Совершенство - Кристина Лорен

Подмигнув, он тянет ее за рукав, и она следует за ним в просторный актовый зал, вниз по длинному центральному проходу в оркестровую яму. Их шаги отдаются эхом в рукотворной пещере для музыкантов, и все же легко можно сказать, что они совершенно одни. Упади на сцене иголка – им было бы слышно.

– Мне нужно тебе кое-что сказать, – говорит она, теребя рукав форменной рубашки. – Я знаю, как ты умер, по крайней мере, знаю, кто именно тебя убил.

– А. Так меня тоже… убили?

– Да. Ну, может, будет правильнее сказать, убили ненамеренно. Я думаю, что ты приехал сюда на отдых во время каникул в колледже, и тогда тебя и застрелили.

Генри встает и делает несколько шагов в сторону, потом садится опять, и Люси старается сдержать улыбку: так ей это знакомо. Если бы Колин не сказал ей о ее собственной смерти, она бы и сейчас, наверное, пребывала в неведении. Генри кидает взгляд в потолок, выжидает пару секунд, потом опять смотрит на Люси.

– Я всегда немного беспокоился, что, если у меня будет этот последний кусочек информации, то ба-бах, небеса разверзнутся и меня освободят, или заберут обратно, или чего там еще мы ждем.

– Вот поэтому Колин сначала не говорил мне, как я умерла, он беспокоился, что от этого я могу исчезнуть навсегда. – Люси вздрагивает; она ненавидит это ощущение, словно у нее внутри бомба тикает, эту вечную неизвестность. Она все еще может исчезнуть навсегда, но от чего? Она колеблется, потом продолжает: – Я думаю, дело в школе. Будто что-то удерживает нас здесь. Все, кого я знаю, кто умер здесь, так или иначе погибли на территории школы. Я думаю, были и другие, кроме нас, может даже, они здесь сейчас.

– Ты кого-то видела?

Она трясет головой.

– Нет, но мать Колина клялась, что она видела призрак своей погибшей дочери, Кэролайн. Она бросилась в машине с моста вместе с Колином и его отцом, и я думаю, может, она нашла способ сделать так, чтобы вся семья снова была вместе? Колин чудом выжил после аварии. Что, если его мать действительно видела свою дочь? Что, если мы призраки, и мы просто… здесь?

– Безо всякой цели?

Люси кивает.

– Без цели. Просто являемся здесь. Потому что застряли.

Генри явно не нравится эта идея; он решительно трясет головой.

– Если Кэролайн была, как и мы, Хранителем, она не могла заставить свою мать съехать с моста.

Тревога стискивает грудь Люси.

– Ну да, наверное.

Он пристально смотрит на девушку своим проницательным взглядом, будто способен читать ее мысли.

– Как Колин в последнее время? – спрашивает Генри.

– Хорошо, – говорит она, не добавляя, какое это чудо.

– Что там еще у тебя на уме, сестренка? – Генри разворачивается на стуле к ней лицом, уперев локти в колени.

– У тебя не бывает, чтобы ты время от времени чувствовал себя сильнее?

– Что значит «сильнее»? Ты имеешь в виду – более плотным?

Она кивает, теребя ниточку на рукаве.

– Знаю, это довольно личное, но иногда Колин едва может ко мне притронуться, а в другое время я чувствую себя будто… – Люси вспоминает фото с бала, где рука Колина так удобно лежит на бедре земной девушки. – Будто он может взяться за меня. Но не думаю, что могу понять, как мне этого добиться. Мне очень хотелось бы знать как, чтобы делать это почаще.

– Боюсь, совета я тебе дать не могу, потому что у меня таких перемен никогда не было, – говорит Генри виновато. Потом кидает на нее шутливый, преувеличенно сальный взгляд: – Кому-то повезло.

– Но когда Алекс прикасается к тебе, у него получается дотронуться до тебя по-настоящему?

И тут, будто по заказу, появляется Алекс собственной персоной. Шаги его тяжелых башмаков эхом отдаются по центральному проходу, вниз по ступенькам оркестровой ямы, а потом он падает на стул рядом с Генри. Он смотрит по очереди на них обоих; в полутьме синяки вокруг его глаз кажутся почти черными.

– Как тут у вас дела?

Генри тянется вниз и забрасывает ноги Алекса себе на колени.

– Люси спросила, нравится ли тебе меня трогать.

Она со стоном прячет лицо в ладонях.

– Я вовсе не это спрашивала. Я спросила, получается ли у тебя его потрогать. Подробности мне знать не обязательно.

Алекс ухмыляется.

– Ага. Но такое ощущение, что он весь покрыт статическим электричеством.

Генри еще с секунду наблюдает за Люси, потом спрашивает:

– Уверен, ты уже думала об этом, но что именно происходит, когда ты сильнее всего?

Она возвращается мыслями к тем моментам, когда она это замечала: у озера, но еще когда Колин вернулся из медпункта. Ткнуть пальцем в какое-то конкретное настроение или событие у нее не получается.

– Бывает, я замечаю это, когда мы на улице вместе или когда он на велосипеде ездит. Я думала, это происходит, когда он чем-то доволен, но потом почувствовала то же самое, когда он только приходил в себя.

– Даже если он только приходил в себя, вполне может быть, он был счастлив, что жив и что он в спальне, наедине со своей красавицей-девушкой, так что я бы пока не отказывался от этой теории.

Люси опускает голову, не в силах сдержать улыбки:

– Ну да, наверное.

– Но какая теория у меня? Tki чувствуешь себя сильнее всего, когда ты на верном пути, когда делаешь то, ради чего ты здесь появилась. Может, это – когда Колин счастливее всего, а может – нет. Вспомни один момент, когда ты ощущала себя сильнее всего, реальнее, и сделай то, что ты делала, еще раз.

Она взглядывает на прихотливо украшенный потолок над головой, расписанный алым и золотом, с вычурной лепниной. Она чувствовала себя почти совсем плотной как раз перед тем, как Колин решил погрузиться в озеро. «Может, это неправильно, – думает она, – Держать такое в секрете от Генри? Ему же, наверное, хотелось бы знать, что есть способ им с Алексом побыть вместе?»

– Понимаешь, – говорит Генри, прерывая ее внутреннюю борьбу, – Мне кажется, я чувствую себя сильнее день ото дня. И у Алекса до сих пор ремиссия. Это говорит мне, что я все делаю правильно для него.

Это помогает Люси принять решение. Она никогда не сможет рассказать Генри о том, что позволяет делать Колину.

– Поняла.

– Я это, собственно, к чему. Посмотри на Колина. Понаблюдай за ним. Если ты делаешь что-то, что делает его счастливым, ты должна ощущать прилив этой внутренней силы. Если сильной тебя делает что-то еще, ты обязательно заметишь. Видел твое имя на табличках в кабинете химии, – добавляет он, широко улыбаясь. – Так что давай, проведи парочку экспериментов.

Она встает, чтобы уйти, но потом решает начать прямо сейчас.

– Генри, какого цвета у меня волосы?