Удар с небес - Ксения Васильева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Сказал же - болею, что ты не понимаешь? Диабет, артрит - колени так сводит, шагу ступить не могу. И сразу же мозги не в ту степь. Мысли о том, что скоро...
- Ладно тебе, Тим!
- Давай выпьем за нас, молодых, красивых, талантливых! Какими были когда-то! - Предложил Казиев и они выпили.
Закусывая чесноком и нахваливая его, Казиев рассказал, как на него напали, как он еле выкарабкался и что вот после этого все болячки, которые были в тайне, полезли наружу.
- А кто, как ты думаешь? - Спросил подхмелевший Леонид.
- Думаю, из-за Улитки. Я тебе такое расскажу... Давай ещё за дружбу!
Они выпили за дружбу и Матвеич тоже закусил чесночком.
Ангел никак не могла взять в толк, кто бы это мог быть в гостях у Учителя? А что - гости - стало ясно.
Слышалось чоканье рюмок, гульканье наливаемого напитка, мужские, возбужденные голоса...
Кто пришел ночью к Учителю и поит его? Кто?
Она стала элементарно подслушивать. А что делать? Она знала, что Учитель дал зарок и потому его взяли на фильм... Кто же это пакостит?..
И услышала такой знакомый гортанный сексголос!
Казиев!
Но он же тяжело болен!? Болен он! Змей подколодный!
... Как хорошо, - будто кто подсказал! - Что она поехала сюда.
Ангел распахнула дверь.
... Как? Откуда появилась эта мерзкий трансвестит? ужаснулся Казиев и быстро оглядел стол, - все прилично, отпито немого. Матвеич пьяненький, но не сильно... Какого ей здесь надо? Встре - чаются старые друзья...
- О-о, вот моя лучшая любимая ученица! Познакомься, Тим! Ангел, это Тим Казиев!
- Знаю. - Жестко бросила Ангел. - Сейчас два ночи, у вас полная бутылка джина. Хорошее начало для завтрашних съемок. Господин Казиев, собирайте ваши бебехи и уходите.
- Как? - Закричал Казиев, - ты, мой друг, позволяешь какой-то девчонке так себя вести в нашем присутствии?! Она гонит прочь твоего старинного товарища?
Леонид Матвеич смутился.
Он понимал, что пить ему сейчас нельзя, но отказать, как всякий мягкотелый интеллигент, - не мог. А сейчас уже хотелось выпить еще. И поговорить с Тимошей начистоту. И о его рассказе Ангелу! Матвеич этого не забыл!
И забормотал, - Ангел, миленькая, ну перестань! Сядь с нами, посиди, послушай, что вспоминают старики. Выпьем мы по чу-чуть и разбежимся через полчаса...
Но Ангел не смотрела на своего учителя. Она смотрела на Казиева.
И под её стреляющим взглядом тот стал собирать "бебехи".
- Ладно, - сказал он угрожающе, - я уйду, но мне никто не запретит дружить с Леонидом, верно, Леонид?
- Конечно, конечно, Тимоша. - бормотал неловко Матвеич.
Ангел открыла входную дверь и стояла возле нее.
И Казиев с внутренними проклятиями выкатился из номера.
Учитель покачал головой и хотел было что-то сказать, но Ангел опередила его, закрывая дверь на ключ и ключ кладя в карман.
- Завтра благодарить будете.
Макса всю ночь мытарил братец, прибыв к нему "с визитом".
Насчет тетки Натальи, Максовой маман.
Макс сначала хотел спать, потом разозлился, потом устал и был готов на все, но Мишка как клещ вцепился в него и монотонно растолковывал и растолковывал, какой у его матери нрав, какая нервная система и какая безумная любовь к нему, - Максу.
Он так довел Макса, что тот согласился увидеться с матерью.
- Она тебе все объяснит. А ты знаешь, что твоя маман просила прощения у Улиты, и не наедине?
- Ну, конечно, когда Улита стала великой женщиной! - откликнулся Макс.
Мишка взъярился.
- Ты, мальчишка! Не болтай, чего не знаешь! У твоей матери такой характер, что если бы она не чувствовала, что должна сде - лать это, она бы не стала. И потом, это поступок! Она вполне могла бы потиху. Только Улита бы и знала об извинении...
- Значит, виновата. - Отрезал Макс.
- Значит, В ЧЕМ-ТО виновата, но не в том, что ты думаешь...
- Брат! Дай мне поспать! Я так хочу спать! - Взмолился Макс,
- хотя спать совсем не хотел.
Мишка как будто не слышал его.
- Кстати, я видел, как ты сегодня бросился на эту девочку...
- Ты там был?
- Да, меня пригласили в просмотровую. Потрясающе вы отработали, главное - случайно!.. Вот в чем самый смак! - сказал Миша серьезно, - но я боюсь, что это вторая история с Улитой, только наоборот...
- Как - наоборот, уточни, - сухо бросил Макс.
- Так, - сказал Миша, - не рви постромки, приятель! Ты можешь сделать несчастной девочку. Ты же не в неё влюбился, а в образ. А она наверняка совсем другая... Вот отсюда и пляши, дружок.
Макс разозлился. Всюду менторы и учителя!
Будет у него роман с Аленой, - он ещё не знает, а они уже все разложили по полкам! - так будет! Нет, - так нет. И никому не должно быть до этого дела.
- Все, Миша, спасибо за учебу. Семинар был полезным. Ты остаешься у меня?
- А, иди ты на фиг, - лениво отбрехнулся Мишка, - надоел. Поеду домой.
Старик, он же Степан Семенович, он же Андрей Андреевич и Абрам Исмаилович всю ночь жег в свой печурке папки и бумаги, ко - торыми наполнен был его гардероб.
Он аккуратно раздирал их на мелкие части и запихивал в печку со словами, - вот ещё одна история, которая уже никому не нужна.
Может, и нужна, но столько с ней возни... И к лучшему ли? Не уверен.
Когда под утро последняя бумажка была сожжена, он отмыл руки от сажи, взял тоненькую пластиковую папку, вложил какие-то банковские документы, чье-то свидетельство о рождении и удочерении такого-то ребенка женского пола, пачку долларов, магнитную карту и сказал самому себе, что теперь его дела закончены.
Через час домишко заполыхал.
Было совсем раннее утро и в этих пустынных переулках некому было обратить внимание на пожар в покосившейся хибаре.
А когда все-таки какой-то прохожий, решивший скостить путь к Садовому, увидел объятый пламенем домишко, вызвал пожарных, тем ничего не оставалось, как залить синеющие последним пламенем остатки, чтобы не перекинулось ненароком на бывшую фабричку каких-то аптечных препаратов.
Трупов, сказали пожарные, не было. Но лазать по обгорелым бревнам никому из них не захотелось, тем более, что дом значился нежилым помещением.
Старик, - он же Степан... и так далее, больше нигде не появился, хотя и был нужен.
Улита же, придя в свою квартиру, увидела на столе пластиковую папку с документами и деньгами и сидела надо всем этим долго, задумавшись...
О чем, нам знать не дано.
Может быть, если бы кто-то явился на Багамы или в Мексику, случайно увидел бы похожего старика... Но старики - все похожи, а потом может это был брат, сват или ещё кто, приходящийся родней "нашему старику" и потому похожий на него.
Но, странно, он столько сделал для многих, столько судеб переменилось в лучшую сторону, а его быстро забыли.
Будто и не было его вовсе.
Лишь добряга Леонид Матвеич, когда ключом открывал дверь своей московской однокомнатной квартиры, молился о продлении его, старика, дней.
41. БЕСЕДЫ ПО ДУШАМ...
Едва начались съемочные дни, а уже все, сопутствующее работе над фильмами, - проявилось и пошло вровень с истинной работой.
Слухи и слушки, интрижки и интриги, обиды маленькие и обиды побольше, просьбы вполне выполнимые и совсем не выполнимые, ну и так далее и тому подобное.
И что замечательно, - ничего замечательного в этом, естественно не было! - все со всеми проблемами шли к Улите, как к Ца - рице-матушке, на поклон, тайную беседу или со срочным сообщением.
Улита мечтала, когда же она оставит группу и уедет, улетит, умчится отсюда! Но этого, она понимала, не будет, пока не будет готов фильм, где она играет... саму себя.
И мечта - так и оставалась мечтой.
Но мечта эта имела свой изъян. Ее родная мать, сеньора Дагмар.
Дагмар не раз, когда звонила Улите, а звонила она каждый день, спрашивала, когда, когда же она увидит свою дочь! Она так ждет ее! Ведь Дагмар за семьдесят и она хочет успеть увидеть свое родное потерянное дитя!
Но штука-то состояла в том, что "дитя" не сильно хотело увидеться с матушкой! Что почувствует к незнакомой пожилой даме, сама Улита, - тоже незнакомая, не молоденькая девочка?
Скорее всего, мало, что почувствует. Симпатию. А вдруг антипатию?..
Надо будет выражать бурные чувства, иначе обидишь даму, то есть, в общем-то, не какую-то "даму", а несчастную мать.
На этой жалости и решила строить Улита-Соледад все с Дагмар.
Ну, сами представьте: жили вы жили одной жизнью и дожили до, скажем, достаточных лет, - и вдруг оказывается, что у вас совсем другая мать и ещё иностранка! И настанет у вас совсем иная жизнь. Что с вами станется?
Иностранцев, честно говоря, Улита не долюбливала за их спесь в отношении России. Подумаешь, святые! Откуда? С какого дерева эти "святые учителя" свалились? Ну, ладно, не в этом дело, в общем-то.
Но жизнь её пошла вдруг по совсем дугой колее: шел поезд, - ни шатко, ни валко, но в понятном направлении, а тут - поворот на сто градусов!
А ещё ей надо снимать кино и решать всяческие вопросы, и смотреть за финансами, и сниматься в конце - самой...