моя компания, Риана?

Я удивилась такому вопросу: ну не мог он не понимать и не видеть того, что происходило со мной на самом деле.

— Пока что вы были весьма полезны для меня… — начала я.

— Я знаю, — перебил он и немного придвинулся ко мне, оказавшись теперь ровно напротив.

— Но все же… вы как будто — боитесь меня!

— Право, вы глубоко заблуждаетесь! Я не боюсь вас! — усмехнулась ему в глаза, а внутри при этом что-то болезненно сжалось.

— Но вы продолжаете держать меня на расстоянии от себя, словно я прокаженный! — утвердительно заявил он.

Я не скрывала удивления.

— Позвольте, но ведь вы сами в этом виноваты, граф! Разве не вы так горячо и яростно выставляли меня мошенницей и обвиняли в корыстности и неискренности, думаете так легко забыть нанесенное вами оскорбление?

Я неожиданно разозлилась, наконец-то осмелившись высказать ему все, что думаю!

— Вы точно сердитесь на меня! — услышала в ответ я насмешливую фразу, вместо вполне ожидаемых оправданий и извинений.

— Да вы просто…

«Невыносим», «неисправим», «наглый до отвращения» — хотела сказать ему, но не успела, потому что он обнаглел на столько, что вдруг позволил себе поцеловать меня: вот так прямо посреди моей реплики, не спрашивая дозволения и вообще не интересуясь моим мнением на этот счет. Он поцеловал меня так, что мне вдруг показалось, будто я падаю в пропасть, растворяюсь в нем, перестаю быть собой, перестаю существовать, словно нет в моей жизни ничего важнее одного этого поцелуя…

Прохладные ладони коснулись моей шеи, и легкий холодок электрическим разрядом прошелся по коже. Я вздрогнула, попыталась отстраниться и вдруг поняла, что не могу этого сделать. Граф нависал надо мной, правая его рука уже пыталась проникнуть за полы моей шубки, а левая обхватила затылок и не позволяла отстраниться.

Я разозлилась так сильно, что смогла оттолкнуть его. Мне не хотелось, чтобы меня подавляли снова! Когда мужчины начнут интересоваться моим мнением на свой счет? Это что сейчас совсем не принято?!

— Вы выглядите рассерженной! Но ведь вам понравилось! — произнес граф, с наглой улыбкой разглядывая меня.

О, вот и его любимая физиономия самоуверенного проходимца! Наконец-то