Фавориты Екатерины Великой - Нина Соротокина

И ещё, говорят, он играл на арфе. А почему бы не играть на арфе интеллигентному человеку?

Потёмкин и Зорич

Вернёмся в 1777 год. Что ещё было в 1777 году? У императрицы родился внук Александр, будущий император. В этом же году Петербург пережил страшное наводнение. Потёмкин приехал в Петербург посмотреть, как обстоят дела во дворце, не упали ли до нуля его акции. Екатерина приняла его очень благосклонно. Завадовский ей уже поднаскучил своей меланхолией. Но Потёмкин не задержался в столице надолго. Прежней любви было не вернуть, это он хорошо понимал. Надо было сохранить доверие, дружбу, то есть стать Екатерине «третьим плечом», как поётся в одной популярной советской песне. Понимал он также, что если и будет где-то чувствовать себя полноправным хозяином, то это будут южные земли России, его любимая Новороссия. Там он уже развернул активную деятельность. Новые земли надо было освоить, то есть заселить колонистами. Но где взять людей? Потёмкин выдвинул смелую идею — пригреть всех беглых крестьян и дать им в Новороссийской губернии вольную. План этот хотя бы частично, но удался. Он даже предложил императрице принять на поселение английских каторжан, которых Великобритания большими партиями отправляла в Австралию. По счастью, от этой идеи С.Р. Воронцов отговорил Екатерину, только английских каторжан нам не хватало. На новые поселения принимали армян, греков. Надо было строить города, возводить леса, разбивать сады и виноградники. Нужны были школы, больницы, типографии. Потёмкин загорелся разведением шелководства. И главнейшей его задачей было строительство кораблей и оборонительных сооружений.

Поэтому он никак не мог задерживаться в столице надолго. Главное, удалить из дворца Завадовского, в котором он видел опасного соперника не только на ложе государыни, но и в делах политических, слишком уж тот был деловит, и связей у него было много, и вообще, мало ли что взбредёт в голову Екатерине? Мало было удалить Завадовского из дворца, а на его место надо было самому найти замену. В любовниках государыни должен ходить свой человек.

Последнее Потёмкину удалось, ему всё удавалось. На место фаворита он определил своего адъютанта, гусара, серба по национальности. Семён Гаврилович Зорич был настолько хорош собой, что задачей было только показать его государыне, а в дальнейшем Потёмкин не сомневался. Через малый срок Зорич получил чин флигель-адъютанта императрицы, а Потёмкин со спокойным сердцем уехал в свою Новороссию.

Н.И. Павленко пишет: «…в Новороссию ехал не отверженный фаворит и не опальный придворный, а вельможа, облечённый доверием императрицы, которого по пути следования встречали и провожали едва ли не с царскими почестями. […] Екатерина, отправляя вельможу в дальний путь, не ошиблась в нём, когда считала его верным, а Потёмкин не ошибся в императрице, когда рассчитывал обрести в ней покровительницу, горячо поддерживающую все его начинания и сохранявшую при этом дружбу и привязанность, но уже не как к фавориту, а как к соратнику».

Зорич ходил во «временщиках» одиннадцать месяцев. Удивительна судьба этого обаятельного человека. У него всегда было хорошее настроение, он был остроумен, умён, добр, легко сходился с людьми, недаром говорят, что за одиннадцать месяцев «службы» в покоях императрицы он приобрёл кучу друзей, которые сохранили с ним добрые отношения и после фавора. Конечно, красавец, как все они, любимцы Екатерины, конечно, «плохо образован». Да и где ему было учиться, если в годы войны он в общей сложности шесть лет провёл в плену, но плен не испортил характера Зорича. Сгубила его всепожирающая страсть — он был картёжник. Теперь по порядку.

«Кавалергардский корпус, III часть», оттуда я и черпаю большую часть информации. Настоящая фамилия Семёна Гавриловича — Неранчич (1745–1799), Зорич — фамилия его дяди, премьер-майора русской службы, который взял мальчика на воспитание. В середине XVIII века многие сербы, устав от гонения турок, приняли русское подданство. Семён Зорич был дворянского рода, греческого вероисповедания, в отношении состояния — гол как сокол. В 12 лет дядя зачислил его в военную службу гусаром.

Семилетняя война началась в 1756 году, но Семён Зорич успел на ней повоевать. В 15 лет он уже вахмистр и на лихом коне бьётся с пруссаками, но не повезло — попал в плен, где находился около девяти месяцев. Бежал или по обмену пленными вернулся в родную армию — здесь разночтения. За проявленную в бою храбрость получил чин поручика.

Началась первая турецкая война, Зорич опять в строю, «за проявленную храбрость» он уже секунд-майор. В плен к туркам он попал 3 июля 1770 года, получив в бою две раны копьём и одну саблей. Очевидец рассказывал: «Храбрый майор Зорич был окружён турками, защищался мужественно и решился дорого продать свою жизнь. Многие пали от руки его; наконец, видя необходимость уступить и поднятые над собою сабли, он закричал, указав на грудь свою: „Я капитан-паша!“ Это слово спасло ему жизнь. Капитан-паша у турок полный генерал, почему и отвезли Зорича в Константинополь, где он был представлен султану как русский генерал. Его ум, важный вид, осанка, рассказы о его мужестве — всё побуждало султана отличить его».

Он вернулся в Россию только в 1775 году уже после заключения мира, получил за заслуги орден Святого Георгия IV степени. Когда-то всесильный Потёмкин был его сослуживцем в армии, теперь он сделал Зорича своим адъютантом. По легенде, императрица впервые увидела Зорича в Царскосельском саду, где он в стельку пьяный лежал под липами, увидела и запомнила, так что Потёмкину особенно и стараться в добывании «должности» для подопечного не пришлось. 22 сентября Семён Гаврилович Зорич пожалован в корнеты Кавалергардского корпуса с производством в генерал-майоры, а через два дня назначен шефом Ахтырского гусарского полка.

Дворцовые покои Екатерины были ещё одним пленом для молодого гусара — третьим по счёту. Понятно, что при его отчаянном нраве Зорич не мог долго терпеть золотой клетки. Играл, конечно, при всяком удобном случае и проигрывал. Он явно не оправдал ожиданий Потёмкина, Зорич не мог быть ручным. Кавалергардский сборник биографий деликатно пишет, что Потёмкин шептал на ушко государыне, что стыдно-де терпеть рядом с собой человека таких ограниченных познаний, как Зорич, мол, пора от него избавляться. Много лет спустя Семён Гаврилович завещал организованной им военной школе великолепную, собранную им картинную галерею, в ней были и подлинники, и копии с картин лучших западных мастеров. Не так уж тёмен и необразован был этот молодой гусар, во всяком случае, время, проведённое рядом с Екатериной и её Эрмитажем не прошло для него даром. Императрица говорила о своём возлюбленном: «Можно сказать, что две души имел: любил доброе, но делал худо, был храбр в деле с неприятелем, но лично был трус». Знать бы, о какой трусости пишет Екатерина, если Зорич осмелился на отчаянный поступок — за все интриги он вызвал Потёмкина на дуэль. Потёмкин дуэли не принял, но перепуганная императрица тут же выслала Зорича за границу. Не последнюю роль в его отставке сыграли и карты: небось императрица говорила себе — эдак он и мой дворец проиграет.