Здравствуй, Сталин! Эпоха красного вождя - Ольга Грейгъ

Эти обращения вызвали негодование в руководстве Центрального Комитета и… глубокое удовлетворение у министра обороны СССР Маршала Советского Союза Жукова, всегда питавшего особое презрение и ненависть к флоту и, в частности, к Николаю Герасимовичу.

Все это вызвало серьезное заболевание у Кузнецова и он оказался на госпитальной койке.

Но предлогом для окончательной расправы над Адмиралом Флота Советского Союза Кузнецовым становится катастрофа линкора «Новороссийск» в Севастополе, происшедшая 25 октября 1955 года. В возрасте 51 года Николай Герасимович был понижен в воинском звании до вице-адмирала и уволен из Вооруженных Сил без права на восстановление.

После этих событий начинается шестой период в его жизни: деятельность при нахождении в отставке. Это – работа над переводами, очерками, книгами, переписка с сослуживцами, адмиралами В. А. Алафузовым, Ю. А. Пантелеевым, Л. А. Владимирским, И. С. Исаковым и др., его письма в ЦК КПСС и правительство, обращения бывших сослуживцев и военных моряков с просьбой восстановить справедливость.

Справедливость действительно восторжествовала, но пришла она после кончины великого русского флотоводца – в 1988 году Указом Президиума Верховного Совета СССР, подписанного его председателем известным советским дипломатом Андреем Андреевичем Громыко, Николай Герасимович Кузнецов был восстановлен в высоком звании Адмирал Флота Советского Союза. Его имя присвоено основанной Петром Великим Военно-морской академии в городе Санкт-Петербурге и тяжелому атомному авианесущему крейсеру Северного флота.

В июле 1997 года в Москве был создан Общественный Фонд Памяти Адмирала Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова, президентом которого единогласно избрали Владимира Николаевича Кузнецова, младшего сына Николая Герасимовича и Веры Николаевны.

В нашей стране в ХХ веке было немало заслуживающих внимания флотоводцев. Но, пожалуй, только Николай Герасимович Кузнецов достоин того, чтобы его имя стало в один ряд с именами блестящих русских адмиралов: Петром (Романовым) Великим, Федором Матвеевичем Апраксиным, отцом и сыном Самуилом (Сэмюэлем) Карловичем и Алексеем Самуиловичем Грейгами, Федором Федоровичем Ушаковым, Павлом Степановичем Нахимовым, Владимиром Алексеевичем Корниловым, Иваном Константиновичем Григоровичем, Л. Ливеном, Николаем Оттовичем Эссеном, Александром Васильевичем Колчаком…

Рассказывают, будто близкие Жукову люди говорили, что тот был доверчивым и даже сентиментальным. Возможно, это и так. Ведь он демонстративно плакал не только в новогоднюю ночь, но и на Киевском вокзале в канун войны.

Известно и то, что рейхсфюрер СС Гиммлер как-то посетил концентрационный лагерь Бухенвальд и после увиденного свалился без сознания. Надо полагать, тоже был сентиментальным.

У Гиммлера и у советского палача Жукова было слишком нежное сердце.

Но не был Жуков добреньким и сентиментальным, когда устраивал кровавые расправы над полковниками, генералами и адмиралами, когда шашкой рубил в гражданскую войну русских мужиков на полях России, когда подписывал приказы о массовых расстрелах советских людей и изгнании их с насиженных земель.

Многие говорят, что он обладал огромной силой воли. Восхищаются даже тем, что громко орал и, не раздумывая, бил физиономии подчиненным. Но восхищаются те, кто не попадал под его яростный кулак.

Даже по происшествии десятилетий после его смерти восхищаются…

А вот тот, перед кем он сам преклонялся до 1953 года – Сталин – ни на кого не кричал, по физиономии никому не давал, добреньким дяденькой, правда, не выглядел, но и сопливо плачущим тоже его никто никогда не видал…

Штрихи к жизнеописанию «великого» полководца добавили две встречи с простыми солдатами Второй мировой войны, поделившимися со мной тщательно хранимыми долгие годы воспоминаниями. Первый – сержант Иван Черный, прошел всю войну и чудом уцелел, имел две медали: «За оборону Севастополя» и «За победу над Германией». На первой изображен солдат в каске и матрос в бескозырке. На второй профиль вождя, смотрящего на Запад. Второй солдат – сержант Иван Кузнецов – моложе его, был призван в 1944 году, но имел медалей больше: «За победу над Германией», «За взятие Будапешта», «За боевые заслуги».

Первый демобилизовался в 1946-м, второй – в 1954-м.

Первый после демобилизации ехал из Германии и попросил солдата-шофера подвезти его до станции. По дороге остановились, разговорились, выпили. И шофер настолько захмелел, что во время движения заснул за рулем, машина стала вилять и, чтобы она не свалилась в кювет, Иван вывернул руль и – надо же такому случиться, – стала поперек проезжей части. К тому же в баке закончился бензин и «захар» (ЗИС-105) ни с места. У Ивана еще болела рана, полученная в последние дни войны и сил столкнуть машину на обочину не хватило. Он взял вещмешок, скатку шинели и пошел вдоль дороги в сторону предполагаемой станции. Но не успел сделать и десятка шагов, как перед ним появился легковой ЗИС, из которого выскочил офицер, и, напирая, нещадно выматерил за то, что тот бросил машину, пригрозив, что если не уберет, то его расстреляет. Сержант пытался сказать, что это не его машина, но вдруг из легкового автомобиля вышел человек в форме с маршальскими погонами и широкими красными лампасами на галифе, заправленных в начищенные хромовые сапоги.

Иван узнал человека с портретов, в сознании пронеслась: Жуков. И тут же крепкий кулак обрушился ему на переносицу. Словно во сне он видел как над ним мелькнули ноги маршала, но несколько ударов в область живота отключили его сознание. Очнулся Иван в камере. Через некоторое время за ним зашли сержант с пистолетом и боец с автоматом. Они ввели его в какое-то помещение, где ему было зачитано решение трибунала. Иван запомнил только слова: за дерзость, пререкания и не выполнение приказа – 10 лет лагерей и 5 лет поражения в правах.

После зачитки приговора к офицеру трибунала подошел какой-то лейтенант и сказал, что транспорта нет и что если товарищ майор не возражает, то осужденного можно отправить в штабном автобусе. В автобус Ивана ввели в сопровождении все тех же красноармейца-автоматчика и сержанта. Впереди сели майор, два каких-то лейтенанта и два заседателя-сержанта, а за рулем – пожилой старшина. Автобус тронулся. Проехав несколько километров, Иван увидел в окно надпись на щите: «Объезд, заминировано».

Старшина-шофер свернул на объездную дорогу и… дальше Иван не мог ничего вспомнить. Вместо сидевших впереди людей и водителя он увидел огромную оранжевую вспышку. Казалось, она доставала до неба.