Территория пунктира - Олег Велесов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я швырнул книгу на стойку. Александра Николаевна, раздула ноздри.
— Саламанов, вы не в кабаке. Ведите себя прилично.
— А ты влепи мне ещё один балл. Да хоть сто баллов. Насрать! Поняла?
Я выскочил из библиотеки, хлопнув дверью. До конца дня было ещё далеко, и за это меня наверняка накажут. Александра Николаевна наябедничает Штейну, и он снова будет выговаривать, дескать, сдерживайте эмоции, Егор. А Файгман будет гниленько улыбаться и вонять одеколоном…
— Сын мой, — раздался голос за спиной. Я оглянулся.
Позади стоял невысокий полноватый мужчина. Лицо немножко удивлённое, как будто блаженное, и по-своему доброе, нос крупный, мясистый, руки сложены на животе. Одежда скорее походила на сутану, впрочем, это и была сутана. Где они такого носителя отыскали?
— Сын мой, ты так внезапно выбежал из библиотеки, что едва не сбил меня с ног.
Он говорил тихо, заставляя прислушиваться к каждому своему слову, и это действовало умиротворяюще.
— Извините, — буркнул я. — Не заметил.
— Ты Егор Саламанов?
— Так и есть. Я вас знаю?
Он сделал лёгкий поклон головой.
— Франческо дель Соро.
О как! Тот самый инквизитор, которого Шешель просил остерегаться… Я приосанился. Эмоции эмоциями, а с этим человеком лучше не ссориться. Он ставить баллы не станет.
— Приятно познакомиться, благочестивый. Я вам нужен?
Он улыбнулся. Выражение блаженной наивности с лица не исчезло, но мне вдруг стало не по себе, словно волки в душе завыли. Такого я не испытывал даже когда с Даниловым вдрызг ругался и тот обещал отправить меня в отряд на кадровую комиссию.
— Будете нужны. В своё время.
Когда наступит это время, он объяснять не стал, а плавно прошествовал мимо меня к лестнице.
В коридор выскочил Шешель.
— Егор, ты чего на Сашку наехал? Она ведь в самом деле тебе баллов нашлёпает. Иди, скажи, что был не прав, погорячился…
— Знаешь, кого я встретил?
— Кого?
— Благочестивого.
— Да ладно? — совсем по-русски удивился Шешель.
— И он сказал, что я ему понадоблюсь.
Слободан развёл руками.
— Ну ты… даже не знаю, что тебе на это сказать…
— Ничего не говори. У вас тут есть приличный кабак? Мне бы сейчас напиться.
И мы напились. А на следующий день перед занятиями нас вызвали к Штейну и вставили по пистону: Шешелю маленький, мне большой. Особенно усердствовала Александра Николаевна. В свойственной ей высокомерной манере, она обвинила меня в хамстве и неуважении к куратору и потребовала наказания. Я молчал. Да, я поступил жёстко по отношению к ней, а потом жёстко оторвался в трактире на окраине Санкт-Петербурга. То ещё, скажу вам, заведение: вонь, грязь, пьяные рожи. У Шешеля весьма странные понятия о приличных кабаках. Но что радовало — не было похмелья, хотя мы действительно оторвались на полную, а спать легли прямо за столом. Однако проснулся я в своей постели чистый, опрятный и без головокружения. Когда мы шли в кабинет Штейна, Слободан объяснил, что где бы ты не находился, в полночь, когда день замыкается, носитель возвращается на закреплённое за ним место. Главное не выходить за сорокакилометровую зону, иначе могут начаться проблемы.
Какие именно проблемы, серб сказать не успел.
Штейн распекал нас долго, потом отправил Шешеля на занятия, а в отношении меня поставил вопрос: что делать?
— Вы сначала узнайте, кто виноват, — съязвил я.
— Он ещё шутит. Браво! — хлопнул в ладоши Файгман. — Считаю, процедурная на пару месяцев вполне подойдёт.
Александра Николаевна промолчала, а Штейн покачал головой.
— Это слишком. Господин Файгман, будьте любезны подготовить учебную калибровку куда-нибудь… — он взялся за подбородок. — Неважно куда, пусть будет на ваше усмотрение.
— О, я подготовлю, не сомневайтесь. Следуйте за мной, юноша.
У меня возникло желание плюнуть на всех и сбежать. Далеко ли убегу — неизвестно, но это уже вопрос десятый. Сейчас главное свалить из этой компании.
Я метнулся взглядом к окну. Нет, не вариант. Третий этаж, упаду, сломаю ноги. Разве что рвануть в коридор, потом вниз по лестнице, мимо швейцара в город…
Штейн мягко взял меня за локоть.
— Не стоит нервничать, Егор. И ради бога, не сопротивляйтесь, не усложняйте своё положение. Калибровка займёт не более получаса. Ничего страшного не произойдёт, всего лишь небольшое путешествие без цели, без конкретных заданий.
Он смотрел совершенно по доброму, но в то же время мог сделать мне очень больно. Я это чувствовал. Несмотря на свой не атлетический вид, Штейн был бойцом, причём бойцом ментального плана — это я тоже чувствовал. Может он и не мог, как и Александра Николаевна, повалить меня на пол одним только взглядом, но в его арсенале наверняка были действенные приёмчики. Так что да: лучше не сопротивляться.
— Я вам доверяю, господин старший куратор. В какую сторону идти?
Меня провели на четвёртый этаж в левое крыло здания. Оно представляло собой просторное помещение вроде актового зала, только без сцены и кулис. Я сразу обратил внимание на большой клубящийся шар метров двух в диаметре, как бы зависший между полом и… Хотел сказать потолком, но потолка не было. И потолок, и крыша над шаром отсутствовали, отчего в зале было достаточно прохладно. Несколько человек стояли возле школьных досок и мелом выводили формулы, двое вглядывались в сиреневые разводы шара и диктовали цифры.
Штейн обвёл зал рукой.
— Вот он — Основатель. Готов поспорить, что вы, Егор, представляли его по-другому.
Я вообще его не представлял, даже не думал о нём, мне и без того хватало, о чём думать. Тем более, сейчас. Но всё же увиденное удивляло. Какое-то время я просто стоял и смотрел, и единственная мысль, проскочившая в голове, прозвучала как: Das ist fantastisch…
— А рядом с шаром кто?
— Калибровщики. Рабочая смена. Их задача — следить за потоком. Когда возникает необходимость в широкомасштабном перемещении, здесь собирается весь отдел. Видите, сколько досок у стены?
Там было штук сорок.
— Что же они видят в дыму?
— Желаете стать калибровщиком?
— Нет.
— Тогда к чему вам лишние знания? Идёмте ближе.
Шар вдруг вздрогнул и выбросил протуберанец длинной метров пять. Он ударился о стену, окутал одного из калибровщиков и растаял в воздухе. Цифры зазвучали чаще, мелки старательно заскребли доски.
— Ещё одно сознание переместилось, — тихо сказал Штейн.
— И часто такое бывает?
— По-разному. Можно ждать неделю
